Уильям Моррис - Человек, рожденный быть королем

«Но Богом избран он самим, —
Адель сказала. — Как же с Ним
Бороться нам? А Божий друг
Не может быть из низких слуг».

Но тут послышалися ей
Шаги придворных средь аллей,
Спешивших радостную весть
Младой Цецилии принесть.
«Смелей! — Адель ей говорит. —
Отбросьте страх и ложный стыд;
Не говорите лишних слов,
И вы не встретите врагов».

И ослепляя златом взор,
Теперь приблизился весь двор,
И вспыхнул темный сад вкруг них
От блеска мантий золотых.
Но не внимая, поднялась
Княжна, в свой замок у стремясь.
И Бог ей душу укрепил
Такою мощью свежих сил,
Что всем казалось, что она,
Величья грозного полна,
На пышный шествует турнир,
Иль на роскошный царский пир.
Когда ж со свитою княжна
Вступила в древний зал, — она
Невольно опустила взор,
Не подымая до тех пор,
Пока не стала на алтан:
Ей было страшно, что в обман
Ее ввела любовь, явя
Ей вместо бога — дикаря,
И что погибнуть должно ей
От собственной руки своей.
Но на алтан ступив, опять
Она решилась взор поднять,
И видит: вот ее жених,
В одежде хоть пажей простых,
Но горд, спокоен, величав,
Готовый ринуться стремглав
На бой и не смущенный тем,
Что вводит рок его в эдем.
«От чуда к чуду, — думал он, —
Судьбой я в жизни был веден,
Пока достигнут наконец
Блаженства полного венец.
Но пусть и скорбь за ним придет,
Она мой дух не ужаснет.
Как связан день со днем, так я
Скую все звенья бытия
В одну незыблемую цепь
И с ней пройду земную степь».

Но тут их встретились глаза.
И вся минувших дней гроза,
Все что мы бедствием зовем,
В минуту позабылось в нем.
И если страх в ней ожил вновь,
И если трепет, стыд, любовь
То гнали прочь, то всем на вид
Являли жар ее ланит, —
То кто ж в толпе не объяснил
Ее лица внезапный пыл
Как скромность девы без греха,
Впервой узревшей жениха?

И вот, когда милорд сер-Реф
Вслух прочитал указ царев
И обратил глаза к княжне, —
Она, спокойная вполне,
На юношу уставив взор,
Где страсть вела с приличьем спор,
Сказала:
«Принц! прими от нас
Привет наш в замке в этот час:
Мы рады всем, кого душой
Избрал в друзья родитель мой.
И я с доверьем отдаюсь
Тебе, с которым мой союз
Одобрил наш король, признав
В тебе к тому довольно прав.
Люби ж меня, как я люблю,
И постарайся жизнь мою
Счастливой сделать — до тех пор,
Пока нам смерть закроет взор».

Не знаю, лучше ль оценил
Слова принцессы Михаил
Чем Реф, и ясно ль отгадал,
С чего так голос задрожал
В последнем слове вдруг у ней, —
Но только смысл ее речей,
При всем их холоде, зажёг
В его груди святой восторг.

«Княжна! — воскликнул он. — Я в честь
Вменю всю жизнь мою принесть
Тому на жертву, кто привел
Меня в мой рай из бездны зол.
Я за тебя погибнуть рад
Уж за один твой нежный взгляд,
За тот небесный голос твой,
Что слаще музыки земной!»

Сказал, и хлынули у ней
Потоком слезы из очей,
И пала дева, ослабев,
В объятья близь стоявших дев.
Но звон святых колоколов
Покрыл гул смутных голосов,
И с шумом двинулся народ
В капеллу замка из ворот.
И с пеньем стройный певчих хор
Уже вступал в церковный двор;
И пред епископом, в златой
Тиаре, медленной стопой
Пошли в одеждах из парчи
Пажи, неся в руках свеч и .

Тогда невесту Михаил
Повел в капеллу и забыл,
В восторге чувств, весь мир земной.
Ее лишь видя пред собой.
И, страстно друга полюбя,
Шептала дева про себя:
«Когда б проник ты в тайну дня,
О, так ли б ты любил меня!»

Пока при брачных песнях дев
И министрелей старый Реф
Пирует свадьбу в Замке Роз, —
Король другое горе нес.
К нему доходит весть, что тот,
Кем поддержать он мнил свой род,
В своей столице мертв лежит,
При свалке уличной убит.

А между тем уж наступал
Тот день, в который обещал
Княжну он с принцем обручить.
И он в раздумьи, как тут быть,
Решился ехать к ней затем,
Чтоб вместо царских диадем
Облечь, по воле злых судеб,
Невесту в грустный, черный креп.
И вот, как скоро срок настал,
Он рано утром подъезжал
При блеске солнечном к стране,
Где он уверен был вполне
Увидеть голову того,
Кто был так страшен для него.
Он думал: «Вот она с копья
Сурово глянет на меня!»
И с этой думой, позабыв
О горе, ехал между нив
И беззаботно напевал
Какой-то древний мадригал.

Когда ж он к замку своему
Стал приближаться, вдруг ему
Послышался далекий рог,
Но удивить его не мог:
Всегда трубили в замке так,
Вдали завидя царский флаг.
Но, чу! Музыки боевой
Он ясно слышит марш живой!
Сдержав коня, внимает он,
И вдруг, как чем-то поражен,
Взывает к спутникам: «Вперед!
На встречу мне принцесса шлет
Хор министрелей, в мысли той,
Что приближается со мной
Жених; а он теперь уж труп!»
Так скачет он, покуда труб,
Литавр и флейт стал резче звук,
И озирается вокруг,
Чтоб убедиться наконец,
Как обманулся маг-мудрец,
Смутивший сердце в нем своим
Вещаньем дерзким и пустым.

И вот, близь замка, у ворот,
Где был в аллею поворот,
Он видит шествие вдали,
С каким выходят короли.

По обе стороны от них
Шли девы в платьях парчовых
И стройно пели. Шел вослед,
В одежду алую одет,
Хор министрелей; дальше ряд
Вельмож, одетых как в парад;
Затем придворные пажи
И, обнаживши палаши,
Строй латников и арьергард —
Лес целый светлых алебард.

С дурным предчувствием в груди,
Король сдержал коня в пути;
Но ни на миг не изменил,
В упорстве сердца, прежних сил.
Он думал: «Если б даже мне
Пришлось погибнуть здесь в стране,
То и тогда не изменюсь,
Пока монархом я зовусь!»

Пока стоял он недвижим,
Вдруг расступилась перед ним
Толпа. И вот, рука с рукой,
Вдоль по аллее лип густой,
В коронах, в золоте порфир,
При пеньи дев, при звуках лир,
На встречу гостю из ворот
Чета прелестная идет.
За нею много лордов шло;
Пред ней, с мечами наголо,
Несли два рыцаря седых
Хоругвь с девизом царским их.

Глядит, нахмурившись, король;
Но прежде чем успела боль
В его растерзанной груди
В негодованье перейти, —
Уж старцы с знаменем в руках
Пред ним стояли в двух шагах.
И, молча, гневен и суров,
Он кинул взор на стариков;
Потом, потупя взор, спросил:
«Кто вы? Откуда? Кто решил
Явиться вам пред королем
С таким великим торжеством?»

Ответа не было. Кругом
Все смолкли в ужасе немом.
Одна принцесса, вся дрожа
И крепко руку сжав пажа,
Решилась отвечать на то;
Но слов княжны не мог никто
Расслушать. Страшно побледнев,
Король опять спросил: «Сэр-Реф,
С неделю паж мой здесь живет, —
Не так ли?»
«Так! — ответил тот. —
И я, согласно твоему
Им привезенному письму,
Чету в день тот же обвенчал.»
«Прекрасно сделал, мой вассал! —
Сказал король. — А как давно
Им это счастие дано?»