Георгий Адамович - Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды: Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955-1958)

Ну, вот — все. Я собираюсь в начале июля в Ниццу, но через Гренобль каром, так что к Вам — позже.

До свидания, дорогая Madame и друг бесценный. Я не писал, что «сумасшедшинка» в Вас, а в Ваших стихах. Это сущая правда, а у Вас, как известно, ум Наполеона. Пишите мне о здоровье Жоржа, хотя бы вкратце. И шлю всякие пожелания. Как испанец во всем этом? Мой «ангел» прислал письмецо с просьбой preter [379]50 тысяч, а у меня их нет. Были бы, послал. Он, как Jean Perin, который мне говорил: «oui, tu est gene pour le moment… mais ou est ton argent?» [380]

Ваш Г. A.

Paris

15/VI-58

Chere amie Madame

Я опустил час назад письмо Вам, а сейчас получил второе — «пятница, числа не знаю» и т. д.

Отвечаю по пунктам, для ясности.

1) Я считал, т. е. знал, что комната в Сэвре для Вас есть. Я думал, что летом Вы переезжать не хотите и что Ж<���оржу> сейчас перевозиться нельзя. Вы пишете: «Ж<���оржа> надо перевезти в Париж, но никто ничего не делает». Из сего я заключаю, что насчет Сэвра твердого ответа у Вас еще нет. Напишите мне, так ли это. Тогда я все разузнаю, et le cas echeant [381]приму меры. Недошивина сказала, что с Сэвром все улажено.

Распространение книги Ж<���оржа> «по подписке».

2) Я третьего дня написал несколько писем о Жорже людям, susceptible [382]что-нибудь дать. Теперь я не могу им же писать о книге. А других у меня нет. Подождем результата моих писем, а когда книга будет, экземпляры можно будет поднести вторично. Деньги я Вам вышлю сейчас же, когда выяснится результат, во всяком случае — до конца месяца. Получился ли второй взнос от Л<���итературного> Фонда? Если нет, напишите Полякову (и вообще, Вы бы хорошо сделали, если бы Вы написали ему два нежных слова).

С Прегельшей я разговор имел. Она обещала позвонить Леонидову, но говорит, что он очень «жмется». Сама она, по-видимому, dans du mauvais draps [383]и ничего лично не обещала. Кодрянская что-то обещала, но неопределенно.

3) Татаринов [384]о книге Жоржа. Pourquoi pas? [385]У него ясная голова, и пишет он неплохо. Я только совсем не знаю, какого он о Ж<���орже> мнения. Но почему Вы отвергаете Терапиано? [386]Если у Вас с ним не было трений, то он напишет наверно восторженно, — а кроме того, если его обойти, Вы в нем наживете вечного врага. Он самолюбив до черта и вообще человек неясный. Но все это — в случае, если у Вас с ним отношения не Бог весть какие. Иначе он подходит и напишет, что Ж<���орж> великий поэт.

Одного бойтесь — Маковского! От него можно ждать чего угодно.

А когда выходит книга? Mandat я, конечно, пришлю в письме, а не открытым, хотя, м. б., Вам все равно.

Madame, cherie, письмо мое сухое и деловое, а чувства все — между строками. Поцелуйте Жоржа.

Ваш Г. А.

Paris

25/VI-58

Chere petit Madame

Получил сегодня Ваше письмо. Но спасибо за то, что было раньше, т. е. разными хорошими словами и чувствами. Трэ тушэ [387].

Недошивина говорит, что для Вас в Сэвре была комната, но Вы ее прозевали, т. к. все время от Сэвра отказывались. Она твердо обещает дать Вам комнату, как только будет свободная. Срок, по-видимому, не долгий, но сказать определенно, когда она будет, — она не может. Не прозевайте вторично! По-моему, если будет комната к осени, то и хорошо.

У меня есть для Вас 21 тысяча, но еще не посылаю, т. к. надеюсь, будет еще. Два мерзавца не ответили совсем, что я воспринимаю как личное оскорбление. Кроме того, Прегельша писала Леонидову, и он еще не ответил тоже. Если не будет больше ничего, пришлю эти 21 000 (из них 10 т<���ысяч> — Кодрянская, самый щедрый жертвователь, и 5 т<���ысяч> — Mme Benenson).

Посылку пришлю тоже, хотя и охая. Подумайте, надо ведь идти в русскую лавку, делать пакет, идти на почту, а я стар, слаб и ленив. Ну, ничего, сделаю! Померанцев (кажется, он) говорил мне, что Вы просили его о том же. Значит, будет два огурца и две халвы. Огурцов я, кстати, не терплю и удивляюсь, как можно такую мерзость любить.

Madame, я уезжаю в четверг 3-го и, значит, е. б. ж.! [388]— в пятницу 4-го буду вечером в Ницце. Рассчитайте с перепиской. Адрес обычный — 4, av Emilia, chez Mme Heyligers. Я растряс свои капиталы и на Ваши деньги гляжу с вожделением (но не бойтесь, не растрачу, ибо в Энген больше ни ногой!). Приехал Иваск, ничего, довольно мил, но с заячьей губой, чего я не люблю. Померанец сообщил, что Жоржу лучше, а Вы не пишете. До свидания, дорогой друг et Madame. Поцелуйте Жоржа.

Ваш Г. А.

Никаких книг, «Дней поэзии» и т. д. у меня нет. Я беру у Каплана [389]на прочтение и отдаю. А то, что было в Англии, я там и оставил. В Ниццу должен, увы, выписывать, — и эти потом пришлю (журналы и «Лит<���ературную> газету»).

<���начало июля 1958 г.> [390]

<���начало письма утрачено>

Дама, давшая 5 т<���ысяч>, — Madame Benenson (Вы не разобрали). Притом она деликатно сообщила, что «уже Г. Иванову помогала». Ну, если дала 5 т<���ысяч>, то деликатность можно ей простить. Хотя, как говорит Serge Lifar, «все они — сволочи», т. е. люди делаются сволочами от денег, а без денег — ничего. Какой это Ваш поклонник приехал в Hyeres? И что Amigo, о котором Вы пишете с глухой, затаенной скорбью, будто «я шла, думала», а он оказался подлецом или вроде. Ну, chere Madame, до свидания, м. 6. скорого. Целую Вас и Жоржа, пусть он потихоньку повторяет каждое утро «je vais de mieux en mieux» [391], уверяю Вас, что это действует, даже если говорить, не веря. А доктора вообще идиоты. Вот камфора от сердца — хорошее средство, я принимаю капли (Lolucamphre) довольно часто, и потом становлюсь юным спортсменом, хотя и не надолго. А главное, это совсем вещь безвредная, и мне 25 лет назад сказал Laubry [392], первый светило по сердцу, — ne prenez que du camphre, et dites un medecin qui vous donnera autre chose, que je vous l’ai interdit [393].

Пожалуйста, пишите. Не помню, писал ли я Вам о своей встрече с Оцупом на лестнице «Р<���усской> мысли». Если не писал, напишу — в порядке развлечения.

Ваш Г. А.

4, av Emilia chez Mme Heyligers Nice

8/VII-58

Chere petite amie Madame

Получил вчера Ваше письмецо, спасибо очень. Как видите, я уже в Ницце. Как я к ней ни привык, все-таки не ждал, что тут столь райская погода, ибо везде по дороге был холод и ливни. Спасибо за сведения о здоровом Жорже. Я постараюсь к Вам приехать до отъезда в Париж, т. е., вернее всего, в первой половине августа. Но это отчасти зависит от состояния моих капиталов. К Вам, между прочим, хотел поехать Иваск, который собирается провести несколько дней в Ницце, а потом — к Вам. Он звал меня поехать вместе, но я предпочитаю, конечно, один и вести разговоры не об Анненском и Блоке. Если бы Вы не желали визита Иваска, напишите мне, я его отговорю и, кстати, уже сказал, что, м. б., это по болезни Жоржа для Вас неудобно. Он разошелся совсем и с Анненского немедленно перешел на мальчиков. Но с Вами, на первых порах, будет, верно, стесняться. Вы спрашиваете о Париже и сплетнях. Там сплошная война мышей и лягушек, т. е. Маковского и Померанцева во главе двух враждебных армий. Все из-за «Рифмы» [394]и того, кому ей владеть! Я перед отъездом обедал у масонов и сидел рядом с Маковским. Что он говорил и как кипел, описать я не в силах. Кстати, сообщил, что Померанец бегает (и не только бегает) за маленькими мальчиками, но тщательно это скрывает. Правда это? Что— то не похоже. По-моему, все они слегка сошли с ума. Было бы что делить! Два человека выпускают книжку стихов, три — ее читают, а шуму столько, будто en jeu [395]миллионы и мировая слава. Да и из-за мировой славы не стоило бы так злиться. Простите, что пишу грязно, т. е. не в моральном смысле, а с кляксами. Мое драгоценное стило в починке, а пишу я crayon a bille, которых терпеть не могу. <���нет страницы>