Акоп Паронян - Высокочтимые попрошайки

— Почему укладываетесь, ваша милость? — спросила хозяйка.

— Уезжаю! Должен уехать! Не хочу жениться — передумал!

— Вас рассердили?

— Нет!

— Но вы так расстроены…

— Не расстроен!

— Абисогом-ага, дорогой, Манук-ага должен был попросить у вас пятьдесят золотых… Попросил?

— Попросил.

— Мы ошиблись…

— Да? Ошиблись?

— Да. Не пятьдесят золотых, а сто пятьдесят мы хотели бы получить. Сделайте нам, друг мой, это добро, и мы по милости вашей великой из долгов выйдем…

Тотчас после слов хозяйки, словно по мановению волшебного жезла, Абисогом-ага перевязывает сундуки, выбегает из дому, приводит носильщиков, взваливает на них свою поклажу и вместе с ними снова выскакивает на улицу.

Цирюльник, священник, госпожа Шушан и Манук-ага следуют за ним по пятам до… дверей гостиницы, и здесь Абисогом-ага скрывается из виду, и преследователи его, кроме Манука-аги, расходятся в разные стороны, а Манук-ага предстаёт перед Абисогомом-агой, с тем чтобы домогаться удовлетворения своих денежных претензий.

И с той поры Абисогома-агу больше никто не встречал. Известно также, что после входа его в гостиницу, несколько недель подряд у её дверей ежедневно показывались редактора, стихотворцы и другие авторы с прижатыми под мышками толстыми пакетами.

Таким образом, человек, приехавший в Константинополь приискать невесту и жениться, даже не посватался — за отсутствием времени — и поспешно покинул столицу, или, что называется, едва ноги унёс. Но неизгладимую память оставил он по себе в умах просвещённых соотечественников.

Стоит лишь сойтись где-нибудь нескольким авторам, как они уже говорят: «Да, задали мы страху Абисогому-аге!» — и прыскают со смеха.

А когда эти же авторы испытывают муки безденежья, они говорят: «Господи, пошли нам одного Абисогома-агу!» и мысленно добавляют: «Ищите Абисогома-агу, остальное приложится».

Богачи тоже нет-нет, да и поминают его. «Я вам не Абисогом-ага», — урезонивает иной из них нашего интеллигента, обратившегося к нему с просьбой оказать покровительство.

Мы же, не представившиеся Абисогому-аге, публикуем сие произведение не столько с целью осуждения и осмеяния отечественных редакторов, поэтов и других авторов, как из желания показать грядущим поколениям плачевное бытие интеллигентов нашего времени и ужасное равнодушие толстосумов к национальной культуре.

…с трабзонского парохода… — Трабзон (Трапезунд), портовый город в Турции.

Вардовян — Акоп Вардовян, западноармянский театральный деятель в 70–80 гг. актёр, антрепренёр.

«Масис» — консервативная армянская газета, издававшаяся в Константинополе с 1852 по 1889 г.; некоторое время выходила раз в неделю.

Квартальный совет — основная ячейка органов самоуправления турецких армян, избирался армянским населением квартала.

Искам пиль — карточная игра.

По турецкому времени — исходной точкой турецкого времени являлся заход солнца, который соответствовал 12 часам ночи.

Энсюльт (франц.) — оскорбление.

Эфенди (турецк.) — господин, употребляется как обращение.

Церенц (Овсеп Шишманян, 1822–1888) — армянский писатель, автор исторических романов «В муках рождения», «Торос, сын Левона», «Теодорос Рштуни».

Манукенц — фамилия, образованная А. Пароняном от слова «манук» (дитя) в противоположность псевдониму «Церенц», корень которого «цер» означает «старик», «старый».

Гайк — легендарный родоначальник армян.

Вардан — Вардан Мамиконян, полководец, руководил восстанием армян (450–451 гг.) против персидских угнетателей, погиб в 451 г. в битве на поле Аварайра, близ реки Аракс.

Арташес — имя нескольких армянских царей.

Пилав — восточное кушанье из варёного риса с мясом; плов.