Бурятский эпос - Гэсэр

А Хара-Зутан, между тем
Обезумел от страха совсем.
«Раз Гэсэр, — думал он, — уже съеден,
Раз Гэсэр, — думал он, — уже проглочен,
Поскорее отсюда уедем,
Отыскав пути покороче.
Все равно уж победе не радоваться,
Все равно уж не выиграть бой…»
Убежал он, уполз и спрятался,
Трех баторов забрав с собой.
Но Гэсэр, когда, отряхнувшись, встал,
О измене дяди тотчас узнал.
Не увидел своим он глазом,
Догадался своим он разумом.
Абай Гэсэр на стременах привстал,
Голову поднял и закричал.
Рев тысячи изюбрей
В своем голосе он соединил,
Рычанье тысячи зубров
В своем голосе он объединил.
Кричит он на все стороны, могуч и велик,
Хара-Зутану возвратиться велит.
Трех баторов вернуть назад,
А за трусость его простят.
У Хара-Зутана-Ноена
Лицо от стыда покраснело.
К победившему воину
Подошел он несмело.
Поднять он не может взгляда,
Покраснел он, как клюква-ягода.
Слабость показать — не хочется,
Слово сказать — не находится.
Перед Гэсэровым грязным ликом
Устыдился стыдом великим.
Постепенно все
Вокруг поверженного чудовища собираются,
Постепенно все
Вокруг мертвого страшилища сходятся,
Здороваясь, руками друг друга касаются,
Хорошие слова друг для друга находятся.
Победитель Абай Гэсэр
Достает свой черный кисет,
Черный бархатный, величиной с мешок,
Достает красный резаный табачок.
Красным резаным табаком
Свою трубку он набивает,
Мягко-пушистый трут,
С матерого лося величиной,
Махая им, раздувает.
А покурив, он берет саблю острую,
Разрубает он чудовищу брюхо пестрое.
Из чудовища разрубленного, раскуроченного.
Повалило все, что было проглочено.
Повалили звери таежные,
Травоядные, хищные, всевозможные.
Соболь, куница, бурундук, колонок
Тотчас бросились наутек.
Изюбрь, медведь, росомаха, рысь,
Все в разные стороны понеслись.
А потом, как вода прорвав запруду,
Повалили толпами люди.
Все, кто были проглочены, съедены,
Выходят группами, выходят семьями.
Люди конные, люди пешие,
На свободу бегут поспешно.
На санях, на телегах, скрипя колесами,
Едут голые, едут босые,
Едут сирые, изможденные,
Из неволи освобожденные.
Придорожная пыль колышется,
Смех, веселье повсюду слышится.
Люди радуются свободе,
Небу, солнышку, всей природе.
Люди западные, люди восточные,
И молодые и сединами убеленные,
Зажигают свечи позолоченные,
Зажигают свечи посеребренные.
При сияньи луны они с Гэсэром встречаются,
Всяческого добра Гэсэру желают,
При сияньи солнца они с Гэсэсром встречаются,
С победой доблестной поздравляют.
Гэсэр
При сияньи луны с людьми встречается,
Доброго пути домой им желает,
Гэсэр
При сияньи солнца с людьми встречается,
С освобождением их поздравляет.
Потом говорит он своим баторам,
Потом говорит он дядям Ноенам:
— Кожу с чудовища Орголи надо бы снять,
Разрезать на куски и людям раздать.
Если выделать, замечательная будет кожа,
Людям на обувь и на одежу.—
Баторы и Ноены кожу с чудовища содрали,
Изрезали на куски и народу раздали.
А про Абая Гэсэра забыли,
Главного победителя обделили.
Достались ему обрезки с лап,
Рукавицы выкроить из них хотя б.
На правую руку — с правой лапы,
На левую руку — с левой…
Ждали все от Гэсэра гнева,
Но Гэсэр лишь весело рассмеялся
Трофею, который ему достался.
— Ладно, — говорит, — не в трофеях дело,
Главное, что чудовище околело.
Главное, что мы чудовище победили,
Народы плененные освободили.
Теперь дальше мы будем действовать,
Наши замыслы будем пестовать.
Самые нужные, опасные самые,
Для себя мы дороги выберем.
Мужчина состоит весь из замыслов,
Женщина состоит вся из выкроек.
Мужчина,
Чтоб замысел воплотить,
Жизнь не пожалеет отдать.
Женщина,
Чтобы из выкроенного сшить,
Палец на руке готова отдать.

Гэсэр
Дядю Саргал-Ноена
С тридцатью доблестными баторами
На месте оставляет.
Гэсэр
Дядю Хара-Зутана
С тремя доблестнейшими баторами
С собой в поход приглашает.
— Существуют, — говорит, — на земле четыре коварства,
Их четыре злых удальца в себе хранят,
Нет от них никакого лекарства,
Кроме как победить всех подряд.
Поедем, где живет
Властелин неоглядных вод Хан Уса-Лосон.
Как отыскать нам злых удальцов,
Как победить их в конце концов,
Посоветует он.—
Поехали они быстро, поехали они смело,
Чтобы осуществить задуманное дело.
Как земля ни широка,
Но при езде — сокращается,
Как цель ни далека,
Но при езде — приближается.
В то время, когда они ехали,
Минуя то холм, то лес, то ложок,
Улгэн — бескрайнюю землю
Покрыл хрустящий свежий снежок.
Оказались всадники
Хара-Зутан, что хитер, и Гэсэр, что суров,
На пересеченьи двух звериных следов.
Слева направо пробежала куница,
Справа налево пробежала лисица.
Тотчас всадники разделились,
В разные стороны удалились.
Абай Гэсэр за лисицей гонится,
Хара-Зутан за куницей торопится.
Каждому — своя воля,
Каждому — своя доля,
Каждому — своя дверь,
Каждому — свой зверь.
Каждому — своя тропа,
Каждому — своя судьба.
Хара-Зутан, хитроумный хан,
Видать, излишне поторопился,
В черную яму, не заметив как,
В глубокую яму он провалился.
Туда-сюда, на стенки бросается,
Туда-сюда, за камни цепляется.
Кричит, проклятьями сыплет, ругается,
А из ямы вылезти — не получается.
Тогда вместо ругани
Он кричит — помогите!
Тогда вместо брани
Он взывает — спасите!
Три батора поблизости оказались,
Так и сяк помочь бедняге старались.
Вокруг ямы бегают и хлопочут,
Но вытащить хана нет у них мочи.
Сидит Хара-Зутан в яме грязной,
Ругает баторов словами разными.
Сидит Хара-Зутан в яме черной,
Ругает баторов, вспоминая черта.
Сидит Хара-Зутан в яме, мается,
Беспрерывно на баторов ругается.
«Из ямы хана вытащить — что за труд?
За что баторами вас зовут?
Дармоеды вы, а не богатыри,
Зовите Гэсэра, черт вас дери!
Что рты растянули? Что стоите?
Гэсэра сюда скорее зовите!»
Три удалых батора
За Гэсэром поспешно мчатся,
Чтобы выручить Ноена, который
Продолжает в яме ругаться.
Гэсэр, заглянувши в яму,
Промолвил Ноену прямо:
— Значит, царственно-великие небожители
Душу твою насквозь увидели.
Не за твое ли, Хара-Зутан, двоедушие
Оказался ты попавшим в ловушку.
То пытался ты от меня сбежать,
То пытался ты меня обмануть,
А теперь я тебя должен спасать,
Руку должен тебе протянуть.—
Взял он свой меч за рукоятку
И протянул его острием вниз.
— Ну-ка, Хара-Зутан, мой дядя,
За булатный меч мой держись.—
Хара-Зутан за меч ухватился,
Из ямы вылезти изловчился,
Но все пальцы о боевое железо
Оказались у Хара-Зутана порезаны.
Начал он кричать на Гэсэра:
— Что с моими пальцами ты сделал?
Плохо ты с родственником поступаешь,
Имя мое родовитое унижаешь.
Разве можно старшего унижать,
Разве можно дядю своего обижать?
Аглаг-гора от возмущения вздрогнет,
Ангара-река от возмущения пересохнет.
А что скажут наши баторы,
Да и в народе пойдут разговоры,
Что, из ямы вонючей вызволив,
Дядю своего ты унизил,
Протянул ему ты меч, а не руку…—
Говорит Гэсэр:
— Вперед тебе будет наука,
Не бегай ты с поля боя,
Не ползай, не трусь, не прячься.
Не хотел рисковать головою,
Потерял свои десять пальцев,
Но довольно уж ты наказан,
Залечу сейчас твои раны…—
И лекарством он пальцы помазал
Ноену Хара-Зутану.
Вместо раненых и порезанных
Стали пальцы его крепче прежних.
После этого
Абай Гэсэр на коня садится,
Повод в руки берет,
Дальше Гэсэр стремится
К Уса-Лосону, великому хану вод.
Земля очень широка, но сужается,
Цель очень далека, но приближается.
Подъезжает он к белому, квадратному,
Как небо просвечивающему дворцу.
Коня к коновязи привязывает,
Подходит к бело-серебряному крыльцу,
Величественным движением
Открывая перламутровую хангайскую дверь,
Во дворец он входит теперь.
Неторопливым движением,
Не уронив ни соринки с ног,
Перешагивает мраморный, хангайский порог.
Хозяин дворца
Уса-Лосон, хан великих вод,
К Абаю Гэсэру навстречу идет,
Руку ему для приветствия подает.
Неторопливо они друг друга приветствуют,
Почтительно они друг с другом здороваются,
В рукопожатии добром и честном
Руки крепко соединяют,
С употреблением хороших и красивых слов
Искусный разговор начинают.
Уса-Лосон, порядок во всем любя,
Сажает гостя по правую руку от себя.
Золотой стол накрывает,
Вкусную пищу на него ставит.
Серебряный стол накрывает,
Редчайшую пищу на него ставит.
Озерко вина в чашу он наливает,
Пригорок мяса перед ней взгромождает.
Масла расставляет пригорки,
Напитки дает тройной перегонки.
Абай Гэсэр
Вкусно ест и сладко пьет,
Но разговор между тем о деле ведет:
«Существуют, — он говорит, — четыре коварства,
Их четыре удальца в себе хранят,
Нет от них никакого лекарства,
Кроме как победить их всех подряд.
Посоветуйте, как мне их найти,
Какие ведут туда пути?»
Уса-Лосон,
Хан всех великих вод,
Речь свою осторожно ведет,
Чтобы стремлений витязя не охладить,
Чтобы делу нужному не повредить.
Начинает он речь издалека,
Вспоминает прошедшие, давние века,
Старину он припоминает,
Преданья древние оживляет.
— Да, — говорит он,—
Существует в мире четыре коварства,
Их четыре злых удальца в себе хранят.
— Да, — говорит он,—
Нет от них никакого лекарства,
Кроме как победить их всех подряд.
Но имеют они
Волшебство, до дрожи пугающее,
Но имеют они
Колдовство, до костей пробирающее.
Если ты задумал их победить,
Мало иметь силу,
Мало иметь ловкость,
Мало иметь и злость,
Но должен ты с собой захватить
Мою золотую трость.—
Тут Уса-Лосон,
Хан всех великих вод,
К заветному сундуку неторопливо идет.
Открывает он свой золотой сундук
И золотую трость отдает
Гэсэру из собственных рук.
О четырех коварствах Гэсэру рассказывает,
Как вести себя Гэсэру наказывает: