Александр Лавров - Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Простите, дорогой мой, и мою сухость тона! Но, право, я очень рад, что меня нет в Москве, иначе эта сухость превратилась бы в озлобленность: совершенно очевидно нас желают эксплуатировать; если журнал будет (а это зависит от Вас!), то он будет наш и только наш, хотя бы у нас не было на первый год ни одного подписчика; я совершенно спокоен; в крайнем случае можно начать небольшой журнал (только стихи, теоретические статьи и рецензии ) в 100–125 страниц. Обнимаю Вас. Ваш М.

Милый, грустно, что мне приходится писать, но необходимо; Вы знаете, как я люблю Эллиса, но… есть границы моей терпимости; я вижу, что на него нужна просто грубая узда, или с места в карьер он посадит в лужу.

Помните первое мое письмо, где я Вам пишу о том, что нравственная интимность с Эллисом у меня лично прервана из-за музейской истории, хотя лично все так же его люблю [2022].

Верьте, что это неспроста; конечно, история в Музее есть извращенное, « мерзостное » толкование факта рассеянности и хулиганства, но… в связи с Музеем, в связи с ложью его и спутанностью аргументов, в связи с рядом мною обнаруженных мелочей (ради его я просто на время стал « суд<���ебным> следователем ») я понял: у него неряшество, граничащее с преступностью, неряшество, корни которого уже не только в забитости, а в нравствен<���ной> расшатанности: и вместе с тем мне совершенно ясно: у него инстинктивная, бессознательная, чисто звериная хитрость, жадность, могущие выразиться вплоть до… интриганства.

Что и обнаружилось немедленно в нашем деле. С первых дней он буквально, сев верхом на журнале и книгоиздательстве [2023], не зная средств еще, не считаясь с « общей пользой », с « общей идеей », стал зажаривать « Эллиса », испугав за участь и того и другого меня, А<���лексея> С<���ергееви>ча [2024]и Киселева, который ради « нас » покинул многолетнюю свою замкнутость и, будучи обременен « госуд<���арственным> экзаменом » [2025], взялся нам помогать. Я просил обоих помочь мне в деле обуздания Эллиса, так что инициатор инцидента – я: (считаю, что поступал правильно, не желая подвести Вас под « сюрпризы » и помня « неизвестного издателя », благородно пожертвовавшего нам на журнал).

С первых дней Эллис всем объявлял, что мы (?) печатаем полное собр<���ание> сочинений его Бодлера, его «Сад Великана» (пьеса для детей!) [2026], еще какую-то книгу; все эти дни он палец о палец не двинул , зная, что я, Киселев, Кожебаткин и Петровский по 5 часов в день занимаемся очень скучными мелочами; если я горячо отношусь к делу техники, то только потому, что у нас нашлись « бескорыстные » помощники, вовсе не мечтающие писать, сотрудничать, а вызвавшиеся помочь в трудном деле организации.

Кроме того, Эллис написал уже « Манифест » [2027], тон которого меня ужасает, с самого начала дела чего-то забеспокоился и стал прямо чуть не требовать моментального печатания Бодлера в первую очередь [2028]. Взял у Карла Петровича [2029]не «200 рубл<���ей>», как значится, а « триста », просит еще (а гонорар Кусeвицкого [2030]–?). Ведь он же на нас лежит.

Но самое главное; зная переводы Эллиса , я испугался и просил « Петровского + Киселева » проредактировать. (Ведь если нужно поощрить Эллиса, то все же не резон садиться в лужу и угощать публику с « места в карьер » плохим переводом и третьим по счету, не ознакомившись детально). Обнаружилось, что это не перевод, а « Бог знает что » (сейчас перевод у меня в столе). Для образца характерно, что заглавие предисловия переведено: «Арсению (?!) Гуссэ» (вместо Арсену ), а первая фраза предисловия носит оборот: «шлю небольшое произведение, о к<���ото>ром было бы несправедливо говорить, что оно без хвоста и головы (?), ибо напротив все в нем попеременно и взаимно и хвост и голова (??!!)» [2031]Бог знает что! И далее…

Очевидно, перевод надо проредактировать от строки до строки: я просил А. С. взять право, как редактору перевода, самому подписать к печати листы, ибо в прошлых переводах он изменял « редактор<���ские> поправки » в корректурах. Взамен этого он начал осыпать Киселева и Петровского (заочно) оскорблениями, называет их мне « Ликиардопулами », говорит, что никто не имеет права указывать ему на знание Бодлера ( французского языка он не знает ), что он отказывается от редактирования и, ссылаясь на Ваше право самодержавия, хочет нахрапом печатать даже грамматически неверный перевод во имя того, что Вы пишете: « Печатайте »; вместе с тем присылает мне оскорбительные для « Кис<���елева> и Петровского » замечания; присылает вот какую заметку [2032]. Это – бесстыдство.

Вы просили просмотреть Ваши статьи, указать на недоразвитости [2033](хотя Ваши статьи в десять, в сто миллионов выше перевода Эллиса); я при печатании « Арабесок » [2034]считался с указаниями « друзей », ибо в выборе статей не доверял всецело себе; Эллис считает свой « черт знает какой перевод » за совершенство и вдается в амбицию, вносит формализм и интриганство туда, где только все – желание помочь; до Вашего приезда я не могу действовать от себя, а советуюсь во всем, но Эллис, опираясь на Ваше отсутствие, прямо скажу… « спекулирует » нашим трио, не для нашего интимного, а для себя.

Грубо и цинично, что он оскорбляет Петровского, который столько делал для него в « Музее », которого вчера он не знал, как благодарить, и о котором сегодня мне пишет: « После этого », т. е. моего желания, чтобы А. С. редактировал перевод, « для меня все наше дело идейно = 0 »; « я считаю себя свободным от всех обязательств их, строго резюмируя монархизм Метнера ». Это – цинично.

Знайте, Эм<���илий> Карлович, что я, не желая компрометировать Вас, помня издателя, не желая еще и марать « дела », решил безжалостно: «Не печатать перевода без редактирования». Эллис имеет право тем не менее печатать, но если он это сделает, это – цинизм, и я уже окончательно рву с ним: пока что я отношу инцидент к истерике.

Но извещаю Вас: до Вашей резолюции я лично буду не давать санкции моральной на печатание явной безграмотности , и если он тем не менее отдаст в типографию (запретить это я не могу, не нарушая Ваших прав), то я пойму, что его дружба ко мне – не дружба, а собачья жадность, хитрость, т. е. нечто звериное; потому что, право , я начинаю думать, что ему наплевать на все, кроме себя самого.