Дэйл Вассерман - Полёт над кукушкиным гнездом

Прием лекарств. Все пациенты — в общую комнату. Прием лекарств, /Выключает микрофон, выходит из дежурки. Первому пациенту весело./ С добрым утром, мистер Хардинг.

ХАРДИНГ / на секунду приостанавливаясь /. Вы уверены, что оно доброе?

/Направляется к сестре Флинн. Ему под сорок; красивый, стройный, очень худой. То и дело закатывает глаза./

Господи, благодарим тебя за спокойствие, которое сейчас снизойдет на нас.

/Отправляет в рот все таблетки из бумажного пакетика и запивает водой. Пересекает сцену и, подойдя к шкафчику, достает оттуда карты для преферанса./

РЭТЧЕД /ласково — следующему пациенту/. Билли, милый. /Дружески берет его под руку./ Вчера вечером я говорила с твоей мамой.

БИЛЛИ настороженно останавливается. Ему около тридцати, но выглядит он совсем мальчишкой.

Ну, в общем, мне все пришлось ей рассказать.

БИЛЛИ. А ч-что вы ей с-сказали.

РЭТЧЕД /вздергивает рукав его рубашки, обнажая забинтованное запястье/. Что ты очень сожалеешь о случившемся и обещал никогда больше этого не повторять.

БИЛЛИ. Спасибо, м-мисс Рэтчед.

РЭТЧЕД /протягивает ему стакан с водой/. Выпей, до конца, милый. /Обращаясь к вновь вошедшему пациенту./ Доброе утро, мистер Скэнлон. А-а, мистер Чезвик.

СКЭНЛОН — мужчина лет за пятьдесят, почти совсем лысый — проходит через сцену к свободному столику, не отвечая на ее приветствие. Ставит на столик принесенную с собой коробку, придвигает стул и принимается что-то мастерить в коробке. ЧАРЛЬЗ ЧЕЗВИК — маленький, крепко сбитый, коротко остриженный, ведет себя то грубо и агрессивно, то раболепно.

ЧЕЗВИК /изучая пилюли, которые подает ему Сестра Флинн/ . Постой чуток, детка. Это еще что такое?

ФЛИНН. Лекарства.

ЧЕЗВИК. Вот сказанула — это и я сам вижу. Какие лекарства-то?

ФЛИНН / кокетливо /. А вы их проглотите, мистер Чезвик, и все. Ну, ради меня!

ЧЕЗВИК. Ты мне зубы-то не заговаривай, я ведь только хочу знать, черт бы вас всех!..

РЭТЧЕД / кладя руку ему на плечо /. Все в порядке, Чарльз. Можете не волноваться.

ЧЕЗВИК. Что значит — можете не волноваться?!

РЭТЧЕД. А то, что можете их не принимать,

ЧЕЗВИК / сбитый с толку /. Могу? Ну-у… Тогда, значит, о'кей! / Берет пилюли стакан воды, проглатывает их и запивает./

Входит МАРТИНИ, низкорослый итальянец, веселый, живой, приплясывая и сверкая глазами; исчезает в туалете и почти тотчас вновь появляется./

РЭТЧЕД. Доброе утро, мистер Мартини.

МАРТИНИ / не обращаясь ни к кому /. Привет! / Подходит к Сестре Флинн и проглатывает пилюли. Затем, как и Чезвик, присоединяется к Хардингу я Билли, уже сидящим за карточным столом./

Входит РАКЛИ, подталкиваемый УИЛЬЯМСОМ, и, волоча ноги, идет по сцене. Сознание покинуло это могучее тело, и лицо Ракли ничего не выражает, глаза пустые, голова наголо обрита.

РЭТЧЕД / приветливо /. Мистер Ракли…

РАКЛИ / приостанавливается, губы его долго шевелятся, прежде чем он с трудом выдавливает из себя /. К-к-к ч-черту в-всех! / Пятится к стене, словно притянутый резиновым ремнем, и, раскинув руки, застывает, как распятый./

РЭТЧЕД / заглянув в блокнот и оторвав листок/. Уильямс, у нас сегодня новенький. Я прошу вас встретить его в приемной.

УИЛЬЯМС / беря у нее листок /. Слушаюсь, мисс Рэтчед.

РЭТЧЕД. Мисс Флинн, я пошла в комнату для персонала. / К пациентам ./ Ведите себя пристойно, мальчики. / Выходит ./

ЧЕЗВИК / передразнивая /. "Ведите себя пристойно, мальчики", А мы можем иначе?

Дверь из туалета распахивается, и оттуда выскакивают ВОЖДЬ БРОМДЕН, спасаясь от Уоррена, который преследует его, размахивая электрической бритвой с длинным болтающимся шнуром.

УОРРЕН. А ну, вернись, чертов краснокожий! Не нравится тебе, да?

Поднимает руку и сует под самый нос Вождю жужжащую бритву; ВОЖДЬ делает шаг назад, падает в качалку и застывает, съежившись от страха.

М-м… а мне не нравится, как ты на меня глядишь.

Вытаскивает из кармана резиновый жгут, ловко обматывает им грудь Вождя и сцепляет концы жгута за спинкой качалки.

Точненько. Так-то оно будет лучше.

СЕСТРА ФЛИНН проходит через, сцену с подносиком, на котором лежат медикаменты, подходит к Скэнлону и ставит подносик на столик рядом с ним.

СКЭНЛОН / возмущенно отодвигая подносик подальше от своей коробки /. Эй, вы, поосторожнее!

ФЛИНН. Да я же ничего не сделала, ничего!

УОРРЕН / осклабясь /. Помочь тебе, лапочка?

ФЛИНН / сухо /. Нет, благодарю вас. Мне помощи не требуется.

УОРРЕН, хихикая, уходит. СЕСТРА ФЛИНН забирает свой подносик и быстро исчезает.

ХАРДИНГ. Вам сдавать, Мартини.

МАРТИНИ, Чего? Ах да, поехали, значит! / Энергично принимается сдавать, сбрасывая карты также слева от себя несуществующему игроку,/

ЧЕЗВИК. Эй, прекрати!

МАРТИНИ. В чем дело?

ЧЕЗВИК. Там же никого нет.

МАРТИНИ / взглянув налево /. А я его вижу.

ЧЕЗВИК. Да ведь нас только четверо.

МАРТИНИ / с сомнением/. Да-а? / Сгребает карты и начинает снова их сдавать, на этот раз сбрасывая лишние карты справа от себя,/

ХАРДИНГ. Мартини, перестанете вы галлюцинировать или нет? О господи, давайте сюда карты! / Вырывает у него карты и принимается сам сдавать./

ЧЕЗВИК / Внезапно захихикав /. Хи-хи-хи!

БИЛЛИ, Ч-что т-тут смешного?

ЧЕЗВИК, Да эта пичужка сестричка. Я вспомнил, как впервой увидел голую девчонку. Мне, понимаешь, восемь лет тогда было, я сидел на дереве и заглядывал в окошко ее спальни. А она раздевалась. И вот как дошла до трусов, я… я… / Пока он тянет, БИЛЛИ встает и направляется к книге записей. /

ХАРДИНГ / не поворачивая головы /. Правильно, Билли, запиши это.

БИЛЛИ. Ну, т-так мы ж-же обязаны.

ЧЕЗВИК. Точно, Тебе за это золотую медаль дадут.

БИЛЛИ. вы ж-е пиш-шете все, ч-что я говорю.

ЧЕЗВИК. Угу, я еще напишу, что ты делаешь!

ХАРДИНГ. Да прекратите вы оба.

РАМИ / встрепенувшись /. К ч-черту вс-сех!

ХАРДИНГ. О, господи боже мой, настоящий сумасшедший дом! / Поднимаясь из-за столика./ Дорогие коллеги-психи. Я, президент Совета пациентов, Дэйл Хардинг, объявляю молчание на десять секунд — десять секунд благостной терапевтической тишины.

Сжимает руки и склоняет голову. Тишину тотчас разрывает звонкий нахальный голос, и дверь в помещение распахивается.

МАКМЭРФИ / еще за сценой/ … Ошибаешься, приятель: вовсе я не должен делать то, и вовсе я не должен делать это. И вообще, катись ты от меня подальше, а не то я сейчас…

Появляется спиной к зрителям в боевой позе; за ним следует УИЛЬЯМС раскрасневшийся, злой, раздосадованный.

Внезапно МАКМЭРФИ осознает, где он находится, и замечает уставившихся на него больных.