Ларисса Андерсен - Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Такой же исторический факт как будто и то, что колокол упал и ушел в землю. Можно считать точно установленным для истории, что колокол был отвезен с острова Пу-то на Яву в 1665 году, там был повешен на одной из башен городской стены и оставался там до 1669 года, когда стена была разрушена сильным землетрясением. Под развалинами городской стены колокол пролежал до 1723 года, когда случайно был обнаружен во время очистки мусора.

На колоколе конечно сохранилась надпись, которую прочли китайские резиденты Явы. узнавшие таким образом название монастыря.

От этих китайцев весть вскоре дошла до ушей фуцзяньских купцов, в руках которых тогда находилась почти вся внешняя торговля Китая.

Радость монахов, получивших назад свой колокол, не поддается описанию. Однако она была омрачена тем, что колокол оказался треснувшим и больше не звенел. Тем не менее он провисел на своей башне до 1825 года, когда богатый паломник Сюй вызвался оплатить все расходы по переливке колокола. До захвата власти в Китае коммунистами в 1948-1949 годах, исторический колокол висел на колокольне Северного монастыря на острове Пу-то – «Афоне китайского буддизма».

Валерий Салатко-Петрище

Дорогая моя Ларишенька,

Вот странное совпадение. Вчера и сегодня думала о Вас. Написала Нине Вейс [163] Ивасышина-Вейс (псевд: Нина Саймонова, Соме, Нина Вейс, Делия Глен) Нина Харлампиевна (26 октября 1898, Киев - 20 сентября 1993, Сан-Франциско, Калифорния, США) — поэтесса, сотрудница журналов «Вал« и «Рубеж» Окончила 1-ю Халяновскую гимназию и Высшие (Бестужевские) женские курсы в Петрограде Жила в Шанхае с 1932, работала в газете «Шанхайская заря». Член содружества «Понедельник». Эмигрировала с США (1950), работала в библиотеке Станфордского университета. и скулила, что от Вас ни слова. Писала на службе. Вернулась домой под проливным дождем. Дома — Ваше письмо. Села его читать, и вдруг во все небо радуга, да какая! Не обгрызки, а полная арка, прямо против моего окна (оно величиной с экран) и именно «все цвета радуги». Это нам с Вами будет что-то хорошее. А если нельзя обеим, то уступаю Вам.

И радостно мне было узнать о том, что Вы повидали старых друзей, и грустно, что меня там не было. А если и умудрюсь туда съездить, то вряд ли мне удастся кого-либо повидать. Один наш шанхаец, который на дипломатической службе, встретил Юру Савельева [164] Шанхаец — вероятно: Моравский Никита Валерианович (р. 14 сентября 1923, Шанхай) — историк. Учился в Шанхае и в США. Через Тубабао уехал в Сан- Франциско в 1951. Преподаватель русского языка в Монтерее (до 1958), сотрудник и переводчик Информационного агентства США (1958-1963). Атташе по культуре в посольстве США в Москве (1965-1967), сотрудник радиостанции «Голос Америки» (1967-1977). Доктор философии (Джорджтаунский университет, 1989). Преподавал в американских университетах. Занимается историей сибирского областничества. в Москве на каком-то приеме, и бедный Юра от него стрекача дал. Знакомство с нами, очевидно, не очень полезно. Я, правда, не дипломат, а только «Голос Америки», да и то сверхштатный, — но от этого не легче. А тут еще всякие инциденты, какой-то доктор Никитенков прибежал прятаться в американское посольство в Москве — новый скандал.

То, что Вы говорите об Игоре (Лундстреме) и его детях, — принимаю на 50 процентов. Хорошо, что его дети растут в России. Ну, хорошо, что это 70-е годы. А если бы он остался в 20-х, то его сын мог бы разделить судьбу сына Гумилева и Ахматовой, то есть чуть ли не 20 лет каторги.

А судьба Левушки Гроссе? А Ваш Валерий Янковский? А замолкший Щеголев? А исчезнувший Вовка Померанцев — где он, что с ним, куда делся? Не знаю, что перевешивает; тут тоска по родине и свобода. А там сплошная родина и сколько свободы?.. Дорогая моя, как бы ни были Ваши друзья откровенны с Вами, всего они сказать Вам не могли. И даже не в силу страха и недоверия, а потому что многое просто страшно ворошить. Прошло, и лучше забыть…

Где же вы будете жить? В Марселе? Не завидую. А как насчет Канн? Там, говорят, очень дешево — как ни странно. Там живут двое моих знакомых. Один художник Латышев, сын нашего заамурского офицера, которого я знаю с детства. Другая — поэтесса Таубер, с которой меня познакомила письмами Можайская <���…> [165] Таубер Екатерина Леонидовна (3 декабря 1903, Харьков - 6 ноября 1987, Мужен, Франция) — поэтесса, прозаик, критик. В 1920 r. эмигрировала с родителями в Белград. Окончила Белградский университет, преподавала французский язык и литературу. Вышла замуж, переехала во Францию. Автор сборников «Одиночество» (Берлин, 1935), «Под сенью оливы» (Париж, 1948), «Плечо с плечом» (Париж, 1955), «Нездешний дом» (Мюнхен, 1973), «Верность» (Париж, 1984). Ее стихи высоко ценили В. Ходасевич, З. Гиппиус, И. Бунин, Б. Зайцев. .

Ларишон мой, Ваши стихи «На мосту» просто чудесны, и я совсем не понимаю, почему их нельзя печатать. Там нигде не говорится, что это уход из России <���…>. Это Ваше самое лучшее стихотворение за все последнее время, и, по-моему, придавать ему политическое значение просто глупо. Вам это кажется, потому что оно вызвано поездкой в Россию. А Вы повремените и дайте в печать.

Насчет гонораров: с «Возрождения» сейчас взятки гладки, оно платить еще не может. А «Русская мысль» с деньгой, и Вы прямо можете сказать Шаховской, что деньги Вам нужны. Есть еще место для печатанья, но только прозы — «Новое русское слово». Редактор Вейнбаум [166] Вейнбаум Марк Ефимович (1890-1973, Париж) — общественный деятель, публицист, главный редактор газеты «Новое русское слово» (с 1922 по 1970-е). Вас знает — пошлите ему что-нибудь и скажите, что в отношении гонорара Вы согласны на общие условия. Он платит немного: по 7 долларов за статью и обычно пропускает каждого автора по две-три статьи в месяц — не больше. Но и то хлеб <���…>.

Кстати, Вам что-нибудь говорит фамилия Кутэлэ дю Рошэ? Одна барышня из этой семьи, шанхайка, вышла замуж за американского лейтенанта и теперь адмиральша. Я такой барышни не знала, но мне кажется, что в Шанхае, на французской концессии, около авеню Эдуард Седьмой был ресторан и хозяйка его была мадам де Роше, русская и весьма боевая. Вы не помните? Не из этой ли семьи наша американская адмиральша?

Насчет того, что Вы ругнули Валерия нашего, я с Вами согласна. У него абсолютно нет журнального такта, а в своих суждениях он часто руководствуется личными симпатиями и антипатиями. С Терапиано он переборщил и теперь чуть ли не каждую неделю пишет на него по эпиграмме. Уже надоело их читать.

Но я рада, что Вы побывали у Зайцева — он милый, приятный старик, и что Вы познакомились с литературным Парижем. Давно бы пора. Молодец Можайская, что вытащила Вас.