Алексей Слаповский - Собака

ЛИПА. Да неужели? Я и сама скажу: тут платят неплохо, а работы немного. Я работать не люблю, я ленивая.

ВИКТОР. Нет. В больнице люди лежат днями и неделями, поневоле начинаешь видеть в них не больных, а людей, напрягает. В поликлинике часто одни и те же пациенты приходят. А здесь — вокзал, транзит, все на ходу, человеку стало плохо, вы помогли, чем смогли, а если нет — «скорую» можно вызвать. И до свидания. Вот что главное — вы никого не успеваете полюбить. То есть полюбить — громко сказано, вообще не успеваете ничего почувствовать. Ни жалости, ни сострадания… Зачем вы вообще стали врачом, интересно?

ЛИПА. Всё сказали?

ВИКТОР. Могу продолжить.

ЛИПА. Обойдусь. Или сидите молча и ждите полицию, или бегом на поезд! А слушать, как вы на мозги мне капаете, я не нанималась!

ВИКТОР. Вот! Вы даже говорите так — нарочно. У вас словарь базарной торговки, только не обижайтесь, я не про вас, а именно про словарь, вы-то другая. Но боитесь открыться. На самом деле вы такими словами даже не думаете. В чем причина? Что-то случилось? Доверились кому-то, а этот кто-то вас обманул? И теперь никому не верите?

ЛИПА. Как говорю — так и говорю. А думаю вообще матом. Хотите послушать?

ВИКТОР. Ненавижу мат. У меня есть друг-собачник, настоящий, в отличие от меня, у него овчарка, он ее надрессировал лаять на мат. Ну, бывает, дворники между собой… Прохожие. Или девочки на лавочке беседуют. Как ругаются московские девочки, как они ругаются! Собака слышит мат — и лает, и бросается, просто звереет! И теперь при ней все исключительно вежливые, и никакого мата.

ЛИПА. Опять оскорбляете?

ВИКТОР. Чем это?

ЛИПА. С какими-то московскими девочками сравнили, с дворниками, спасибо!

ВИКТОР. Да нет, я просто…

ЛИПА. Придумал тут — людям не верю… А если и так, может, причина есть? По любому это мое дело, правильно? Верю или нет, но вижу я всех абсолютно насквозь! И вас в том числе! Хотите, расскажу?

ВИКТОР. Попробуйте.

ЛИПА. Да легко. Вы говорите: одна работа, одна жена. А сами мечтаете работу бросить, от жены уйти. Но боитесь.

Пауза.

ВИКТОР. И все?

ЛИПА. Вам мало? Ну да, каждый думает, что у него история на целый роман, а посмотришь — на анекдот не хватает. Собака его волнует! Вас сейчас одно заботит — показать красивой и умной женщине, это я, если кто не догадался, какой вы интересный человек! Понравиться хочется.

ВИКТОР. Да, хочется. Потому что вы мне понравились.

ЛИПА. Я вам сейчас скажу серьезно, ладно? Только один раз, потому что с мужчинами серьезно говорить — себе дороже. Они сразу думают: ага, серьезно говорит, значит — серьезно относится. Так вот, в виде исключения — серьезно: я не только людей вижу хорошо, я вообще все вижу на сто ходов вперед. Как в шахматах. И я будущее, которое вы себе уже там намечтали, я его вижу, как на ладони. Вы уже думаете: останусь, попробую, вдруг получится. Так?

ВИКТОР. Так.

ЛИПА. Е-два — е-четыре, белые начинали и выигрывали! Вы остаетесь, влюбляетесь все больше. Приезжает ваша жена разбираться. У меня воображение не хуже вашего, я просто реально вижу, как она сюда входит!

И реально входит жена Нина. Шумно и яростно.

НИНА. Ах ты, сука ты подлая! Тварь ты несусветная! Падла ты мокрохвостая, ты че творишь вообще? Ты че хайло на чужого мужика расщеперила? А? Че, зубы лишние? Я у тя их руками изо рта вырву! А из глаз твоих яичницу зажарю и твоей, курва, кровью запью! Поняла меня, гниль ты медицинская, подстилка ты госпитальная, мечта патологоанатома…

Виктор хохочет.

ЖЕНА. А ты че ржешь, урод, ты кем себя вообразил, препод ты плешивый, мало тебе, что ль, на студенточек своих ногастых и грудястых слюни пускать? В реале захотел молодого красивого мясца погрызть пломбами своими? А?

И вдруг она замирает. Будто в стоп-кадре.

ВИКТОР. Смешно, конечно… Но представить, чтобы моя жена… Знаете, Липа, удивительно то, что вы про зубы… Угадали — потрясающе. Она ведь стоматолог. Очень успешный. И, уж конечно, так не выражалась бы. Неужели думаете, что у меня может быть такая жена? Если бы она появилась тут, она вела бы себя совсем иначе.

Жена отмирает и становится предельно вежливой. Но строгой.

НИНА. Я примерно так вас себе и представляла, уважаемая Олимпиада, не знаю, как вас по отчеству.

ЛИПА. Олимпиада Юрьевна.

НИНА. Нина Григорьевна. Я понимаю, что, хотя у вас, учитывая вашу внешность, наверняка немало поклонников, вы увлеклись Виктором, им трудно не увлечься, если как следует узнать его, но…

ЛИПА (смеется). Стоп, стоп, это же выговорить невозможно! Неужели она так и изъясняется у вас? Да еще если учесть ситуацию, настроение. Наверняка проще было бы: здравствуйте, я приехала разобраться, что происходит.

НИНА. Здравствуйте, я приехала разобраться, что происходит.

ВИКТОР. Моя жена — дипломат. Она никогда не начинает сразу. Она сначала представится, спросит, как вас зовут, чтобы убедиться, что она туда попала.

НИНА. Меня зовут Нина Григорьевна, а как вас зовут? Я хочу убедиться, что я туда попала. … Не поняла, вы с чего это оба меня такой дурой выставляете?

ВИКТОР. Ты говоришь нашими словами, Ниночка, прости.

НИНА. А свое собственное — могу вставить?

ЛИПА. Вас тут вообще нет.

НИНА. А кто говорит?

ЛИПА. Это вашего мужа воображение говорит. Расшалившееся. Он уже представил, что от вас ушел. Ко мне.

НИНА. Виктор, это правда?

ВИКТОР. Нет, конечно. Это посторонняя женщина, она работает в привокзальном медпункте, я привел к ней больную собаку.

НИНА. Собаку?

ВИКТОР. Собаку.

НИНА. Больную?

ВИКТОР. Больную.

НИНА. В медпункт?

ВИКТОР. В медпункт.

НИНА. И думаешь, я поверю? Ты дочь не сумел в поликлинику отвести, вечно у тебя то лекции, то семинары, то заочники, то репетиторство, я из Подмосковья примчалась…

ВИКТОР. Нина, ты опять? Десять лет ты этот случай забыть не можешь! Из Подмосковья было ближе! Я на другом конце Москвы был! Это главное, а не лекции и не семинары, сто раз это говорил, но ты опять за свое… И вообще, неудобно при посторонних.

НИНА. Да я уж и не знаю, кто у нас теперь посторонний!

ВИКТОР. Хорошо, поедем домой. Но я возьму собаку.

ЛИПА. Ага, только собаки ей не хватало.

НИНА. Только собаки мне не хватало! Я от твоей Джемы шерсть каждый день собирать замучилась.

ВИКТОР. Неправда. Ты ее любила.

НИНА. Я ее любила. И эту полюблю. (Подходит к собаке, гладит). Хорошая моя. Как тебя зовут? (Виктору). Это девочка или кобель?

ЛИПА. Он не знает. И вообще, собака — повод.

ВИКТОР. Неправда. Я же не знал, что вы тут.

Нина распрямляется, смотрит на Виктора, на Липу.

НИНА. Ну? Что мне еще говорить?

ВИКТОР. Ничего, тебя же тут нет.

НИНА. Да уж я поняла. Ладно. Совет вам да любовь!

Она выходит. Слышится визг тормозов автомобиля, звук удара, потом сирена «скорой помощи».