Дарио Фо - Несчастный случай?

ВТОРОЙ КОМИССАР. А ведь такой капитан действительно существует в Риме — Банци Пиччини…

СУМАСШЕДШИЙ. Прекрасно. И если журналистка, напишет что-то такое, что нам не понравится, мы легко сможем доказать, что она все выдумала… призвав в свидетели настоящего капитана Пиччини, который пребывают далеко от нас, в Риме.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да вы просто гений. Вы действительно сможете сыграть роль капитана?

СУМАСШЕДШИЙ. Не беспокойтесь, во время последней войны я был капитаном берсальеров.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Тише, она уже поднялась. (Входит журналистка). Проходите, синьорина, располагайтесь.

ЖУРНАЛИСТКА. Добрый день, господа. Вы — начальник полиции?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Рад видеть вас, синьорина. Мы знакомы только по телефону… К сожалению.

ЖУРНАЛИСТКА. Приятно слышать, только сержант внизу у входа, почему-то не хотел пропускать меня…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Прошу прощения, синьорина, я забыл предупредить о вашем приходе. Познакомьтесь, пожалуйста, это мои сотрудники — сержант Пизани, это комиссар, который руководит отделом…

ЖУРНАЛИСТКА. Очень приятно…

ВТОРОЙ КОМИССАР. Очень приятно, синьорина . (Жмет ей руку на военный манер).

ЖУРНАЛИСТКА. Ой, ой, как крепко!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Прошу прощения…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (указывая на Сумасшедшего, который стоит ко всем спиной, что-то делая с лицом). А это капитан… капитан?

СУМАСШЕДШИЙ. Вот и я! (Оборачивается в новом обличье: накладные усы, черная повязка на глазу, одна рука в коричневой кожаной перчатке. Начальник полиции так потрясен, что на время теряет дар речи. Сумасшедший представляется сам). Капитан Маркантонио Банци Пиччини из криминалистической лаборатории… Простите, что рука такая твердая — она деревянная. Память о кампании в Алжире, бывший парашютист иностранного легиона… Садитесь, пожалуйста, синьорина.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Могу ли предложить вам какой-нибудь напиток?

ЖУРНАЛИСТКА. Нет, благодарю. Я бы предпочла, если не возражаете, сразу же перейти к делу. Извините, но у меня мало времени. К сожалению, должна сдать интервью вечером… и материал сразу же уйдет в набор.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Хорошо, как вам угодно, давайте сразу же и начнем, мы готовы.

ЖУРНАЛИСТКА. У меня несколько вопросов (достает блокнот, читает). Первый вопрос к вам, комиссар, и простите, если он выглядит несколько «провокационно»… Если не возражаете, я воспользуюсь магнитофоном… Если, конечно, не возражаете… (Достает из сумочки магнитофон).

ВТОРОЙ КОМИССАР. По правде говоря, мы…

СУМАСШЕДШИЙ. Да ради Бога, записывайте… (Комиссару). Первое правило: никогда не возражать…

ВТОРОЙ КОМИССАР (тихо Сумасшедшему). А если мы ненароком сболтнем что-нибудь… Вдруг захотим опровергнуть, у нее останется доказательство…

ЖУРНАЛИСТКА. Извините, господа, какое-то затруднение?

СУМАСШЕДШИЙ (в темпе). Нет, нет, совсем наоборот… Комиссар расточает вам похвалы, говорит, что вы отважная женщина… убежденная демократка, защитница правды и справедливости… чего бы это ни стоило…

ЖУРНАЛИСТКА. Вы великодушны, синьор комиссар

ВТОРОЙ КОМИССАР. Итак, я слушаю вас.

ЖУРНАЛИСТКА. Почему вас называют «Крошка, верхом на окошке»?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Меня?

ЖУРНАЛИСТКА. Да, или еще: «Комиссар, оседлавший окошко».

ВТОРОЙ КОМИССАР. А кто же это меня так обзывает?

ЖУРНАЛИСТКА. У меня есть ксерокопия письма одного молодого анархиста, которое он прислал из тюрьмы Сан-Витторе, где находился в заключении как раз тогда, когда погиб стрелочник. Он пишет именно о вас… и об этой комнате.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Любопытно. И что же он пишет?

ЖУРНАЛИСТКА (читает). «Комиссар на четвертом этаже загнал меня на подоконник, приговаривая „Крошка, оседлай, оседлай окошко!“. А потом начал подначивать: „Бросайся вниз!“ и оскорблять последними словами: „Мразь, почему не бросаешься? Смелости не хватает, да? Ну, давай, подлюга, нечего волынить, кончай: чего ждешь, слизняк!“» Уверяю вас, мне пришлось стиснуть зубы, чтобы выдержать все это и не кинуться вниз…

СУМАСШЕДШИЙ. Превосходно, прямо сцена из фильма ужасов Хичкока..

ЖУРНАЛИСТКА. Извините, капитан… Я задала свой вопрос руководителю отдела, а не вам… Что же вы скажете, комиссар, на это? (Подносит микрофон к лицу комиссара).

СУМАСШЕДШИЙ (на ухо комиссару). Спокойствие и равнодушие!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Мне нечего сказать… Скорее, это вы должны со всей искренностью ответить мне, неужели вы полагаете, будто я точно так же заставил оседлать подоконник и стрелочника?

СУМАСШЕДШИЙ… Умолкни, чтобы не попасть впросак. (Напевает). «Ястреб-стервятник по небу летает и родному дому привет посылает…»

ЖУРНАЛИСТКА. Я не ошибаюсь, капитан, вы нарочно нам мешаете?

СУМАСШЕДШИЙ. Отнюдь… Я только сделал важное замечание. И хотел бы спросить вас, синьорина, Фелетти, не спутали ли вы нас с продавцами стиральных порошков… раз уж вам во что бы то ни стало хочется заподозрить нас в желании устраивать, подобно им, «демонстрацию свежевымытых окон» каждому анархисту, какой попадается под руки.

ЖУРНАЛИСТКА. Вы очень искусны, капитан, ничего не скажешь.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Спасибо… Он спас меня от довольно серьезной неприятности… (Хлопает его по плечу).

СУМАСШЕДШИЙ. Осторожней, комиссар, не так сильно… у меня же стеклянный глаз! (Показывает на черную повязку).

ВТОРОЙ КОМИССАР. Стеклянный глаз?

СУМАСШЕДШИЙ И с рукой тоже поаккуратней — это протез.

ЖУРНАЛИСТКА. Кстати по поводу окон, в документах, сданных в архив, недостает акта экспертизы параболы падения.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Параболы падения?

ЖУРНАЛИСТКА. Да, параболы падения предполагаемого самоубийцы.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. А зачем она нужна?

ЖУРНАЛИСТКА. Она нужна, чтобы установить, был ли жив анархист в момент падения или нет. То есть вылетел он в окно, хотя бы слегка оттолкнувшись от подоконника или же летел уже бездыханным, как обнаружено, — скользя вдоль стены… А также узнать, были ли у него на руках и ногах переломы, раны, что не обнаружено. Иными словами, вытянул ли предполагаемый самоубийца руки вперед, чтобы защититься в момент удара о землю, ведь это нормальное и совершенно непроизвольное движение…

ВТОРОЙ КОМИССАР. Справедливо, но не забывайте, что перед нами самоубийца… человек, который бросается вниз оттого, что хочет умереть.

СУМАСШЕДШИЙ. Ах, нет, не говорите так. Тут я, к сожалению, должен занять сторону синьорины. Как видите, я объективен. Были проведены превосходные следственные эксперименты: подыскивали самоубийц, выбрасывали их из окна и отмечали, что в самый последний момент… трах!.. все невольно вытягивали руки вперед!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Хорошо же вы нас поддерживаете… да вы что, сумасшедший?