Галина Романова - Свой дракон

– Как так – уехали ни с чем? – полюбопытствовал он, подтягивая к себе несколько листов.

– А вот так! – Секретарь сидел над ним на стульчике, складывая важные документы себе на колени и небрежно разрывая и бросая в камин то, что не считал нужным сохранить. – По Уставу, останки всех гроссмейстеров хоронят всегда под собором. Кроме них такой чести удостаиваются те, у кого нет близкой родни, или те, кто совершил подвиг, достойный того, чтобы занять место в усыпальнице. Вы, юноша, не заметили, что время от времени вечерний молебен предваряет перечисление имен? Это поминают тех, кто похоронен под собором. Сэр Отинур знал, что рано или поздно его имя войдет в эти поминальные списки, но не думал, что это случится так скоро. Вы ведь слышали, что он скончался скоропостижно?

Юноша кивнул, не поднимая глаз от бумаг. Большинство документов составляли счета – сколько получено зерна и сена для прокорма рыцарских коней, сколько потрачено на закупку кожи для седел и железа для изготовления подков, какую сумму предлагается выделить на закупку партии молодых жеребцов и меринов на смену постаревшим лошадям, да во сколько обошелся ремонт крыши.

– Так вот, смерть сэра Отинура действительно можно было назвать скоропостижной, но скончался он после долгой тяжелой болезни. Сильные боли пожирали его изнутри. Он мучился несколько месяцев. Не помогали ни диеты, ни отвары целебных трав, ни наложение рук. Только опиат, который изготавливал ему брат-алхимик, мог ненадолго усмирить боль. Сэр Отинур принимал этот препарат все последние месяцы жизни. Сначала лишь на ночь, чтобы спокойно уснуть и не просыпаться от боли каждые полчаса. Днем ему еще удавалось как-то отвлечься, да и сильная у него была воля. Потом, – брат Альба вздохнул, – опиат перестал помогать. Сэр Отинур стал принимать по две дозы – одну перед сном, другую утром. Потом порции пришлось увеличить… Вы знаете, что такое опиат?

– Лекарство? – осторожно предположил Авидар.

– Да, лекарство, изготовляемое на основе опиума. В больших дозах это медленнодействующий яд. Великий магистр знал, что умирает, но надеялся дожить…

– А почему вы рассказываете все это мне? – поинтересовался горец.

– Сэр Отинур сам – слышите, юноша, сам! – составлял списки тех, кто пополнит ряды Ордена Драконоборцев в этом году. И очень надеялся дожить и своими глазами увидеть, верен ли его выбор.

С этими словами он встал, отложив стопку пергаментов, и, кивнув юноше, чтобы тот продолжал работу, отошел к окну. Оно все еще было приоткрыто, прохладный зимний воздух врывался в кабинет, и старый секретарь дышал полной грудью, как человек, которому стало не хватать воздуха.

– Пожалуйста, Авидар, просмотрите за меня остаток моей стопки, – попросил он. – Потом разожгите огонь, и мы сожжем все лишнее.

Юноша без лишних слов взял со стульчика пергаменты.

– Тут письма.

– Называйте мне имя адресата, которое стоит наверху, а я скажу, сжигать его или нет, – распорядился секретарь.

– Сэр Лаймож…

– В печь!

– Его высочество принц Негрин…

– В печь!

– Барон Ойлаф Гвизд Дольский…

– В печь!

– Аве… Ави… Ой!

– Что?

– Сэр, – Авидар выпрямился, держа листок в руках, – тут мое имя…

– Это вам. Читайте!

Ослушаться резкого приказного тона юноша не посмел.

«Авидар из рода Хуррака Ледяной Глыбы! – было написано нетвердым незнакомым почерком. Видимо, нутряные боли уже завладели его телом, и гроссмейстеру все труднее становилось их контролировать. – Или, может быть, Авест, сын вожака драконов? Как видишь, я знаю о тебе достаточно. Я знаю, кто ты и откуда. Знаю, почему ты пришел сюда и с какой целью. Скажу больше – это я подстроил твое появление в закрытой Школе Драконоборцев. Не спрашивай меня, почему я пошел на этот шаг – я стою на краю жизни, отсюда многое видится иначе. Можешь считать, что я смог предвидеть будущее. А может быть, был просто одним из тех немногих, кто почти повторил путь Безумного Лорда. Ты наверняка слышал о нем – о человеке, который одиннадцать лет прожил бок о бок с твоими сородичами, кто не просто смог выжить в горах, но и стал другом вашего племени. Он вернулся на родину накануне наступления Года Дракона и стал агитировать народ сложить оружие. Его тут же объявили сумасшедшим. Дальние родственники, которые успели прибрать его замок и земли к рукам, заточили Безумного Лорда под замок, приставили к нему глухонемых слуг и забыли про него. В одиночестве Безумный Лорд прожил почти двадцать лет, не общаясь ни с кем и постепенно сходя с ума. Но, пока сохранял ясный рассудок и пока сохранял рассудок вообще, он писал. Большая часть его сочинений оказалась уничтоженной его родными и тюремщиками, и лишь немногие произведения, самые поздние, в которых уже мало было зерен истины, зато все больше признаков надвигающегося безумия, сохранились и попали к людям. Подозреваю, что бумаги уничтожались выборочно и нарочно, дабы составить превратное представление об их авторе. Но случилось так, что моя мать была родной племянницей Безумного Лорда. Ей повезло – к ней случайно попали обрывки ранних сочинений – дневники Безумного Лорда, которые он вел, еще живя среди драконов. Меня отправили учиться на драконоборца, дабы «искупить семейный грех» и как-то отмежеваться от «преступника и предателя». Мать передала мне эти дневники, в надежде, что я с их помощью отыщу и «уничтожу гнездо чудовищ». Да, мне приходилось сражаться с представителями твоего народа, и на моих руках есть кровь твоих сородичей. Я все-таки человек. Но потом я встретил твоего отца.

Не скажу, что мы с Хурраком стали друзьями – сначала я хотел его убить. Тем более что он попал в плен, был ранен, и мы всерьез собирались его добить. Стоял лишь вопрос, кто это сделает и какой смерти предать пленника. Я предложил ему выбор – смерть в битве, как и подобает воину, в обмен на некоторые сведения или позорная смерть от голода и жажды. Твой отец согласился на бой. Тогда я спросил о Договоре – в сочинениях Безумного Лорда он упоминался очень часто, я сам в бытность учеником читал учебники и знал о нем, но в летописях и в записках родственника было много разночтений, а я хотел знать правду. Надо ли говорить, что ответ твоего отца слово в слово совпал с тем, что писал Безумец?

После этого мне оставалось лишь предложить Хурраку поединок. И впервые в жизни я «проиграл бой», а «злобное чудище обманом вырвалось на свободу». Это не было подстроено – так вышло, что я, находясь под впечатлением от услышанного, задумался и пропустил удар. Меня же потом еще и жалели.

А во время последнего Года Дракона – я тогда уже был гроссмейстером – в плен сдался еще один дракон. Это не описка, он действительно рискнул жизнью и сдался в надежде попасть в руки одного-единственного человека, человека, который один на один выходит на бой с драконами. К сожалению, он ошибся – к тому времени сэр Лаймож стал одним из лучших поединщиков Ордена. Король неоднократно говорил, что желает именно его видеть моим преемником, хотя лично у меня был на примете другой кандидат. Я опоздал совсем немного. Лаймож нанес посланнику смертельную рану. Он лишь успел назвать твое имя.