Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Застонав, Лили стукнулась головой о стенку.

— Ай, — проворчала она и полезла в карман за той вчерашней запиской от Северуса. Решила, что попытка не пытка — Джеймсовой волшебной карты у нее все равно не было — и, достав из сумки перо, написала на пергаменте: "Ты где?"

Из оставшегося позади коридора доносились обрывки разговоров — с той лестницы, по которой студенты спускались на завтрак. Лили пошла в другую сторону, по дороге то и дело проверяя листок, и уже успела решить, что ответа так и не дождется — то ли потому, что эта штука работает как-то иначе, то ли потому, что все... совсем плохо... то ли с ней больше не хотят разговаривать... Но тут на пергаменте стали проступать буквы — почерком Сева — словно он выводил их прямо у нее на глазах.

"Восточное крыло, маленькая башенка, восьмой этаж. Пройди через заброшенный коридор — там надо открыть двери".

"Заброшенный коридор? — переспросила она. — Извини, я не так хорошо ориентируюсь в замке, как ты".

"Где ты сейчас?"

"Спустилась из гриффиндорской башни на два этажа".

И дальше ничего; Лили даже подумала, что он, возможно, придет сюда... но потом вгляделась — размытый свет ложился на стены коридора акварельными мазками — и увидела, как сквозь пергамент стали проступать темные линии. Она перевернула листок, и там, на обороте, обнаружилась... карта. План, который Сев набросал специально для нее. Губы дрогнули — как же давно она не улыбалась от чистого сердца...

Лили шла по замку, ориентируясь по нарисованной Севом карте, и воспоминания, как волны, накатывали одно за другим; оживали запахи, ощущения, мысли — все то, что казалось давным-давно позабытым. Во время войны она только встречалась тут с Дамблдором — появлялась через камин и не выходила из безопасного кабинета. Ей всегда казалось, что мозговой центр Хогвартса находится именно там, в директорских апартаментах; что же до его сердца — то здесь она не была с восемнадцати лет.

Тогда, накануне выпускного вечера, Лили точно так же шла по коридорам, и сверху падали снопы солнечного света — будто расплавленные колонны, и вокруг почти никого не было, потому что студенты летом выбирались на улицу, и в голове крутились мысли — что скоро она вернется домой, и что ее настоящий дом на самом деле тут, в Хогвартсе... И что мир за его стенами становился все мрачнее и мрачнее, и впереди ждала неизвестность, а школа завтра заканчивалась — словно демонтировалось и разбиралось все, в чем она привыкла искать опоры.

В заброшенном коридоре пахло пылью и запустением. Лили прошла сквозь магическую завесу — волосы шевельнулись, и кожу защекотало, точно первыми лучами весеннего солнца. На грязном полу оставались следы. Она дошла до конца прохода, распахнула двери и оказалась внутри маленькой башенки — в светлую вышину спиралью уходила череда ступенек; сверяясь по карте, вскарабкалась на три пролета и прошла в какой-то коридорчик, где раньше никогда не бывала. Он оказался очень коротким, всего несколько шагов в длину... и там, где Северус нарисовал дверной проем, была лишь глухая стена.

Лили протянула руку, но нащупала только гладкий и пыльный камень. Значит, это не морок, прикрывающий проход. Неужели она заблудилась?

— Сев? — позвала она и чуть не подпрыгнула до потолка, когда из стены появилась его рука и сграбастала ее за запястье; ругнулась, не выдержав: — Ой, черт!

Теперь на пергаменте было написано: "Иди вперед". Она чуть-чуть повернула руку — их пальцы переплелись, и ладонь Сева дрогнула — а затем он потянул ее на себя. Лили шагнула вперед и зажмурилась, когда проходила сквозь стену, но ощутила лишь покалывание и скользнувший по коже легкий холодок.

А потом открыла глаза, и перед ней стоял Сев. Который, как внезапно оказалось, был лишь немногим ее выше — всего на каких-то несколько дюймов.

Он выглядел страшно изможденным. Волосы висели сосульками, а бескровные губы почти не выделялись на фоне мертвенно-бледной кожи. Глазницы словно затопила тень — но запавшие глаза по-прежнему мерцали, как и всегда, когда его обуревали какие-то эмоции... эмоции, в которых Лили ничего не понимала.

— Сев... — прошептала она — с ужасом, потому что он казался совсем больным... стиснула его ладонь, потянулась, пытаясь прикоснуться к лицу, и он отшатнулся, словно от пощечины... Мгновение — и взял себя в руки, на глазах восстанавливая самоконтроль.

Веки защипало — так внезапно подступили слезы.

— Что же я с тобой сделала... — чуть слышно пробормотала Лили. — Как же ты сказал, что все хорошо, когда на самом деле...

— Бывало и хуже, — хрипло сказал он, но приближаться не стал — так и замер там, куда отступил. — Но это лучше обсуждать не здесь. Нам туда, — и мотнул головой, указывая на дверной проем — Лили поначалу его не заметила, поскольку не могла оторвать взгляд от этого призрака прежнего Северуса.

Проем, как оказалось, маячил у них над головами. На высоте нескольких метров.

— Но как же мы...

— По ступенькам. Не смотри под ноги.

Разумеется, предупреждение было не лишним, и разумеется, она его не послушалась — и, взвизгнув от увиденного, вцепилась в своего провожатого, обнимая его за талию.

— Сев... А где же пол? — умом она понимала, что на чем-то стоит — под подошвами туфель ощущалось твердое — но глаза видели только одно: уходящую вниз бесконечную пустоту. — Ой, божечки...

— Ты гриффиндорка или кто? — он замер в ее объятиях, и каждая мышца в его теле напряглась, как струна. Лили знала, что ему так неудобно, что надо разжать руки, но почему-то не могла это сделать. Посмотрела вверх, прямо в лицо Севу — она стояла к нему ближе, чем обычно, и на память опять пришел вчерашний вечер, и тот взгляд, ниточкой протянувшийся над заиндевевшей травой... Как и в тот раз, между ними словно возникла незримая связь... но не легилименция — никакого характерного наплыва воспоминаний, они просто смотрели друг на друга... Должно быть, он закрылся окклюменцией.

— Возможно, некоторые способности достаются не всем. Мне так явно недодали таланта так запросто расхаживать по невидимым полам.

— Или же это вообще слизеринская черта, — он применил какие-то чары, и под ногами из ничего соткалась золотистая сияющая дорожка, чуть дальше переходящая в ступеньки. — Ну что, так ты уже в обморок не грохнешься?

— А можно я прикинусь ребенком и хотя бы возьму тебя за руку?

Лили показалось — она что-то такое заметила; словно в его глазах на какой-то миг появилось нечто и тут же потухло, так что она даже толком не поняла... В общем, что бы это ни было, оно уже пропало.

— Я не дам тебе упасть, Лили, — сказал он бесстрастно.

— Знаю. Именно поэтому я за тебя и держусь, — она крепче стиснула его ладонь.