Psychonavt - Хроники Смертельной Битвы: Во имя высоких целей

— Я думал о том, что произошло, пытался понять, почему все закончилось именно так, а не иначе, и нашел лишь один ответ. Все, что случилось, это моя вина. Мне следовало поступить так, как всегда поступали мои предшественники. Нельзя было отходить от правильного порядка вещей. Я должен был убить тебя, стереть кровь Джеррода из жизни раз и навсегда, но я не смог. Я привязался к твоей матери, а потом и к тебе. Я отнял у побежденного то, что отнимать не имел права. Я звал тебя дочерью, но ты никогда не была моей. И твоя мать не стала счастливой оттого, что я назвал ее своей королевой, — Шао Кан прервал свою речь, а потом заговорил снова с мрачной решимостью:

— Моя жена потеряла разум, одержимая призраками прошлого, а моя дочь отняла у меня вотчину своего настоящего отца. Ты не мое дитя. Ты кровь от крови Джеррода, и твоими руками он отомстил мне. Не думай, Китана, что я целиком взвалю ответственность на тебя. Я сам виноват, что не предвидел такого исхода, ведь я привык следовать правилам, руководствоваться принципами, на которые мой так называемый брат наплевал, в очередной раз посмеявшись над тем, что обычно столь рьяно защищает. Мы, разумеется, подозревали заговор, ждали какого-нибудь подвоха, но не могли и предположить, что все зашло так далеко, и в дело вмешались Высшие боги. Он использовал всех — все фигуры, которые мог сдвинуть. Если бы не твоя опрометчивость и не глупость Рейна и Аргуса, план был бы воплощен в жизнь безупречно.

— Мне нечего сказать в свое оправдание, отец, — глухо проговорила Китана, у которой от речей Императора по телу побежала холодная дрожь.

— Тебе не нужно оправдываться. Не теперь, не после того, как ты помогла мне на Совете. Да и в Эдении, в конечном итоге, мы все приведем в порядок. Я избавился и от Драмина, и от Аргуса с Рейном, и от их семей. Молох умрет, и Делия тоже, Драмин уже мертв. Что до Аргуса, ты уже знаешь, что он умер, и, я думаю, тебе будет небезынтересно узнать, что умирал он долго.

Китана, как ни была подавлена услышанным ранее, не сдержала мстительной улыбки.

— Мы выждем некоторое время, пока война в Эдении не пойдет на спад, а потом введем туда войска. Новым наместником станет отец Тани — ее показания оказались для меня исключительно ценными. Эденийская знать каждый час шлет послания с требованиями скорее прекратить беспорядки и прислать наших управителей. Но это я могу объяснить Цунгу, Бараке, тебе… Для остальных же, тех, кто не смыслит ничего в интригах, потребуется другое объяснение. Мне придется либо признать, что я слаб и недальновиден, либо объявить, что среди моих ближайших слуг оказался предатель. Ты же понимаешь, что я выберу? Аргус и Рейн мертвы, Драмин тоже, их уже не накажешь. Тем более что во главе Эдении была ты, и ты допустила заговор, восстание, войну… Тебе придется принять на себя ответственность за то, что ты сделала тогда и сказала теперь, на Совете. Ты ведь не могла не понимать, что Высшие боги радостно воспользуются тем, что ты сказала, чтобы отвести подозрения от Шиннока и Рейдена?

— Что со мной будет? — спросила Китана, у которой от страха перехватывало горло. Император тряхнул головой, отбросил со лба спутавшиеся волосы.

— Я постарался смягчить твое наказание, как мог. Сразу после того, как окончится турнир, ты отправишься в Мир Порядка и будешь жить под наблюдением в одной из центральных крепостей. Тебе будет запрещено носить оружие и участвовать в государственных делах. Покинуть Царство Порядка ты сможешь только в одном случае — если согласишься выйти замуж.

Китана, ожидавшая куда более сурового приговора, поначалу ощутила облегчение, но, стоило ей вдуматься в слова Шао Кана, как на нее навалилась беспросветная тяжесть отчаяния.

— Это конец.

— Да. И я никогда не поступил бы так с тобой добровольно, но это единственный выход для нас обоих. Я не могу принимать решения, руководствуясь лишь собственными побуждениями. Как отец я и не задумался бы о том, чтобы назначить тебе наказание. Вместо этого я приставил бы к тебе охрану и сам не отходил бы от тебя ни на шаг, чтобы убедиться, что тебе не угрожает никакая опасность. Я доверил бы тебе Эдению снова или, пожелай ты остаться здесь, со мной, дал бы тебе в управление любую выбранную тобой область. Но мне следует помнить о своем положении и долге, и потому я не пойду на поводу у своей слабости. Ты обманула меня, играла в свои игры у меня за спиной, и я не до конца уверен, что в ваших с Саб-Зиро планах не было двойного дна. Мне не удалось воспитать из тебя верного воина, довольного тем, что имеет, и послушного моей воле. Я больше не могу тебе доверять. Но хуже всего то, что ты заставила меня совершать ошибки. Из-за тебя мне пришлось вспомнить, что я тоже могу быть и слабым, и недальновидным, и опрометчивым… И беспомощным. Понимаешь ли ты, что я почувствовал, когда порталы оказались закрыты, и все, что мне оставалось, лишь надеяться на то, что судьба будет к тебе милосердна? Я ничего не мог сделать — впервые за долгое время. Если бы ты погибла там, это было бы по моей вине. Я пожелал угодить тебе, ведь ты хотела отделиться от меня, и твоей матери, потому что она хотела доказать тебе, что женщина не способна к управлению государством. Я пожелал угодить своему отцу, который убедил меня, что я должен показать всем мирам, что я не угнетаю побежденных. С подачи Рейдена, разумеется, и я это понимал, но я позволил семье стать для меня важнее, чем долг. Я Император. Не отец, не сын, не муж. Теперь я понимаю, что не имею на это права. Каждому из нас приходится чем-то жертвовать.

— И ты пожертвуешь мной? — воскликнула Китана.

— Да, — сказал Шао Кан с горечью. — После того, как под твоим управлением Эдения превратилась из послушной провинции в горящую и залитую кровью Преисподнюю, после того, как Высшие боги слышали твое признание, пусть оно и было продиктовано лишь благородным желанием помочь мне, я уже ничего не смогу для тебя сделать. Как отец я дал бы тебе все, что ты хочешь, не спросив с тебя за твои ошибки. Как Император я обязан тебя наказать, и я тебя накажу. Ты взяла на себя мою вину, и я позволю тебе — заставлю тебя нести ее и дальше. Между тобой и Империей я выберу Империю. Ты вправе меня ненавидеть, но по-иному я поступить не могу.

— Отец, ты отказываешься от меня? — спросила Китана. Каждый удар колотящегося сердца прокатывался болью по венам, отдавался гулом в пустой голове. Шао Кан кивнул, поднялся с кресла.

— Я тебе не отец.

Когда за Императором закрылась дверь, Китана спрятала лицо в ладонях и глухо, сдавленно расхохоталась. Петля замкнулась — когда-то она отказалась от Шао Кана, а теперь Шао Кан отказался от нее. Мир рушился, шел трещинами, нервной дерганной рябью, смазывался от разъедавших глаза слез. Чужая, брошенная — выброшенная прочь из собственной жизни, она хваталась за обломки, но каждый из них оборачивался режущей пустотой. У нее больше не было отца. У нее больше не было матери. У нее больше не было дома. Когда слезы высохли, Китана вышла в галерею и, найдя Черного священника, задала ему вопрос. Нужно было немедленно найти то единственное, что у нее пока еще оставалось. То, что очень скоро должны были вырвать из ее рук.