Уильям Моррис - Человек, рожденный быть королем

И стал его блестящий двор
живым рассадником наук:
Король учености был друг,
И вот со всех концов земли
К нему ученые текли,
Затем что доступ в дом к нему
Не возбранялся никому.
И просветил король свой ум
Среди мужей высоких дум.
За то и не одна земля
Под мудрый скипетр короля
Своею волей поддалась,
Грозой усобиц тяготясь.

Случилось как-то, что в один
Великий праздник властелин
В порфире царской и в венце
Давал на славу пир в дворце.
Пред ним под сводом древних зал
Собор ученых возседал
В чест и , в почете без границ.
Вдруг посреди знакомых лиц
Того ученого кружка
Король заметил старика
С лицом столь бледным и худым,
Что, мнилось, много лет над ним
Уже промчалось: так он был
Годами сгорблен, дряхл и хил!
Но несмотря на то, из глаз,
Глубоко впалых, каждый раз,
Когда он взглядывал, сверкал
Луч света, острый как кинжал.
Угрюм, таинствен, молчалив,
Сидел, двух слов не проронив,
Старик суровый. И король,
Хотя был юноша, но столь
Искусен мысль в сердцах читать,
Что он не мог не замечать,
С какой улыбкой странный гость
Глядел на всех, как будто злость
В нем пробуждал весь этот двор,
И как бросал он вещий взор
На короля, как бы хотел
Изречь ему его удел.
И пожелал король узнать,
Что хочет гость ему сказать.
И вот, когда был пир сверток,
Позвал к престолу гостя он;
И лишь к монарху гость предстал,
«Привет тебе! — король сказал: —
Открой, кто родом ты? отколь?
И в чем твоя на свете роль?
Поешь ли в звучных ты стихах
О славных прежних временах?
О грозных битвах древних лет?
Иль изучаешь ход планет?
Иль камня ищешь мудрецов?
Иль воскрешаешь мертвецов
И долгий век даруешь нам,
Какого ты достигнул сам?
Скажи мне, словом, с чем сюда
Пришел, где мудрые всегда
Приятны нам?»
«Мой ум постиг
Не многое! — сказал старик. —
Хоть, правда, уж не мало лет
Бреду я той дорогой бед,
Что сводить мудрых в мрак могил,
И хоть в награду за весь пыл
Постигнуть тайну звездных квит
Мне жизни мудрой дань лишь миг, —
Однако все я не мудрей
Чем был и в юности моей,
Когда я нас овец меж гор.
Явился ж я пред царский взор
Затем, чтоб возвестить тебе
О будущей твоей судьбе.
Ее давно я изучил,
Когда, вникая в ход светил,
Горел душой порвать союз
С сим бренным телом, сбросить груз
Цепей позора и стыда
И смерти медленной. Тогда,
Читая в книге звезд святых
О наших жребиях земных,
Я прочитал и жребий твой,
И вызнал, кто на трон златой
Воссядет вслед тебе».
«Ну что ж!
Когда слова твои не ложь, —
Сказал король ему, — открой,
Что прочитал ты в книге той?»

«Король, — ответил маг, — твой род,
Не прерываясь, к нам идет
Из мглы седых времен; но, верь,
Прерваться должен он теперь.
В той звездной книге я прочел,
Что тот, кто сядет на престол,
Когда падет твоя семья, —
Не выше родом, чем и я,
Чьих дедов вряд ли помнит кто,
Отца ж не чествовал никто».

«Пусть так! — сказал король ему: —
Но слушай, маг! Чтоб твоему
Вполне я слову верить мог,
Представит должен ты залог
Правдивости речей своих.
Скажи: о чем из всех живых
Я знаю в мире лишь один?
Скажи, и я, твой властелин,
Тебя прославлю, выше всех
Поставлю звездочетов тех».

«Так удали ж своих рабов, —
Сказал мудрец, — и я готов
Наедине с тобой развить
Твоей судьбы грядущей нить.
Поверишь мне — я буду рад,
А не поверишь — тоже рад!
Наград не нужно мне! Твой двор
Не может ослепить мой взор;
Да и тебя едва ль прельстит
Седого старца жалкий вид».

А тот: «Согласен! Господа,
Оставьте нас. В мои сада
Я удаляюсь, чтобы в грудь
Прохладу вечера вдохнуть
И вызнать то, что изучал
Мой гость таинственный».
Сказал,
И вышел с магом в темный сад
В аллею, полную прохлад.
И там в тени густых олив
Так начал, к магу взор склонив:
«Здесь с глаза на глаз можешь мне
Открыть свой дикий бред вполне,
И примешь в дар из рук моих
Цепь из каменьев дорогих».

«Ты обманулся, — маг в ответ, —
Считая речь мою за бред.
Так будь же мудр, и что судьбы
Тебе готовят, без борьбы
Прими безропотно, страшась
Порвать таинственную связь
Тебя опутавших тенёт.
Король! Свершатся скоро год
С тех пор как здесь, в палящий зной,
Под той оливою густой,
Стоял Антоний и приял
Тобою поданный фиял,
Вокруг сверкавший жемчугом,
И выпил острый яд с вином, —
Антоний, тот твой верный друг,
Что из числа надежных слуг
Один лишь ведал, как в бою
Погиб отважный маршал Хью,
Им завлеченный в мгле ночей,
Согласно с волею твоей,
В засаду, где и пал от пик».

«Так в эту тайну ты проник! —
Вскричал король, бледнея весь. —
Но что, когда я крикну здесь:
«Схватить изменника! В бою
Он посягнул на жизнь мою!» —
Тогда в мгновенье сто мечей
Вонзятся в грудь твою, злодей!»

«О, государь! — сказал мудрец, —
Не страшен мне такой конец;
К тому ж и смерть моя, поверь,
Придет за мною не теперь.
Я стар, и смерти грозный вид
Меня отнюдь не устрашит.
Прощай же, гордый! Счастлив будь,
Могуч и здрав! Но не забудь
Того что слышал от меня.
Не бойся впрочем, если я
Проник в ту тайну. Навсегда
Иду я в замок свой, — туда,
Где он, среди скалистых круч,
В горах возносится до туч,
Где гордо носится орел
И за добычей мчится в дол.
Там я, как царственный мудрец,
Живу меж пастырей овец,
Которым, правда, ты знаком
По имени; но вряд ли гром
Твоих, властитель, славных дед
Доходит в мирный их предел».

Сказал, и обратясь спиной,
Пошел к палате пировой,
И, презирая, горд и тих,
Толпу придворных, хохот их,
Покинул двор и стольный град,
Стремясь в свой дальний край назад.
За ним явился и король,
С тоской, неведомой дотоль,
Склонив померкший взор к земле,
И с мрачной думой на челе.
Уже не в радость был ему
Блеск ослепительный в дому,
И об одном лишь думал он, —
О том, кому назначен тронь.

Но время мчалось, и в конце
Король забыл о мудреце.
Он жил счастливей всех царей
И взял из царских дочерей
В супруги, цель своей мечты,
Принцессу чудной красоты.
И вот протек почти уж год
Со дня их свадьбы; нежный плод
Зрел в чреве матери, как раз,
Под осень, в ранний утра час,
Поехал с свитою своей
Он в темный лес травить вепрей,
Волков и ланей, и была
Его охота весела.
Когда уж смеркаться начал день
И в лес густой спустилась тень,
Вдруг псами поднят был олень,
Краса и честь станицы всей.
Король стад громко звать псарей,
Решившись, несмотря на мрак
И сырость вечера, никак
Не упустить его, пока
Не поразит ему бока.
В рог протрубив и шпоры дав
Коню могучему, стремглав
Пустился он сквозь дебрь и дичь
Вослед за лучшей из добыч.
Так мчался много миль король
По пням, по рытвинам, доколь
Не воцарилась всюду ночь.
И стало всаднику не в мочь
Скакать во мгле, и никого
Не оставалось близь него:
Давно уж обогнал он вмиг
Всех лучших всадников своих.