Бурятский эпос - Гэсэр

В это время
В стороне от великой Сумбэр-горы,
Обладающий пугающим колдовством,
Располагающий содрогающим волшебством,
Хозяин тайги, чудовище Орголи,
И змея желтобрюхая, огромная,
Свои силы и ловкость пробуют.
Друг на друга они нападают,
Друг друга яростно пожирают.
Когда чудовище раскрывает пасть,
Туда полтайги успевает попасть,
Когда змея раскрывает рот —
Горы, скалы, гальку жует.
От схватки чудовищ поднялся ураган
От северных стран и до южных стран.
Море Сун кипит, вся земля дрожит,
А гора Сумбэр — дребезжит.
Могучие деревья до земли пригибает,
Зеленые травы до золы выжигает.
Трижды змея вокруг чудовища обвилась,
Зубами в его тело впилась.
Но чудовище Орголи змею зубами грызет,
Но чудовище Орголи змею когтями дерет.
Раздирает ее лапой железной,
Все нутро из змеи наружу полезло.
Оскаленными зубами вгрызается,
Змея по швам расползается.
Силы змея теряет,
Гибель ее наступает.
Четыре у чудовища лапы с когтями острыми,
Дерет змею этими лапами чудовище пестрое,
Кишки выворачивает наружу,
Кровищи натекла — большая лужа.
Наконец добралось чудовище и до шеи,
Вцепилось в шею зубами всеми.
Змея сначала взвилась, как кнут,
Но зубы ее грызут и мнут.
Постепенно затихла она и присмирела,
Растянулась веревкой и околела.
Израненное чудовище, зубами лязгая,
Начинает по кругу победную пляску,
Вставая, падая, медленно пляшет,
Раны облизывает, вид его страшен.
Еще бешенство Орголи не проходит,
Еще вокруг глазами он водит.
Еще за скалы и горы хватается,
Еще в деревья зубами вцепляется.
Не затих еще ураган
От северных стран и до южных стран.
Еще море кипит, еще земля дрожит,
Еще гора Сумбэр дребезжит,
Еще черный ветер по свету летает,
У Абая Гэсэра
Полы халата он раздувает.

Хара-Зутан-Ноен,
Около Гэсэра стоящий, видя такое дело,
От страха сделался белым-белым.
Боится он чудовища Орголи,
Обращается он к баторам с такими словами:
— Чтобы мы живыми отсюда уйти могли,
Чтобы благополучно могли мы с вами
Домой вернуться той же дорогой,
Не должны мы чудовища трогать.
Ведь тело у него — сорока верст,
Ведь рот у него — четырех верст,
Обладает он пугающим колдовством,
Располагает он содрогающим волшебством.
Верхней челюстью он небо скребет,
Нижней челюстью он горы жует.
Если с Абаем Гэсэром вместе
Станем мы биться с чудовищем, если
Чудовище мы разозлим, затронем,
Окажемся все у него в утробе.
Станем мы для чудовища пищей,
Вон какой у него, поглядите, ротище.
Мы в испуге своем оправдаемся,
Со стыдом своим примиримся,
В похвалах людских не нуждаемся,
Пересудов людских не боимся.
Где низинкой, а где по скалам,
Пригибаясь и уползая,
Уберемся, чтоб нас не достала
Пасть клыкастая, лапа злая.
Так Хара-Зутан малодушный
Уговаривать стал баторов,
А баторы стоят и слушают.
Но Саргал-Ноен в эту пору
Закричал на Хара-Зутана: —
Замолчи ты, с душою серой!
Побеждать ли мы нынче станем,
Погибать ли — вместе с Гэсэром.

В это время Гэсэр
Черное острое копье в правую руку взял.
В это время Гэсэр
Звездно-белый шлем поглубже надел,
Бэльгэна — гнедого коня
По лоснящемуся правому крупу плетью огрел.
Громким голосом на всю вселенную закричал.
Рев тысячи быков
В своем голосе он соединил,
Рычанье тысячи драконов
В своем крике он объединил.
На хозяина черной тайги,
На властелина бесконечных лесов
Он решил напасть.
А чудовище между тем, переминаясь на ногу с ноги,
Растянуло клыкастую пасть.
Воздух чудовище в себя втягивает,
И все что вмиг с воздухом попадает,
Все подряд, не разглядывая
И не пережевывая, он глотает.

Конь Гэсэра попал в воздушный поток,
Несется к чудовищу, как осенний листок.
Не слушаясь повода и хозяйской руки,
Несется он в пасть на оскаленные клыки.
Абай Гэсэр,
С коня на правую сторону наклонясь,
Камень схватил величиной с жеребенка.
Абай Гэсэр,
С коня на левую сторону наклонясь,
Камень схватил величиной с теленка.
Но камни эти коня Бэльгэна не отяжелили,
Его, летящего как ветер, не остановили.
Несет его вместе с деревьями, камнями скальными,
Туда, где зияет пасть, клыками оскалена.
За клыки не задев, пролетает он в темноту,
Оказывается у чудовища во рту.
Абай Гэсэр,
Размахнувшись черным железным копьем,
В корень языка чудовища Орголи бьет.
Острый наконечник в язык вонзился,
Опираясь на него, Абай Гэсэр остановился.
Язык чудовища стелется,
Как земля от пригорка и до пригорка,
Между небом и нижней челюстью
Копье стоит, как распорка.
Абай Гэсэр хангайскую стрелу берет,
Лук натягивает как полагается.
Прямо вверх он стрелой каленой бьет,
В нёбо чудовищу стрела вонзается.
Пестрое страшилище, чудовище Орголи,
Вздрогнуло от неба и до земли.
Взвыло чудовище, задрожало,
Море Сун, что тихо лежало,
Возмутилось и забурлило,
Горы крепкие закачались,
Даль туманом черным закрыло,
Пыль взвихрило и закрутило,
Реки полные расплескались,
Далеко отстоявшее все распалось,
От близлежащего ничего не осталось.
А между тем, два Ноена, два дяди,
Оказавшись перед пастью чудовища мрачной,
Друг на друга глазами злобными глядя,
Начали ссориться, ругаться начали.
Кричит Саргал-Ноен на Хара-Зутана:
— Прилично ли отступать могучим и смелым,
Побеждать ли мы нынче станем,
Погибать ли — вместе с Гэсэром.—
Хара-Зутан ему в ответ:
— На победу у нас надежды нет.
Сам Гэсэр, наш племянник и внук,
В страшной пасти погибнет от мук.
Какую победу ты нам пророчишь,
Если и сами мы едва не проглочены.
Пока не поздно, давай назад повернем,
От страшных клыков как-нибудь ускользнем.—
Но Саргал-Ноен
Не стал слушать эту грязную речь,
А выхватил он
Свой хангайский булатный меч.
Сильно он рассердился, надул он щеки,
Брови его встопорщились, словно щетки.
Разогнал он коня, плетью его стеганул
И на спину чудовища сиганул.
А чудовище лежит, изгибается,
Хвост у него извивается,
Орет чудовище, хрипит и рычит,
Ведь в глотке у него копье торчит.
Левой рукой Саргал-Ноен
Повод натягивает,
Правой рукой Саргал-Ноен
Мечом размахивает.
— Изрублю, — кричит Саргал-Ноен, — изрублю.
— Погублю, — кричит Саргал-Ноен, — погублю.
Все восемнадцать жил у чудовища перережу,
Все части тела разъединю!—
Мечом размахнулся сильнее прежнего,
Острые шпоры дал коню.
Конь несет удалого всадника,
Гром разносится по округе.
А баторы друзья-соратники,
Натянули тугие луки.
Все в чудовище они целятся,
Там где кожа его потоньше,
Чтоб достать до красного сердца,
Прострелив мясистую толщу.
У баторов острые стрелы,
Все готовы они, смотри.
Но послышался голос Гэсэра
Из чудовища, изнутри.
— Не стреляйте, — Гэсэр кричит,—
Не рубите, — Гэсэр кричит.—
Ведь своими калеными стрелами
И меня вы насквозь прострелите.
Ведь хангайским мечом звеня,
Вы заденете и меня.
Я и сам уж внутри у зверя,
До заветной добрался двери,
За которой душа находится,
За которой сердце колотится.—
Тут послышался звон меча,
Тут послышался хруст хряща,
Это рубит Гэсэр сплеча,
Душу-сердце внутри ища.
Вот достал он до сердца красного,
Разрубил он живую душу.
Орголи, чудовище страшное,
Превратилось в мертвую тушу.
А когда оно воздух выдохнуло,
Издавая предсмертный стон,
То Гэсэра наружу выдуло,
Полетел, кувыркаясь, он,
На песок, у подножья скал,
За три видимости упал.