Дана Жанэ - Ужасная любовь

Лика. — максимально честно! Я с тобой так согласна. Многие просто не могут жить без ярлыков. Без них им страшно. Жизнь становится слишком сложной для их понимания. Когда нет ярлыков.

Борис. Я очень рад, что тебе нравится то, что я делаю. Я не помню, говорил я тебе «спасибо» за все твои отзывы?

Лика. Ты говорил.

Борис. Мне важно было знать, что ты меня понимаешь. Что мы понимаем друг друга, — как два пишущих человека.

Лика. Мне кажется, мы очень даже понимаем.

Борис. Вот как, значит, — ты приехала, и я тебя вижу.

Лика. Я такая же, как ты ожидал?

Борис. Ты похожа на свои фотографии… И на мою Кристину из романа. Я тебе это уже говорил… Но теперь, когда я тебя еще и вижу — вот так, перед собой, это сходство поражает еще больше. Почти пугает.

Лика. Боря… Ты знаешь. Твоя Кристина. Она такая… чудесная. И прекрасная. Почти, как ангел. А я… Я не знаю, всегда ли я такая… чудесная и прекрасная. Вернее, я точно знаю, что нет. И я, как бы, точно не ангел… Что ты улыбаешься?

Борис. Ты такая…

Лика. Какая?

Борис. Черт… Вот это да! Не может быть!

Лика. Что такое??

Борис. Афиша! Над барной стойкой! Видишь? Старая афиша!

Лика. «Погребенное дитя»?

Борис. Я видел эту постановку. Именно ее! Именно после нее я и решил стать драматургом. После того, как этот спектакль увидел. До этого я думал, театр — это там, где в париках играют Мольера и поют «Фигаро».

Лика. А про что пьеса? Про что «Погребенное дитя»?

Борис. О… Она — про семейные связи, про насилие в семье. Про безумие. Про темные секреты. Про то, что семья — это ад.

Лика. Я хочу ее почитать.

Борис. Я подарю тебе книгу.

Лика. Спасибо.

Борис. Завтра — первая читка. Ты волнуешься? Не волнуйся. Все будет хорошо.

Лика. Я не волнуюсь.

Борис. Зато я волнуюсь. Я сегодня ночью не мог уснуть.

Лика. Почему? Это из-за меня?

Борис. Нет. То есть. Да. Отчасти. Но вообще я всегда волнуюсь перед читкой. Это важный момент. Ты была на читках? В кино их тоже делают.

Лика. Да. Я знаю. Но я не была.

Борис. Их делают для того, чтобы все познакомились, и чтобы каждый почувствовал, что он — часть будущей постановки. Что мы сейчас на время становимся одной большой семьей… Театральной.

Лика. Ох. Теперь я тоже волнуюсь.

Борис. Главное, чтобы Нина ни о чем не догадалась.

Лика. Как у вас… Как у тебя с ней?

Борис. А… Не хочу об этом. Ничего хорошего. Я хочу с тобой говорить о чем угодно, только не об этом. Потому что это скучно и грустно… Я готов хоть семь часов подряд с тобой говорить. Только у меня еще две встречи — с директором театра, потом еще с журналистом. А вечером я иду на концерт. Знаешь, на какой?

Лика. Нет… Нет! Не может быть!

Борис. У меня есть билет для тебя.

Лика. Нет… Не может быть!

Борис. У меня плюс один. И я знаю, что Нина не планировала идти… И вообще — The National — это наша с тобой группа. Ведь так?

Лика. О, да! Да…

Борис. Поэтому, я хочу, чтобы ты пошла со мной. Это будет небольшой акустический концерт, в одном клубе, в центре… Я пришлю адрес.

Лика. Боже, я поверить не могу…

Борис. Я могу тебя попросить кое о чем?

Лика. Да. Конечно.

Борис. Только не удивляйся… Ты, наверное, удивишься… Я сегодня полночи не спал. И на тренировку рано встал. И это значит, если я сейчас не посплю, — весь день, считай, в унитаз спущу. На концерте носом клевать буду.

Лика. И ты хочешь…Ты хочешь… поспать? Сейчас?

Борис. Да. В твоем номере. Где-то час, не больше. Если ты не против.

Лика. Я против, чтобы ты куда-то уходил. Побудь со мной еще немного. Можно, и спящим. Я совсем не против.

Борис. Ты только не думай, что это такой завлекательный маневр, чтобы оказаться у тебя в номере.

Лика. Я и не думала…

Борис. Я бы тогда что-нибудь получше придумал.

Лика. Да… Наверное… А я могу побыть с тобой в номере, — пока ты будешь спать? Я могу тихо посидеть там, рядом, — и книжку почитать… Твой роман, например.

Борис. Разумеется. Я не планировал выставлять тебя из твоего же номера.

Лика. Ну, это же ты за него платил. Так что я считаю, ты можешь и не спрашивать, если захочешь в него зайти… Или поспать в нем. Или…

Борис. Я рад, что мы теперь в одном городе.

Лика. Я тоже. Это волшебно. Я как будто под кайфом. Голова аж кружится.

Борис. Нормальная вроде комната. Тебе нравится? Тебе удобно здесь?

Лика. Мне очень нравится. Очень удобно.

Борис. Это до конца недели, ты знаешь, а потом ты сможешь въехать к нашему декоратору Ане. Отель — это временное неудобство.

Лика. А я люблю отели. Жила бы в них годами. Но я рада, что я смогу пожить у декоратора Ани.

Борис. Я поставлю будильник, чтобы он зазвенел через сорок пять минут.

Лика. Я сама тебя могу разбудить. Через сорок пять минут. Хочешь?

Борис. Ладно. Спасибо.

Лика. А можно я… Я хотела спросить… А можно, я рядом с тобой посижу на кровати? С книгой?

Борис. Конечно. Более того. Я настаиваю.

Лика (читает): …Дни с Кристиной будто сделаны из другого материала. Ярче. Звонче. Мои звонкие дни с Кристиной. Мои ночи с Кристиной черничного цвета; глубокие и теплые — как ее глаза. Волосы Кристины — легкий туман духов, влажность осеннего ветра.

Молочный день. Нежданный дождь в парке. Мы здесь с Кристиной одни. Под дождем я целую тебя долго, долго. Мы оба промокаем насквозь. Тебя это смешит. Джинсовая куртка, старые кеды. В кеды набралась вода. Я несу тебя до дома под дождем, до самого дома под проливным дождем, а ты смеешься и повторяешь: «Какой смысл? Я все равно вся промокла!». Моя Кристина. Дни, с тобой так совершенны, так прозрачны. Не кантовать!

Но как бы я ни старался, мне никак не удавалось избавиться от ядовитой тревоги, что поселилась в моих предрассветных мыслях; пока Кристина спокойно спала рядом, положа мне на сердце бледную руку с тонким запястьем. Я лежал и думал о том, — как нам с ней пережить то, что приходит следом за счастьем, что всегда приходит следом за счастьем, — приходит ко мне всю мою жизнь…

Борис. Что ты делаешь? Не надо…

Лика. Боря… Боря!

Борис. Ох, ты… Черт. Ну, ничего себе. Вот так дела.