Дана Жанэ - Ужасная любовь

Борис. Хорошо. Ладно. Я куплю тебе билет.

Лика. Да уж будь добр. С тех пор, как ты перестал давать мне деньги, и мне стало нечего есть, я питалась у декоратора Ани и иногда еще, у Паши, который билеты в театре продает. А вчера я нашла здесь, в этой пустой квартире, куда ты меня сплавил — немного риса и четыре пакетика сахара из Макдональдса, и это было все, что я ела вчера. Из-за такого питания я теряю свои последние килограммы; волосы и ногти мои ломаются, а на кожу уже просто страшно смотреть. Какая уж тут Кристина? Но я благодарна, что, по крайней мере, сегодня у меня есть крыша над головой. Потому что в прошлом месяце мне пришлось две недели — две недели, пока ты был на своем фестивале, искать, где мне ночевать, чтобы меня ненароком не изнасиловали. Так что, да, придется тебе купить мне этот чертов билет и в последний раз потратить на меня свои деньги.

Борис. То, что ты сейчас сказала… Ты ведь мне этого никогда не говорила. Я ведь ничего из этого даже не знал. Ни про то, что у тебя закончились деньги, ни про то, что тебе тяжело было найти, где… Господи… А теперь ты меня обвиняешь… Но ты же мне ничего не говорила. Ты могла мне это сказать.

Лика. Конечно, могла. Конечно, я не сказала. Больше всего я боялась, что ты меня начнешь воспринимать, как обузу. Что довольно иронично, учитывая то, что ты давно меня так воспринимаешь, но поняла вот сейчас… Но ты не так меня понял. Я тебя не обвиняю в том, что мне было нечего есть, и я не всегда знала, где я буду спать… Я кое-что поняла. Про нас с тобой. Писатель Сэлинджер мне в этом помог… Помнишь, в финале в том рассказе, он говорит: «Вот почему я так и не написал… историю о том, как парень встречает девушку. В истории о том, как парень встречает девушку, парень всегда встречает свою девушку».

Да, я это поняла только сейчас. Я просто девушка, которую ты случайно встретил. А твоей девушкой — всегда была Нина. Все это время, речь здесь шла о вашей с ней истории. Она и есть твоя история, о том как «парень встретил девушку». Свою девушку… А я в этой истории — лишь глава. Возможно — самая драматичная. А может, и нет. Может, я даже не играю в ваших отношениях такую уж важную роль…

Борис. О, верь мне. Ты играешь такую роль… Ты меня ненавидишь сейчас?

Лика. Ну что ты? Сейчас я люблю тебя сильнее, чем когда-либо. Я тебя обожаю. Так бы и съела тебя всего — от твоих волос до ногтей на ногах. Потому что, в данный момент, — в моем мире от меня самой почти ничего не осталось. Только ты. Один ты. Повсюду. Видишь ли, такие дела — я полностью потеряла себя в тебе, милый друг. Так иногда бывает. С людьми, которые совсем не любят себя и в какой-то момент решают, что другой может это изменить и — спасти их. Поэтому я тебя не виню… Какой смысл любить свою тень, которая заклинает тебя: «Не оставляй меня!». Любой бы оставил такого. Я сама — первая такого оставила бы.

Борис. Иди сюда. Ко мне. Дай мне обнять тебя. Вот так. Ты только не думай, что я мог просто взять и принять такое решение — разлюбить тебя. Или перестать тебя хотеть. Сама ведь знаешь, желание перестать желать кого-то ничего не меняет… И, все-таки, имей в виду. Даже ты не знаешь обо мне все. Я никогда тебя не забуду. И вряд себя прощу за то, что я тебе сделал. Поэтому, именно поэтому, ты не затянешься у меня и полностью не пройдешь никогда. Ты останешься моим самым большим вопросом. И я не перестану его себе задавать. Прости, что вверг тебя в хаос моей идиотской жизни.

Лика. Не называй свою жизнь идиотской. Когда-нибудь о ней напишут монографию… Или пьесу.

Борис. Я лишь надеюсь, что пьесу обо мне напишешь не ты. Потому что в этом случае, я буду выглядеть реальным козлом. Возможно, самым большим козлом в истории театра.

Лика. Не преувеличивай свой масштаб. Всего лишь в истории театра 21-го века.

Борис. Верное уточнение. С парнями из 20-го века даже мне не тягаться. Хотя бы с тем же Юджином О’Нилом.

Лика. Или с тем же Антоном Павловичем.

Борис. Ты главное — пиши дальше. Все у тебя получится. Есть у меня чутье на такие вещи. «Зимний призрак» — хорошая пьеса. Ты пойдешь с ней дальше. Пошлешь ее на конкурсы. Ее начнут читать. О тебе заговорят. Отметят тебя. Ты станешь настоящим драматургом.

Лика. Да… Только я не буду посылать на конкурсы «Зимний призрак».

Борис. Почему?

Лика. Там слишком много твоего влияния. В этой пьесе слишком много тебя.

Борис. Ты считаешь, — это плохо?

Лика. Я считаю, что у меня закончился период, где ты учил меня, как писать. И дальше будет другой период, где я буду искать свой собственный стиль. И голос. Как-то так. Только… …Только между двумя этими периодами — я умру.

Да. Да… Я буду совсем мертвая. Как та девушка в клипе, которую ветер кружит над полем. Сначала ты видишь — девушка лежит в поле, красивая. И будто спит. А потом, когда ветер ее поднимает и начинает кружить и вертеть над полем, как пустую сломанную куклу, ты видишь, — что она не спит. Она — мертвая. И уже не красивая. Слишком бледная. Со стеклянными глазами. С серой кожей. Я буду, как она. Какое-то время. Возможно, пару лет. А потом я начну оживать. И найду свой голос. И стиль. Борис. Обещаешь?

Лика. Обещаю. Я обещаю.

Борис. Прощай. Спасибо, что оставалась со мной в комнате; спасибо, что была добра ко мне, когда я был незнакомцем.

Лика. Спасибо, что стал моей Стеной Чудес.

Борис. Бум.

Лика. Ай.

Факт первый. «Wonderwall» — песня британской рок-группы «Oasis», написанная Ноэлем Галлахером. Это третий сингл из альбома «(What's the Story) Morning Glory?», и единственный хит «Oasis», вошедший в топ 10 в США.

Факт второй. По словам Ноэля, эта песня о девушке, которую он встретил во время тура «Oasis». Ранее в прессе утверждалось, что речь в песне идет о жене Галлахера. В настоящее время музыкант утверждает, что песня не о ней, но в свое время ему пришлось потворствовать этим слухам: «Как вы объясните своей жене, что песня о другой?.. Эта песня о воображаемой подруге, которая, как вам кажется, может спасти вас от самого себя».

Факт третий. Ноэль планировал исполнять песню сам, но в результате, отдал ее брату Лиаму, который, согласно продюсеру трека, привнес в исполнение «грубую печаль, будто он только что выкурил сто сигарет».

Факт четвертый. Сам Ноэль не в восторге от песни: За пределами Англии, во всем остальном мире, нас только по этой песни и знаю. И меня это, блин, бесит. Это, блин, ведь даже не рок-н-ролльная штука. Это такая унылая тема. И когда люди подходят ко мне и говорят, что это одна из самых великих песен, когда-либо написанных, я думаю: «Да гори все в аду, вы что, не слышали нашу Live forever »?