Николай Вирта - В одной стране: Заговор обреченных, Три года спустя [Пьесы]

Ганна. Так и не кушайте этого хлеба, господин Вастис!

Все смеются. Входит Баст.

Баст. Представитель секретариата профсоюзов мастер Марк Пино.

Ганна. Просите.

Баст уходит.

Коста. Земледельцы могли бы увеличить поставки хлеба, но цены на него слишком низкие. Многие берегут хлеб для рынка, вот оно что. Надо увеличить цены на хлеб.

Ганна. Бюджет, Варра, не выдержит дополнительного расхода в шесть миллиардов карлов, необходимых для покрытия убытков сельского хозяйства и для повышения цен на хлеб, заготавливаемый внутри страны.

Коста. А я говорю вам, эти шесть миллиардов должны заплатить наши миллионеры. Так говорит и весь народ.

Входит Марк.

Марк. Здравствуйте, господа!

Ганна. Здравствуйте, Марк!

Христина. Если даже будут повышены заготовительные цены и мы соберем внутри страны десять тысяч вагонов зерна, чему лично я не верю, нам надо будет покупать еще тридцать тысяч вагонов.

Вастис (пристально следит за Христиной — и разочарован: он ждал от нее большего) . Так и так голода не миновать. Надо снижать пайки.

Марк. Никогда! Центральный секретариат профсоюзов обсудил продовольственное положение в республике и уполномочил меня заявить правительству: профсоюзы не пойдут на снижение пайков. Мы призовем рабочих ко всеобщей забастовке.

Ганна. Кому-то наруку распространять слухи о голоде, и вы знаете, кому это наруку. Я утверждаю, что цифры, сообщенные нам министром продовольствия, ложные. Я обвиняю в распространении паники партию националистов, вашу партию, Христина Падера, партию католиков — вашу партию, Гуго Вастис, и некоторых служителей бога, монсиньор.

Христина (решившись атаковать) . Ганна Лихта, голод — подлинно народное бедствие, и все попытки политического маневрирования по вопросу о хлебе накануне выборов должны быть здесь отвергнуты.

Ганна (в голосе звучат железные ноты) . Господин Вастис, и вы, кардинал Бирнч! На Юге, где большинство Законодательного совета принадлежит партии католиков, — хаос и анархия в распределении продовольствия. Это я видела сама. Там прячут хлеб, там подогревают сепаратистские вожделения, там саботируют трехлетку, там не хотят индустриализации, потому что боятся пролетариата, там зреет заговор! Так кто же занимается политическим маневрированием в вопросе о хлебе — моя партия или ваши партии?

Коста. Ай-яй-яй! Чорт побери, посадил бы я этих попов-заговорщиков в мешок да в речку их, в речку.

Кардинал (с отвращением) . Сын мой, эти кощунственные слова сказаны до тебя королем Генрихом Четвертым…

Коста. Что ж, значит, он был умный король, если предвидел, что я скажу его слова к месту.

Ганна (прекращая дуэль) . Компартия понимает, к чему вы затеяли эту игру. Вы создаете правительству препятствия на каждом шагу. Уже несколько месяцев подряд мы не можем работать нормально. Вы хотите раскола Народного фронта, вы хотите путча, чтобы сорвать выборы?

Кардинал (с кротким вздохом) . Бог мой!

Ганна. Но народ следит за каждым вашим шагом, знайте это!

Вастис (с иронической почтительностью) . Госпожа заместитель премьера, мы выслушали ваши пространные речи, выслушайте нас. Можно сколько угодно говорить о том и о сем, но одно непреложно: экономика республики в опасности. Между тем наши друзья готовы помочь нам. (Несколько секунд колебания.) Сегодня сэр Мак-Хилл повторил свое предложение помочь нам.

Вента (ожесточенно) . Мак-Хилл! Знаем этого господина с Уолл-стрита! Друг даллесов и херстов!

Кардинал. Сэр Мак-Хилл не с атомной бомбой приехал к нам, а, подобно Иисусу, с хлебом, чтобы накормить алкающих.

Коста (хозяйственно) . А какова будет цена их хлебу?

Вастис. Она может быть дешевле той, что с нас потребуют Советы. Принять помощь наших друзей — единственный разумный выход из положения.

Христина (понимая, что сейчас-то и может начаться настоящая схватка, и не будучи подготовлена к ней, льет в готовый вспыхнуть костер ушат воды) . Эта проблема так серьезна, что мы должны сначала обсудить ее в наших партиях.

Коста. В партиях? А народ? Что он, бессловесная скотина, на которую можно надевать по пять хомутов? (Стучит костяшками пальцев по столу) Мы слышали, что и Западную Германию будут восстанавливать на доллары. Мы этого у себя не допустим! Не допустим!

Кардинал (делая последнюю попытку отразить наступление левых) . Бог мой! Пятнадцать миллионов ждут нашего решения. (Возвышая голос.) Им грозит голод, а вы — о Германии! (Он едва не плачет.) Будьте же милосердны к людям!

Вента. Кардинал, здесь вам не месса!

Коста. Я крестьянин, Сталин — сын крестьянина, он даст хлеб. Он не раз выручал нас. (В его голосе звучит беспредельная убежденность и вера.) Он выручит нас и теперь.

Христина (поднимаясь с кресла) . Предлагаю послезавтра собрать Совет Народного фронта и принять решение независимо от исхода московских переговоров.

Ганна. Компартия согласна.

Все прощаются с Ганной и уходят. Она провожает их задумчивым взглядом.

Марк (задержавшись) . Мне надо сообщить вам нечто очень важное.

Ганна (рассеянно, мысли ее еще заняты теми, кто только что ушел отсюда) . Хорошо, Марк, я вызову тебя.

Марк уходит.

Кто же из них главный? Или все вместе?

Входит Баст.

Баст. Магда Форсгольм, шеф, очень хочет видеть вас…

Ганна (очнувшись) . А! (Улыбка осветила ее лицо, и перед нами просто добрая и очень уставшая женщина.) Просите, просите, я рада видеть ее. Потом пусть войдет Марк. И вызовите машину, я еду к президенту. (Снова мертвенно звучит ее голос.) Большие неприятности, Ян, большие неприятности.

Баст (жалея ее, как старый суровый боец может жалеть ребенка) . Шеф, то ли мы видели с вами! Все будет в порядке, не волнуйтесь! Поберегите себя. (Уходит.)

Входит Магда.

Ганна. Здравствуй, милая, здравствуй… Ну, чем ты меня обрадуешь? Как мать? Как твои сестры? (Улыбаясь.) И когда будет твоя свадьба?

Магда (смущаясь) . Вероятно, ее совсем не будет…

Ганна. Вот как! Почему?

Магда. Товарищ Лихта, несколько раз мы замечали у завода эту американскую мисс…

Ганна. Эге! (Строго.) Почему же вы не заявили об этом министру общественной безопасности? И какое это отношение имеет к твоей свадьбе?