Миеко Оучи - Голубой cвет

А я не буду лежать в какой-то обычной грязной канаве, весь в крови со сломанными костями, как и все остальные. Ты посадишь меня и прислонишь к дереву. К прекрасному дереву. Чтобы я был совсем другой. Чтобы я выделялся. Чтобы я был особенным. Чтобы я прислонился спиной к дереву так, как будто это был самый прекрасный день в мае. Протягивая руки к солнцу. Вбирая его. И ты напишешь в сценарии, что мои глаза открыты, а не закрыты. И что они смотрят на солнце, а не на грязь. Чтобы это было последним, что я видел. Небо. А не моих мертвых товарищей. Моих убитых друзей. И ты снимешь меня на фоне облаков. Чтобы показать меня, увидевшего Бога. Чтобы быть уверенной. Что это мощно, и что это трогает. А не ординарно и банально.

Чтобы люди никогда этого не забыли.

Лени рыдает. Это слезы человека, который сдерживал их годами

Лени. Я сделаю это для тебя.

Хайнц. Я знаю. Прощай, Лени. Auf Weidersehen.

Он ушел. Что-то меняется. Она медленно поворачивается к нам, и мы видим ее такой, какой она была в начале, снова одинокой..

Лени. Я могу закрыть глаза в любом месте и через секунду я увижу, как все разыгрывается передо мной снова. Разыгрывается, как в кино. Кадр за кадром, я вижу, как мир возникает изо льда, как драгоценный камень из глубин земли. И я снова та маленькая девочка. Не какая-то мелодраматическая неказистая невеста, не чья-то любовница, не кинорежиссер. Третьего Рейха. А просто босая девчонка с гор из той истории, которую однажды произошла со мной, когда я была девочкой. Я могу закрыть сейчас глаза, прямо сейчас, как будто я сплю.

Я чувствую, что я как сомнамбула встаю с постели и иду по темным спящим улицам. И гора манит меня, указывает мне сверкающую как стекло тропу, и я начинаю карабкаться вверх. Мои босые ноги быстро и бесшумно движутся по растущим кристаллам льда и снега. Мое тело снова гибкое, и я молча двигаюсь как сильное животное к вершине и к своему секрету, который манит меня. К пещере, к невидимому гроту, запрятанному глубоко в горах. Мои дорогие кристаллы, они сверкают в лунном свете и освещают темноту, как море звезд, как море огоньков, и, на мгновение, в этом холодном голубом свете можно увидеть меня такой, какой я тогда была тогда. До того, как это все случилось. Молодая. Красивая. Целеустремленная.

Ее тон меняется. Теперь она говорит жестко, бескомпромиссно..

А в сценарии я напишу, что мои глаза открыты и смотрят в небо, а не на грязь. А ты посадишь меня напротив камеры, а не у дерева. И ты снимешь меня на фоне облаков, чтобы картинка была ясной, и чтобы было видно, как я поворачиваюсь лицом к Богу, чтобы все знали, что я за все расплатилась. Чтобы все это было мощно и трогательно.

И пусть это будет уроком для всех.

Чтобы люди никогда этого не забыли.

Слышно, как крутится пустая катушка после того, как показ фильма закончился. И ничего больше. И ничего меньше.

Свет гаснет.

Конец