Уильям Сароян - Голодные

Входит Старуха. На ее лице, в котором сохранилось что-то детское, — грустная улыбка. Рабочий сцены увеличивает размер комнаты, совсем убрав стены.

Старуха. Разрешите мне побыть здесь, пока не кончится дождь?

Писатель (не оборачиваясь) . Разумеется. Только у меня нет никакой еды.

Старуха (молодому капиталисту) . Это ваш отец?

Молодой капиталист. Конечно, нет.

Девушка. Вам что же, негде укрыться?

Старуха. Негде.

Девушка. Мне тоже.

Писатель. Ладно. Можете все здесь остаться. Посидите только несколько минут тихонько — и можете оставаться здесь сколько угодно. Дождь ведь не будет идти вечно. А когда дождь кончится, каждый из вас сможет пойти куда захочет. Вы несомненно сумеете найти…

Молодой капиталист (старухе) . Не хотите оформить подписку?

Старуха. На что?

Молодой капиталист. На «Сатердей ивнинг пост».

Старуха. Да нет, пожалуй.

Писатель (молодому капиталисту) . Знаете, что я сделаю? Подпишусь.

Молодой капиталист (вскакивая) . Правда? Первые шесть месяцев платить ничего не надо.

Писатель. Шесть месяцев? Что же это даст вам?

Молодой капиталист. Поначалу, собственно говори, ничего. Но если удастся собрать несколько заполненных подписных листов, я смогу обратиться в контору, и, может быть, кто-нибудь одолжит мне полдоллара или около того.

Писатель. В таком случае я могу подписаться восемь или девять раз, указывая каждый раз другое имя и адрес.

Молодой капиталист. Большое спасибо. Восемь заполненных подписных листов произведут отличное впечатление. Вы славный малый. Зачем вы только твердите, будто вам надо работать, и оскорбляете такую чудесную девушку!

Девушка. Кто кого оскорбил?

Молодой капиталист. Вы ведь сказали, что он оскорбил вас.

Девушка. Он никого не оскорблял.

Молодой капиталист (вытаскивая из кармана, подписные листы) . Может быть, и вы подпишетесь?

Девушка. Разумеется. Восемь или девять раз.

Молодой капиталист. Не знаю, как благодарить вас!

Девушка. Ничего. Вы все еще голодны?

Молодой капиталист. Не так, как прежде. Надеюсь, кто-нибудь одолжит мне немного денег. Я потом верну. (Старухе.) Не угодно ли подписаться и вам?

Старуха. Разумеется.

Писатель, Девушка и Старуха заполняют каждый восемь или девять подписных листов и отдают их Молодому капиталисту.

Молодой капиталист. Теперь я себя чувствую гораздо лучше. По-моему, нет никаких оснований для отчаяния.

Писатель. Мне тоже так кажется.

Девушка. И мне.

Старуха. И мне.

Молодой капиталист. Я думаю, все уладится.

Писатель. И я так думаю.

Девушка. Дождь все идет?

Старуха. Кажется, перестал.

Молодой капиталист. Спасибо вам. Огромное вам спасибо. До свиданья!

Все. До свиданья!

Молодой капиталист уходит.

Старуха. (девушке) . Вы его знаете?

Девушка. Нет.

Писатель (старухе) . Мы любим друг друга. С голоду, разумеется. Но любовь есть любовь, как бы она ни возникла.

Старуха. Так я пойду.

Писатель. Оставайтесь, если хотите.

Девушка. Идите, пожалуйста. Боюсь, я долго не продержусь.

Старуха. До свиданья. (Уходит.)

Девушка быстро подходит к Писателю.

Старуха. (возвращается) . Мне, наверно, надо поставить вас в известность. Он лежит там мертвый, внизу у лестницы.

Писатель. Кто?

Старуха. Да этот молодой человек. Ну ладно, прощайте. (Падает и умирает.)

Писатель. Прощайте.

Девушка (писателю) . Здравствуй!

Писатель. Здравствуй! (Обнимает ее. Девушка умирает.)

Старуха. Я понятия не имела, что так близка к смерти. Это со мной случилось впервые за шестьдесят семь лет. Вы уж извините меня.

Писатель. Ничего.

Девушка (плача) . Ты любишь меня?

Писатель. Ты прелестна, как эти камушки.

Молодой капиталист (входит) . Я здесь ничего не забыл?

Писатель. Не думаю. Можете проверить на всякий случай.

Молодой капиталист (оглядывает комнату. Замечает девушку) . Я так и знал, что забыл кое-что. Вы не пойдете со мной?

Девушка. Пожалуйста, уйдите и умрите навсегда.

Молодой капиталист. Хорошо. Я уйду, но умирать и не подумаю. Передо мной великое будущее.

Девушка. Прощайте.

Старуха. Прощайте. Не забудьте свои подписные листы.

Молодой капиталист. Не забуду.

Все, кроме Писателя, снова умирают. Писатель садится за работу.

Рабочий сцены (входит) . Есть тут кто-нибудь живой?

Писатель. Насколько и знаю, нет. А вы сами живы?

Рабочий сцены. Не настолько, чтобы вы могли заметить. А вы?

Писатель. Стараюсь изо всех сил.

Рабочий сцены. Желаю удачи.

Писатель. Спасибо.

Рабочий сцены. Я уберу эти трупы. (Поднимает с полу старуху, выносит ее и бросает. Раздается странный звук. Выносит также молодого капиталиста. Возвращается, чтобы забрать девушку, и находит ее мертвой в объятиях писателя, который тоже умер.) Ну вот, теперь умерли все. Так-то проще. Интересно, что он писал? (Подходит к пишущей машинке, вытаскивает из нее лист бумаги и рассматривает его.) Странно. На этой странице ничего пет. (Просматривает остальные листы.) И на этой нет ничего. Все пустые.

Писатель (шепотом, девушке) . Как ты себя чувствуешь?

Девушка. Отлично. А ты как?

Писатель. Мне тоже хорошо. Ты что-нибудь помнишь?

Девушка. Я помню камушки и виноград. Л ты?

Писатель. Я помню тебя.

Девушка. Ты счастлив?

Писатель. Да. Было ли такое место, куда тебе особенно хотелось попасть?

Девушка. Я всегда мечтала попасть когда-нибудь в Нью-Йорк, прежде чем умру.

Писатель. В Нью-Йорке я был однажды. Я расскажу тебе о нем.

Рабочий сцены. Послушать, что ли, музыку. (Ставит пластинку «Восточный экспресс».)

Свет постепенно меркнет. Рабочий сцены умирает.

Писатель. Нью-Йорк очень далеко, даже когда находишься в нем. Он огромен, он больше, чем что-либо на свете, даже когда вглядываешься в него. И кроме того, это самое угрюмое, самое безжизненное место на свете.

На сцене полная темнота. Музыка затихает.