Дэйл Вассерман - Полёт над кукушкиным гнездом

ГОЛОС. Эй, Бромден!.. Убери парня из-под дерева, его же подстрелить могут! Бромден… Вэ-етла-а… Бромден! Ты слышишь меня?.. Бромден, чертов сын, да слышишь ты меня или нет? / Грохот орудий, пулеметные очереди. ВОЖДЬ в ужасе мечется по сцене, и когда звуки стихают, замирает./

ГОЛОС ВОЖДЯ. Не могу я помочь тебе, Билли. Никто из нас не может тебе помочь. Когда человек помогает, он сам подставляется. Вот чего Макмэрфи никак не поймет: надо сидеть тихо — тогда целым останешься. Потому никто и не жалуется на туман, Как ни худо, а укроешься в тумане, и ничто тебе не грозит.

Мгновенно включается полный свет.

МАКМЭРФИ. Послушайте-ка, у меня есть один вопросик.

РЭТЧЕД. Если вы хотите взять слово, то должны сначала представиться.

МАКМЭРФИ, Вы что же, до сих пор меня не знаете?

РЭТЧЕД. Я узнаю вас, но еще не знаю.

МАКМЭРФИ. М-да. Чертовски трудная у вас проблема! / Сочувственно ./ Хотите, поговорим об этом?

РЭТЧЕД. Доктор, как по-вашему, не обсудить ли нам поведение мистера Макмэрфи?

СПИВИ. В каком аспекте?

РЭТЧЕД. Я наблюдаю явное ухудшение дисциплины с тех пор, как он к нам поступил. Мне кажется… другая форма терапии…

МАКМЭРФИ. Ну, ну, высказывайтесь! Хотите подключить ко мне свои батарейки и подзарядить?

РЭТЧЕД / с улыбкой /. Для вашего же блага, Рэндл.

МАКМЭРФИ. К свиньям собачьим!

СПИВИ / неожиданно для всех /. Должен сказать, сестра, Что я согласен с пациентом Макмэрфи. Я нахожу, что у него вполне ясное сознание, он коммуникабелен и, несмотря на свое прошлое, пока не проявил тенденции к буйству. Поэтому я считаю, что электрошоковая терапия ему не показана.

РЭТЧЕД. Отлично. В таком случае, если нам больше нечего…

МАКМЭРФИ. Док, у меня есть одно маленькое дельце,

РЭТЧЕД. Мне кажется, доктор, вы должны разъяснить, что цель наших собеседований — терапевтическая, лечебная и всякие мелочи…

МАКМЭРФИ. Мелочи?! Вы называете игры на Кубок мелочью?

СПИВИ, Игры на Кубок?..

МАКМЭРФИ. Ну конечно, док, они начинаются в пятницу. Такие игры! А у вас тут правило, что можно смотреть телевизор только вечером. Так что давайте переменим время и будем смотреть днем.

РЭТЧЕД / медовым голосом /. В терапевтических целях?

МАКМЭРФИ. Конечно, черт побери, в терапевтических!

РЭТЧЕД. А может быть, вы рассчитываете поживиться на этом?

МАКМЭРФИ. Так как насчет игр, ребята? Неужто вам не охота посмотреть игры на Кубок, Чезвик?

ЧЕЗВИК. Отчего же!

МАКМЭРФИ. Скэнлон?

СКЭНЛОН / поеживаясь /. Не знаю, Мак…

РЭТЧЕД. Мистер Скэнлон, насколько я помню, вы три дня отказывались принимать пищу» пока мы не разрешили вам включать телевизор в шесть часов вместо шести тридцати.

СКЭНЛОН. Человеку нужно знать, что творится в мире, верно? Господи, да они могли бы разгромить нас к черту, а мы б узнали только через неделю. /Сестре Рэтчед./ А нельзя смотреть и то, и другое?

РЭТЧЕД. Нет, никак нельзя.

СКЭНЛОН. Ну… может, они и не разгромят нас на этой неделе.

МАКМЭРФИ. Вот молодец! Давайте голосовать. Все, кто "за", поднимите руки!

ЧЕЗВИК поднимает руку. СКЭНЛОН — тоже. Остальные смотрят в пол.

Эй, это еще что за чертовщина? Я считал, что вы, ребята, имеете право по такому делу голосовать. Верно ведь, док? /Доктор кивает./ О'кей, так кто хочет смотреть игры на Кубок?

ЧЕЗВИК еще выше поднимает руку, а больше — никто.

Да что это с вами, ребята?

РЭТЧЕД. Трое, мистер Макмэрфи, Всего лишь трое. Недостаточно, чтоб изменить правила. Ну, коль скоро с этим все ясно, можно заканчивать наше собеседование,

МАКМЭРФИ. Да уж… давайте лучше это треклятое собеседование кончать,

Доктор СПИВИ встает и выходит. СЕСТРА РЭТЧЕД кладет книгу записей на место и тоже выходит. Больные расставляют по местам стулья и разбредаются по комнате. УОРРЕН помогает им, затем, когда все расставлено, возвращается в дежурку.

БИЛЛИ / после долгого молчания /. П-послушайте, Рэндл. Н-некоторые из н-нас уже давно здесь. И н-некоторые из н-нас еще долго б-будут здесь после т-того, как в-вас и с-след простынет. И п-после того, как кончатся игры на Кубок. Так н-не-ужели в-вы не в-видите… н-неужели не понимаете…

МАКМЭРФИ / отрицательно качает головой /. Нет, не понимаю. Этого — я — не понимаю.

БИЛЛИ в отчаянии отворачивается .

Послушайте, Хардинг, да что это с вами?

ХАРДИНГ пожимает плечами и отворачивается .

Чего вы, ребята, боитесь? Нет, вы просто какие-то бесхребетные. Надо мне оставить вас ей на съедение — и точка. Вот так — рвануть из этой двери, захлопнуть ее за собой, забить гвоздями и — привет.

БИЛЛИ. Да? Ну хорошо, вот вы тут р-распетушились — а как бы вы отсюда ушли?

МАКМЭРФИ. Да сорок способов есть!

ХАРДИНГ. Назовите один.

МАКМЭРФИ. Думаешь, я треплюсь, да? / Озирается вокруг, и взгляд его останавливается на ящике, стоящем у основания дежурки. / Вот. Эта штука, на которой сидит Билли. Можно швырнуть ее в сетку на окне, и сетка лопнет.

ХАРДИНГ. Что-то не припомню, чтобы психи могли двигать горы.

МАКМЭРФИ. Ты что, хочешь сказать, что мне не поднять этой ерундовины?

ХАРДИНГ. Эта ерундовина весит полтонны. И к тому же содержит все электрическое оборудование, питающее дежурку.

СКЭНЛОН. Так оно и есть, черт побери. Попробуй, тронь ее, Мак. Устроишь такое короткое замыкание, что вся эта чертова больница вылетит на орбиту.

Переглядывается с Хардингом и поднимает большой палец вверх.

МАКМЭРФИ. Кто поставит пять монет?

ХАРДИНГ. Это еще безрассуднее, чем ваше пари насчет главной сестры.

МАКМЭРФИ. Гоните пять монет! Потому как никто не докажет мне, что я не могу чего-то сделать, пока я не попробовал. Вот они — ваши бумажки, когда мы играли в двадцать одно! Хлопает ладонью по столу, накрывая бумажки./ На всю эту кучу — вдвойне или ни черта!

ХАРДИНГ. Принимаю!

ОСТАЛЬНЫЕ. Ставлю! Идет! Держу пари! / и т. д…/

МАКМЭРФИ. А ну, мальчики, отойдите подальше. Скэнлон, уведи женщин и детишек в безопасное место! / Берется за ящик — никакого эффекта ./

СКЭНЛОН. Ну как, Мак, сдаешься?..

МАКМЭРФИ. Э нет, черт подери. Я еще только разогреваюсь. А вот сейчас возьмемся по-настоящему!

На этот раз он вкладывает в рывок всю свою силу. Закрывает глаза, губы его растягиваются, обнажая стиснутые зубы. Голова откинута назад. Все тело дрожит от напряжения.

ВОЖДЬ неожиданно для себя делает шаг к Макмэрфи, как бы желая ему помочь, Из легких Макмэрфи с шумом вырывается воздух, он падает на металлическую панель и соскальзывает с нее на пол. Несколько секунд слышно лишь его хриплое дыхание, Затем он с трудом поднимается, подходит к столику и трясущимися скрюченными руками сгребает бумажки с долговыми обязательствами. Протягивает их больным, но никто даже и не пытается их взять, тогда он разбрасывает их по полу. Затем поворачивается и нетвердыми шагами направляется к палатам.