Ларисса Андерсен - Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Ты по-прежнему моя любимая и дорогая. Целую тебя.

Рождество по старому стилю

Дорогая Лашенька,

Из Мури (где прожил две недели) я вернулся позавчера вечером, нашел множество писем, среди которых Вашу открытку с P.S.

Радио Ватикана передает русскую программу в 3 ч. и в 18.45 по среднеевропейскому времени на коротких волнах <���…>. Впрочем, моих сообщений в программе на январь не значится.

<���…>

Мэри сообщает, что от Вас получила щедрый денежный дар. Спасибо огромное. Как я Вам писал (если писал), с цветами я справляюсь. Моя половина расходов по погребению составила 34 803 крузейро (при курсе около 50 крузейро за доллар). Теперь готов памятник. я должен (не должен, а хочу) заплатить половину, то есть 70 ООО крузейро (при курсе 65 крузейро за доллар). К счастью, мне удалось продать свой участок земли в Долине Виноградников, деньги получу до конца января. О своем будущем не знаю ничего. Виктор колеблется: в США надо начинать сызнова, а здесь у него прекрасный дом в Мури. Так или иначе, я мечтаю жить отдельно. К сожалению, процентов от моих сбережений слишком мало, чтобы снять комнату с просторным складочным помещением для книг.

<���…>

Золотая Лашенька.

Только что — минут десять тому назад — получил я письмо от Ниночки с бесконечно печальной новостью об уходе Мориса (мужа Л. Андерсен). Знаю, что Вы плачете и еще много будете плакать. Опустевшее место за столом, и у камина, и у телевизионного экрана так и останется незанятым. В быту мелкие несогласия неизбежны (каждый человек — носитель своей крови, своего воспитания, своих вкусов и привычек, своих чаяний и своей горечи. Всякая попытка утешить отдает лицемерием. Сейчас Морису нужны только Ваши молитвы и молитвы его и Ваших друзей.

Теперь Вы тоже одна, как и я уже почти семь лет. Не знаю, болен ли я чем-либо еще, но одиночеством болен, и это уже неизлечимо. Кругом люди совершенно чужие. Живу я только участием Всемирного почтового союза. Письмами от Вас, Ниночки, от Ольги Бакич [172] Бакич Ольга Михайловна (р. 20 января 1938, Харбин) — славист и историк. Окончила 3-ю полную советскую школу (1955), работала в китайской библиотеке Лесного института (1956-1958). Уехала с родителями в Австралию (1959), где окончила Сиднейский университет (1964). Магистр по востоковедению (1971). Переехала в Канаду (Эдмонтон, 1971), получила докторскую степень по славистике (1977, Альбертский университет). Профессор русского языка в университете Торонто (с 1975). Историк и библиограф, коллекционер материалов и документов по истории Харбина и биографий харбинцев. Редактор и издатель ежегодника «Россияне в Азии» (с 1994). из Канады, от друзей в США. А рядом – здесь – никого .

Издание трех книг за один год (прошлый) подорвало мой банковский счет в Канаде. Простите, что прислал только совсем ничтожный дар на цветы к двадцатому или сороковому дню ухода Мориса. Да хранит Вас Господь, который учитывает и наши ошибки, и нашу боль.

Ваш всегда Валерий

Дорогая моя Лира!

Стихи дошли, но могли и не дойти — конверт разорвался, взорвался, должно быть, от динамизма содержимого.

Редактор спрашивает; можно ли немного сократить «Зеркало»? Я не решаюсь без В<���ашего> разрешения. Еще пойдет «Кошка». Я хотела бы и «Кольцо». Но места нет.

Еще вопрос редактора по редакторскому диктаторству, привык изменять то или другое слово. Здесь поэты с этим мирятся, но я без Вас никакого согласия на это дать не могу. Но, конечно, это только мелочи, совершенно несущественные. К тому же эти «ретуши» сделала бы я с осторожнейшей тактичностью.

Ответьте обратной почтой. Если нет — тогда напечатаем какое-нибудь другое.

Конечно, все это вечные придирки. Мне Ваши стихи очень и очень нравятся — у Вас редко встречающаяся «личность». Вы не только кошка, но еще и «киплингская» кошка, которая ходит сама по себе и по своим дорогам.

И своеобразно — и прелестно.

Теперь насчет В<���ашего> батюшки, как принято называть чужого папу [173]. Дешевле 1500 фр. пансиона не найти. В отелях комната (без права готовить) от 1000 фр. Мебл<���ированную> комнату частным образом можно найти дешевле. Я поставлю, если хотите, объявление в русской газете, но надо знать, с какого до которого числа нужна будет комната. Возможно, что мне удастся найти комнату в Gagny — тогда бы Ваш батюшка мог сидеть в нашем саду и иногда завтракать. В доме кормят очень сносно за 250 фр. Но опять надо знать точно, когда он будет здесь. Комната в Ганьи ушла в прошл<���ом> году 500 фр. в день. Отопления в ней нет — годна только летом и весной, осенью. Находится она напротив нашего дома, т.ч. В<���ашему> батюшке не было бы скучно среди русских. Ответьте скорее, дорогая. Очень, очень рада, что скоро увидимся, — мне это кажется чудесным — увидеть мою «Лиру». Целую Вас нежно и еще желаю всяческого счастья.

Ваша ИО.

Пожалуйста, пришлите шапочку просто в письме. Очень требуется — я давно обещала директору Дома, и он ждет и думает, что я нахвастала, что мне неприятно.

Дорогая моя Лира,

Я опять была больна — даже дважды за это время. Тут царствовал грипп и морозы. И почти все переболели.

Но теперь уже прошло — и зима, и ее «признаки». И в воздухе пахнет весной. Жду Вас. Когда Вы будете в Париже? Мне ужасно хочется Вас, мою Лиру, воочию увидеть. Я, верите ли, даже слегка взволнована предстоящей встречей с Вами. Такая Вы или не такая — that is the question. Так хотелось бы, чтобы «такая». И страшно — вдруг не «такая». И все таки я надеюсь… И радуюсь в кредит. Ну вот ИО мне нравится — и даже мне подходит слегка. Ведь ИО была богиня, которую Зевс превратил в корову, как Вы, может быть, помните. В корову, что в Индии очень лестно. Но тут и более интимно — субтильная сторона — мой муж меня за веселый и беззлобный нрав звал Теленок. Теленок играл большую роль в нашей жизни и даже постоянно снился Жоржу [174]— и даже раз мне. Так что, как видите, ИО будто подтверждает мое телячье (коровье) существование. Лучше и придумать нельзя было. С настоящим вдохновением (тем ценнее, что бессознательно). Спасибо. Принимаю как подарок.