Даль Орлов - Место явки - стальная комната

Л е в Н и к о л а е в и ч (взрывается ). Да кто же гордый?! Я ли, желающий жить, как все, своими трудами? Или те, кто считает себя особенными, священными, обряды установившие?

О т е ц Г е р а с и м ( наставительно ). Обряды церковные — суть скорлупа на яйце. Разрушить скорлупу — цыпленка не будет!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Так… Скорлупа, значит, — тело. Тогда цыпленок — это дух? А ваше учение в таком случае — это дерьмо на скорлупе!

О т е ц Г е р а с и м (обиделся, злобно ). Вы заступаете границы, Лев Николаевич, зопустимых, извините, пределов. ( Встает.) Одумайтесь, Лев Николаевич!.. Упрямство ваше — причина многих несчастий ваших!..

М а р ь я Н и к о л а е в н а ( пододвигает чай отцу Герасиму жалобно ). Не угодно еще?

О т е ц Г е р а с и м. Благодарю! ( Уходя, грозно посмотрел на Звягинцеву, и она проследовала за ним.) С о ф ь я А н д р е е в н а (Льву Николаевичу ). Ты был груб. Я не люблю дурных, нечистоплотных слов.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Говорил, что думал. Он неподвижен, каменный. С ним говорить — что с той дамой. Ей долго объясняли устройство паровоза. Она сказала, что все поняла, только не поняла, куда лошади запрягаются.

М а р ь я Н и к о л а е в н а (укоризненно ). Нода бы мягче…

Ч е р т к о в. Глаз недобрый!

С о ф ь я А н д р е е в н а. Тем более…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Это надо же — какой скучный человек! Что за день сегодня?! Утром прроснулся — такой свежий, бодрый. На шестьдесят лет себя чувствовал. И — пожалйста… Ну-ка, встряхнемся! Конницу сыграем? Нумидийскую?

С о ф ь я А н д р е е в н а. Лева, угомонись!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Серьезные — отойди! Вперед! ( Вприпрыжку пускается вокруг стола, левой рукой натягивая «поводок уздечки», а правой размахивая над головой.)

За ним пускается грузный Чертков, младшая дочь, секретарь. Князь шарахается в сторону. Лев Львович скептически отступил. Сояфья Ан дреевна и Марья Николаевна добродушно улыбаются. Шум, гам. Слышен шум и за сценой, гортанные выкрики. На площадке появляется сторож — чеченец А х м е т, воолоча привязанного к нагайке крестьянина П е т р а. «Конница» остановилась.

А х м е т. Дерево рубил!.. Лес грабил!.. Какой нахал! Словами обзывал. Арест сделал!.. Другие бежал…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Господи, почему ж в контору не повел, сюда приволок?

А х м е т. Зачем контора? Тебе показал!

Л е в Н и к о л а е в и ч ( узнал крестьянина ). Петр, Власов! Чего натворил?! ( Ахмету.) Развяжи!

А х м е т. Не надо развяжи — драться будет!

П е т р (Ахмету ). Развязывай, коли граф велит!

А х м е т ( развязывает Петру руки ). Дерево срубил, себе тащил. Я хватал, обидные слова он говорил…

С о ф ь я А н д р е е в н а. В контору веди, и пускай, как положено, оформят!

Л е в Н и к о л а е в и ч ( как бы сам себе ). Позор, какой позор!.. Стыдно-то как! За жалкую елку или березу… молодого, сильного, кормильца… поволокут в суд… И присудят сидеть в тюрьме или сечь станут. А он не украл вовсе. Взял просто, что ему по праву принадлежит, от Бога…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Нам принадлежит, а не ему, бандиту! Как хочешь поступай, но этого — не прощу! Такая наглость — даже сторожа не боятся!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Это эгоизм, Соня… Арестовать Петра Власова! Его отец у меня в школе учился. Хорошо его помню…

П е т р. Точно, учился, Лев Николаевич! Сказывал, хвалили.

Л е в Н и к о л а е в и ч (обрадовался ). Видишь!.. И на покосе вместе работали. Сколько раз!

П е т р. Спасибо, ваше сиятельство! Всегда отмечали душевной милостью!..

Л е в Н и к о л а е в и ч (Петру, устало ). Не льсти, Петр Прокофьич… ( Ахмету.) Отпусти его, пусть идет.

С о ф ь я А н д р е е в н а (в возбуждении ). Ни в коем случае! Ахмет! Князь, Марья Николаевна, посмотрите! Могу я вести хозяйство?! Тут не в елке дело, не в березке. Тут принцип, кготорый Лева забрал себе в голову. Так у меня тоже принцип! Ни одного порубщика, потравщика не прощу больше! Хватит! Издеваются над слабой женщиной! Веди в контору, Ахмет!

П е т р (жалобно ). Граф!..

Л е в Н и к о л а е в и ч ( сильно страдая ). Стыдно-то как! Боже мой, дай силы вытерпеть! Что ты делаешь, Соня! Что делаешь… Как мне жить с вами?! ( Медленно уходит .) С о ф ь я А н д р е е в н а. Беда с ним! (Ахмету .) Веди в контору, дубина! Примчался… Научи дурака богу молитьься…

П е т р. Ваше сиятельство, Софья Андреевна, графиня, детьми клянусь — не буду больше! Ослобоните!..

С о ф ь я А н д р е е в н а. Знаю-знаю, всегда так говорят. А я нанимай чеченца. Бог простит!.. Ахмет, веди, сказано!

Ахмет уводит Петра. Вслед за ними поднимаются Чертков и секретарь, уходят.

( Вслед Черткову.) Дорожка скатертью! Скривился весь, шельма!..

К н я з ь. Как вы его не любите!

С о ф ь я А н д р е е в н а. Удивляюсь, что прозорливый Лев Николаевич не раскусит этого злого и хитрого человека! Из-за него и ко мне переменился так болезненно… Когда он говорит, что Чертков самый близкий ему человек, я — поверите ли — дрожу вся и плачу. Ведь сорок восемь лет этим самым близким была я…

М у з ы к а н т. Софья Андреевна, но нельзя отрицать его заслуг перед Львом Николаевичем. При всех его недостатках. У кого их нет? Даже, наверное, у Моцарта были.

С о ф ь я А н д р е е в н а ( горько ). У Сальери были недостатки, голубчик! Нашли кого с Моцартом спавникать. И отказ его от карьеры, от кавалергардства — что думаете, по убеждению? Сообразил, что выгоднее и виднее создать себе положение самого близкого Толстому человека, чем быть незаметным и глупым гвардейским офицером.

К н я з ь. Он говорит, что сам к своим идеям пришел.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Понятно! Вы только не повторяйте такую глупость. ( Лакею.) Илья Васильевич, убирай со стола, больше никто чай пить не будет!.. Гулять пора. Дети спектакль готовят, пойдем посмотрим…

Гости поняли ее слова как приказ расходиться и поднялись. Сцена пустеет. Появляется Лев Н и к о л а е в и ч.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Какая гадость, какая грязь! Какое пагубное бессилие… Как во сне… бежать надо, от опасности уходить, а ноги будто ватные, бессильные… Странно — приходится молчать с живущими вокруг меня и говорить только с теми, далекими по времени и месту, которые будут слышать меня… Это не забыть, записать надо… ( Подходит к граммофону и внимательно, с искренним детским любопытством его изучает.)

Входит Ч е р т к о в. Мгновение колеблется: уйти или остаться.

Ч е р т к о в. Лев Николаевич…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Да, дорогой!..

Ч е р т к о в. Есть вопрос. Я хочу упредить некоторые события… Решить принципиальное отношение. Мое и ваше.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Слушаю вас…

Ч е р т к о в ( как выдохнул ). Дневники!.. Ваши дневники. Я храню их как зеницу ока.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Спасибо, Владимир Григорьевич, я так ценю вашу дружбу! (Отошел от граммофона .) Но это такой болезненный вопрос. Соня, при ее нынешнем состоянии…