Даль Орлов - Место явки - стальная комната

Ч е р т к о в. Завтра и приезжайте… ( Софье Андреевне, ласково .) Вы волновались, наверное? И напрасно!

С о ф ь я А н д р е е в н а (сердито ). Не для старика такие путешествия.

М л а д ш и й с ы н. Мам^а, у меня там готово. ( Удаляется. ) М а р ь я Н и к о л а е в н а (Софье Андреевне ). Скульптура? Есть успехи?

С о ф ь я А н д р е е в н а ( с готовностью ). Отменные! Сильно одарен. И пишет не плохо. Однако к отцу несправедлив. А тот переживает. К нему нынче Сережа из сыновей всех ближе. Старший!

К н я з ь. Им трудно выделиться при гениальном отце.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ах, перестаньте, князь. Везде он гений, а для меня прежде всего муж — без малого полвека… Я и переписчица ему, и нянька, и кормилица, и швея домашняя…

Входит Л е в Н и к о л а е в и ч. В том же приподнятом настроении.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Будем обедать и разговаривать… Какие новости в Ясной?.. ( Садится за стол.) С о ф ь я А н д р е е в н а. Порубок не было, слава богу. Чеченец страх нагоняет. А ты противился! Штукатуры работают… Кровельщики начали колпак в прачечной, если тебе интересно… Нюра объявила замуж за Игната, в деревню…

Л е в Н и к о л а е в и ч (оживился ). Какого Игната? Из крайне избы? Что мать с грыжей?..

С о ф ь я А н д р е е в н а. Наверное, с гнрыжей… Теперь на кухню надо кого-то брать… Из Ясенок являлись мужики. Узнали — в отъезде, сказали — потом придут. Л е в Н и к о л а е в и ч (задумчиво ). Придут…

М а р ь я Н и к о л а е в н а. Я, Левушка, привезла тебе подарочек. (Достает подушечку .) Смотри: подушечка. И по одной стороне вышивание…

Л е в Н и к о л а е в и ч ( берет подарок ). Спасибо, сестрица, тронула… ( Разглядывает вышивку .) Да здесь написано! ( Читает .) «От одной из шемардинских дур».

За столом смеются. Отец Герасим крестится.

Что это, Машенька?

М а р ь я Н и к о л а е в н а. Забыл? Ты как-то просил меня подольше остаться, а я не могла без благословения старца Иосифа. Ты и спросил, сколько нас, монахинь, в Шемардине. Я говорю — шестьсот. И ни одна из вас, сказал ты, шестисот дур, не может жить своим умом! Л е в Н и к о л а е в и ч ( смеется). Нехорошо сказал. И забыл совсем. Да, да, я все забыл, и это так хорошо!.. ( Обвел всех насмешливым взглядом .) Когда я подумаю о ком-нибудь, что он помнит все — кто на ком женат, и как его зовут по имени-отчеству — думаю: бедный, чем полна голова! ( Помолчал.) Я серьезно думаю перечесть Толстого — я все забыл. Анна Каренина, а что она делала — ничего не помню. Помню, что какие-то пакости, а чего — не помню… ( Марье Николаевне. ) Спасибо сестра! ( Прикладывает подушечку к уху.) Удобно. ( Софье Андреевне .) Вот, Сонечка, все богатеем, а ты на меня сердишься…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Не юродствуй! Можешь и сестрин подарок на деревню отдать…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Не отдам! И не проси.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Никогда не прошу. Ты сам так поступаешь.

Л е в Н и к о л а е в и ч ( серьезно) . А как можно иначе? Я не знаю…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Надо разумно. Все хорошо в меру. Без фанатизма.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Вот было б хорошо, если бы жена все знала! Не знаешь чего, обратился к жене — она все и объяснит.

Чертков хохотнул.

С о ф ь я А н д р е е в н а ( покосилась на Черткова ). Ирония не к месту. Иные думают, что я вроде некоторых больше тебя хочу быть. А я не хочу. Я ведь помню, что я не Толстая, я только жена Толстого.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Вот-вот! Говорите так, а все учите! Куда ни повернусь, обязательно натыкаюсь на чей-нибудь совет.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ты, милый, на советы тоже не скуп!

Ч е р т к о в. От Льва Николаевича их жаждут. Даже требуют.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Тут тоже плохо переборщить. Как Соня сказала — в меру… А у меня, правда, голова кружится. Все помогают! Один, знаете, немец никак не мог сесть на лошадь. Не может, и все тут! То одного святого призывает на помощь, то другого — не выходит. Наконец уже всех святых призвал да как прыгнет и перескочил через лошадь. «Nicht alle auf einmal!» — говорит. «Не все сразу!» Я тоже прошу: не все сразу! ( Марье Николаевне .) Машенька, подай мне меду. Да не капни, а то все свое женское сословие опозоришь!..

Появляется м у з ы к а н т.

А вот и милый Алексей Борисович! Входите, Алексей, входите, располагайтесь. Мы тут играем разговорным мячиком…

М у з ы к а н т. Добрый день, Лев Николаевич! ( С остальными раскланивается .) Добрый день! Но я не один!

С о ф ь я А н д р е е в н а. Кто там с вами? Зовите сюда.

М у з ы к а н т. Сию минуту!.. ( Уходит и сразу возвращается, неся на вытянутых руках тяжелый граммофон .) Зову!

На лице Льва Николаевича брезгливая гримаса. Остальные в восторге. Музыкант устанавливает граммофон посреди сцены. Входит л а к е й с пачкой пластинок.

Новые пластинки!.. Голос Льва Николаевича! Три штуки. Кубелик, Патти, Трояновский и еще тут…

Л е в Н и к о л а е в и ч (страдая ). Зачем это?

М л а д ш а я д о ч ь. А мы хотим! Алеша, голос пап^а!

М у з ы к а н т (берет пластинку ). Пожалте!..

Лев Н и к о л а е в и ч. Ах, батюшка, прошу вас! Когда я и сам могу сказать — не нужно машину… Шумят, пишут, пластинки делают, а умру — и через год будут спрашивать: Толстой? Ах, это граф, который пробовал тачать сапоги и с ним что-то случилось?

Ч е р т к о в ( музыканту ). Алеша, другое!

М у з ы к а н т. Можно другое. (Берет другую пластинку, устанавливает.)

К н я з ь. Что там будет? М у з ы к а н т. Узнайте! (Включает.)

Звучит балалайка.

К н я з ь. Трояновский…

Несколько секунд звучит музыка. Появляется м л а д ш и й с ы н. Лакей отошел к Тимофею, к ним присоединились Ф и л и п п, п р и к а з ч и к.

Л е в Н и к о л а е в и ч ( показывает на широкую трубу граммофона, которая направлена внутрь дома ). Нужно бы повернуть трубу туда! ( Делает жест в сторону крестьян .) Чтобы и они могли слышать…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Его даже в моей комнате слышно.

М л а д ш и й с ы н. По всему дому и в парке!

Музыкант повернул трубу, как говорил Лев Николаевич. Звучит граммофон.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Зачем эта машина? Никчемная игрушка. (Кивок в сторону крестьян .) Что они про нас думают? Стыдно же!

Музыка прекращается.

К н я з ь. Вот она — эволюция! До чего дожить пришлось! Страшней велосипеда.

Л е в Н и к о л ав е в и ч. Все эти открытия цивилизации — пирожное для голодных. А им хлеб нужен. Каждый день. Душан Петрович в Крутом был давеча, у родильницы. Ее положить надо было для исследования, чтобы она лежала вытянувшись. В избе не нашлось такого места… Надо накормить всех, вылечить, а потом им искусство давать…

К н я г и н я. Вот уж, граф, не соглашусь! Тогда и Алексей Борисович не нужен со своим роялем? А он так прекрасно тут играл без вас.