Артур Миллер - Пьесы: Все мои сыновья. Смерть коммивояжера. Суровое испытание. Вид с моста

Кэтрин.Неправда! Ты для него все равно что отец.

Эдди.Кэти!

Кэтрин.Что, Эдди?

Эдди.Ты выйдешь за него замуж?

Кэтрин.Не знаю. Мы ведь просто… гуляем вместе, вот и все…

Эдди.Он тебя не уважает, Кэти.

Кэтрин.Почему?

Эдди.Если бы ты не была сиротой, разве он не спросил бы разрешения у твоего отца, прежде чем шататься с тобой по городу?

Кэтрин.Ему и в голову не приходило, что ты можешь рассердиться.

Эдди.Он знает, что я сержусь, но ему на это наплевать. Понимаешь?

Кэтрин.Нет, он меня уважает. И тебя тоже. Когда мы переходим улицу, он всегда берет меня под руку чуть ли не с поклоном. Ты его просто не понимаешь, ей богу. Ты…

Эдди.Кэти, он заботится не о тебе, а о своем паспорте!

Кэтрин.Паспорте?!

Эдди.Да, паспорте! Если он на тебе женится, он получит американский паспорт. Вот в чем все дело.

Кэтрин озадачена.

Понимаешь, что я говорю? Парень ищет своей выгоды, вот и все, что ему надо.

Кэтрин (с болью). Нет, я тебе не верю.

Эдди.Не веришь? Ей-богу, с тобой хоть плачь! Ну какой он рабочий человек? Что он сделал на свои первые деньги? Купил фасонистый пиджак, остроносые башмаки, пластинки. А детишки брата голодают, мрут от туберкулеза. Девочка, поверь мне, он шалопай; у него в голове только огни Бродвея; такие молодчики думают только о себе! Выйдешь за него замуж, а потом ищи ветра в поле — увидишь его в следующий раз только во время бракоразводного процесса.

Кэтрин.Он мне ни слова не сказал о своих документах или…

Эдди.Так он тебе и скажет!

Кэтрин.Мне кажется, что он об этом даже и не думает.

Эдди.О чем же ему тогда думать? В любую минуту его могут застукать, и тогда пиши пропало! Придется снова толкать в гору пролетку!

Кэтрин.А я все равно не верю.

Эдди (хватая ее за руку). Кэти, ты разбиваешь мне сердце, послушай…

Кэтрин.Не хочу ничего слушать. Оставь меня в покое.

Эдди (удерживая ее). Кэти, послушай…

Кэтрин.Он любит меня!

Эдди (в глубочайшей тревоге). Не говори мне этого, Христа ради! На такую приманку испокон веку и попадаются дурочки, вроде тебя!

Кэтрин (с отчаянием, будто слова его осквернили ее душу). Я тебе не верю.

Эдди.Тут таких, как ты, ловят с тех самых нор, как ввели закон об иммигрантах. Обхаживают наивную девчонку, которая еще ничего не смыслит, и…

Кэтрин.Не верю! Замолчи! Черт бы тебя побрал… (Обливаясь слезами, бежит в дом).

Эдди.Кэти!

Эдди хочет ее догнать, но останавливается, словно понимая, что не имеет над ней никакой власти. Издали доносится музыка — по радио передают джазовую мелодию. Окинув взглядом улицу, он отходит от дома; грудь его вздымается от гнева.

Свет загорается над сидящим у себя за столом Алфьери.

Алфьери.

Входит Эдди. Держа кепку в руках, он садится у стола и глядит в окно.

(Замолкает, смотрит на свой стол, потом снова поднимает глаза на Эдди). Я не совсем понимаю, что я могу для вас сделать. Разве тут есть какое-нибудь нарушение закона?

Эдди.Об этом-то я вас и хотел спросить.

Алфьери.Если девушка влюбилась в иммигранта, в этом нет ничего недозволенного.

Эдди.Да, но если здесь только желание получить паспорт?

Алфьери.Вы ведь этого точно не знаете…

Эдди.Вижу по его глазам: он смеется и над нею и надо мной.

Алфьери.Эдди, я адвокат и могу полагаться только на то, что можно доказать. Понимаете? Можете вы доказать то, что говорите?

Эдди.Мистер Алфьери, я хорошо знаю, что у него на уме!

Алфьери.Даже если бы вы смогли это доказать…

Эдди.Послушайте… Да послушайте же вы меня хоть минуту! Отец всегда говорил, что вы человек толковый. Я хочу, чтобы вы выслушали меня.

Алфьери.Я всего-навсего человек закона, Эдди…

Эдди.Будете вы меня слушать? Я и говорю о законе. Дайте мне только высказать то, что я думаю. Ежели человек нелегально приезжает в страну, разве здравый смысл не требует, чтобы он откладывал каждый заработанный грош? Он-то не знает, что с ним стрясется наутро, так ведь, не правда ли?

Алфьери.Предположим.

Эдди.А он швыряет деньгами. Покупает какие-то пластинки. Туфли. Пиджаки. Понятно? Парень ровно ни о чем не заботится. Думает, что он здесь навечно. Значит, он уже пораскинул мозгами, что к чему. Решил, что с ним все в порядке. Не так ли?

Алфьери.Предположим. Ну, а дальше?

Эдди.Ладно. (Оглядывается через плечо, словно боясь, что сюда кто-нибудь войдет, потом, посмотрев на Алфьери, снова опускает голову, уставившись в пол). Разговор наш строго между нами?

Алфьери.Безусловно.

Эдди.Я хочу сказать, что не стал бы затевать этого разговора в другом месте. Вовсе не так уж приятно говорить о ком-нибудь подобные вещи! Даже жене и той не стал бы рассказывать такое про человека.

Алфьери.Что именно?

Эдди (глубоко вздохнув). Парень-то ведь не того, мистер Алфьери…

Алфьери.В каком смысле?

Эдди (снова оглянувшись через плечо). У него не все в порядке…

Алфьери.Не понимаю.

Эдди (беспокойно двигаясь на стуле). Вы его когда-нибудь видели?

Алфьери.Что-то не припомню!

Эдди.Он совсем светлый блондин. Волосы — как… платина. Понимаете?

Алфьери.Нет.

Эдди.И вообще, махнешь газеткой — и его сдует, словно и не бывало.

Алфьери.Да, но это не значит…

Эдди.Погодите минуту, я же говорю вам дело. Он поет, понимаете? Это само собой… Я хочу сказать, что в этом, может, ничего такого и нет, но иногда он вдруг возьмет такую ноту… Понимаете? Прямо закачаешься. Такую высокую поту. Понимаете?

Алфьери.Ну что ж, значит, у него тенор.

Эдди.Знаю я, что такое тенор, мистер Алфьери. Никакой у него не тенор. Говорю вам, если вы войдете в дом и не будете знать, кто поет, вам и в голову не придет, что поет мужчина, а не женщина.