Дарио Фо - Несчастный случай?

СЕРЖАНТ. Ха-ха! Анархист позволяет себе вольности!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Молчать!

ВТОРОЮ КОМИССАР. По правде говоря, до вольностей мы не дошли…

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, ладно, не будем скромничать. Одно несомненно — вы шутили довольно грубо над его другом танцором, и он, железнодорожник, обиделся! Это так?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Я думал, пожалуй, так и получилось.

СУМАСШЕДШИЙ. Он вдруг вскочил!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, он вдруг вскочил…

СУМАСШЕДШИЙ…и принялся кричать: «Хватит! Не допущу оскорблений! Мой друг — танцор, это верно, он хромой, он изображает иной раз не то, что хотел бы… Но он мужчина, черт подери!» И с этими словами стрелочник вскочил на подоконник, изобразил па-де-де и выбросился!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, примерно, так оно и было, однако могу поклясться, я уже говорил, что в этот момент выходил из комнаты.

СЕРЖАНТ. Зато я оставался. Если хотите, могу поклясться и я.

СУМАСШЕДШИЙ. Ты лучше помолчи.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Однако какой обидчивый этот монархист — выбрасывается из окна только потому, что посмеялись над его другом!

СУМАСШЕДШИЙ. Но вы же затронули его больное место — анархисты очень ревниво относятся к мужским достоинствам! Ревнивее всех! Вам не приходилось когда-либо читать книгу Отто Вейнингера «Секс и анархия»? Нет? Это классик.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Но обижаться за насмешку над приятелем, с которым он даже не был в хороших отношениях… По его собственному заявлению, не забывайте: он даже пустил в него солонкой!

СУМАСШЕДШИЙ. Ну вот! Хорошо, что напомнили мне об этом! Значит, он не мог быть по-настоящему расстроен, рассержен!

НАЧАЛЬНИК. ПОЛИЦИИ. Конечно, нет.

СУМАСШЕДШИЙ. Вот ведь в чем все коварство! Выходит, он притворялся!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Притворялся?

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, конечно! Сыграл, хитрюга, всю эту комедию, будто обижен до смерти, и для того только чтобы иметь логичный повод для самоубийства… логичный для вас, но абсурдный для других!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. В каком смысле — для других?

СУМАСШЕДШИЙ. Разве не поняли? Он стал камикадзе, чтобы погубить вас! Он выбрасывается, а вы, наивные люди, излагаете события так, как они происходили… в печати и по телевидению… и никто вам не верит, естественно, кроме любимого судьи, который сдал дело в архив, потому что, послушайте, между прочим, что он пишет в своем заключении: «Раптус был вызван „оскорбленной гордостью“»! Ну, кто этому поверит? Уж очень все похоже на вранье!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Конечно, конечно, выглядит едва ли не шуткой.

СУМАСШЕДШИЙ. И таким образом вы оказываетесь заложниками своей же собственной искренности… А он, коварный анархист, хохочет над вами в своей могиле!

СЕРЖАНТ. Вот негодяй! Подумать только, а ведь казался таким порядочным человеком… таким приличным!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Молчать! (Сержант умолкает, замыкаясь, словно улитка, в свою раковину). Вы не обидитесь, ваша честь, если я скажу вам, что ваша версия с железнодорожником-камикадзе меня не очень-то убеждает…

ВТОРОЙ КОМИССАР. У меня тоже есть некоторые сомнения…

СУМАСШЕДШИЙ. А меня так и совсем не убеждает! Даже для телевизионного детектива не годится! Я ведь только пытался спасти вашу версию, которая проваливается все стремительнее!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (потягиваясь, потирая свои плечи). Вы не возражаете, если мы закроем окно? Что-то холодно стало вдруг…

СУМАСШЕДШИЙ. Пожалуй, пожалуй… действительно, стало прохладно!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Это потому, что совсем, недавно зашло солнце.

(Сержант по команде комиссара закрывает окно).

СУМАСШЕДШИЙ. Да, но тогда, в тот вечер, солнце ведь не зашло.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Как это?

СУМАСШЕДШИЙ. Я хочу сказать, в тот вечер, когда анархист выбросился из окна, солнце осталось на небе, заката не было?

(Все трое переглядываются в недоумении).

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Не понимаю.

СУМАСШЕДШИЙ (притворяясь, будто недоволен). Я говорю, если дело было в декабре, а окно в полночь все еще распахнуто, значит, было не холодно… но раз было не холодно, значит, солнце еще не зашло… оно зашло позже: в час ночи, как бывает в Норвегии в июле…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Но мы тогда окно только что открыли… чтобы проветрить помещение, верно?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, было очень накурено.

СЕРЖАНТ. Знаете, анархист много курил!

СУМАСШЕДШИЙ. И вы открыли и створки окна, и ставни?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, и ставни тоже.

СУМАСШЕДШИЙ. В декабре? В полночь термометр опускается даже ниже нуля, воздух ледяной. А вы: «Давай, давай побольше воздуха! Плевать нам на воспаление легких!» Вы хотя бы в шинели были?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Нет — в куртках.

СУМАСШЕДШИЙ. Какие моржи!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Но холодно совсем не было, уверяю вас! НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Абсолютно холодно не было…

СУМАСШЕДШИЙ. Вот как? В тот вечер метеослужба передала для всей Италии такую сводку, что испугался бы и белый медведь, а вам было абсолютно не холодно, более того, для вас пришла весна! Да что у вас тут персональный африканский муссон проносится каждую ночь или под вашим зданием протекает теплый Гольфстрим, по канализационным трубам?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Простите, ваша честь, но я не понимаю. Совсем недавно вы уверяли, что приехали специально, чтобы помочь нам, а теперь вдруг подвергаете сомнению все наши доводы, издеваетесь над нами, запугиваете… запугиваете…

СУМАСШЕДШИЙ. Согласен, я должно быть, хватил через край! Наверное, слишком придираюсь… Но тут перед нами, похоже, одна из тех игр для недоумков и тугодумов, что печатают в иных еженедельниках: «Отыщите тридцать семь ошибок и несоответствий, какие допустил комиссар Бачокки Кретинини». Да как же я могу помочь вам? (Полицейские в растерянности опускаются на стулья). Ну, хорошо, хорошо… Не стройте такие потерянные физиономии… Выше голову! Обещаю, что не буду больше издеваться над вами. Предельная сосредоточенность, господа… отбросим все предыдущее…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Согласен, отбросим…

СУМАСШЕДШИЙ. И обратимся к достоверному факту — к прыжку из окна.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Верно.

СУМАСШЕДШИЙ. Итак, наш анархист в состоянии раптуса — потом мы вместе постараемся подыскать более правдоподобное объяснение для этого безумного поступка — вдруг вскакивает, берет разбег… Минутку, а кто сделал ему «ступеньку»?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Какую «ступеньку»?

СУМАСШЕДШИЙ. Короче, кто из вас встал у окна и, сцепив пальцы, подставил их вот так — чтобы стрелочник ступил на опору — и хлоп! Он перелетает через подоконник!..

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да что вы говорите, синьор судья, неужели вы думаете, что мы…

СУМАСШЕДШИЙ. Сделайте милость, успокойтесь… Я спрашиваю без всякой задней мысли… Просто подумал, что тут довольно высоко, а при таком небольшом разбеге без посторонней помощи… Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь мог усомниться…