Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]
- Название:Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1961
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы] краткое содержание
Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
1961 г.
Большая судьба
Секретарь окружного комитета партии Иван Тенев, высокий, подобранный мужчина с энергичным, живым лицом, щуря карие глаза, словно вглядываясь вдаль, рассказывает о прошлом и настоящем Фракийской долины. Сам он родом здешний, сын безземельного крестьянина из-под Ямбола.
— Фракию называли долиной лучезарного солнца и беспросветной темноты, несметного плодородия и неслыханной нужды. В этом, казалось бы, парадоксе — сущая правда, горькая истина!
С юных лет Иван Тенев видел нищету и страдания трудового люда, испытывал несправедливость и жестокость власть имущих. Гайдуцкое сердце и горячая кровь дедов привели его в стан народных мстителей.
В начале тридцатых годов сельский, учитель Иван Тенев вступает в Коммунистическую партию и становится пламенным пропагандистом-ленинцем. За революционную деятельность фашистские правители готовят над ним расправу. Он скрывается от полиции и уходит в подполье, где целиком посвящает себя делу партии. Царский суд заочно приговаривает его к 15 годам каторги по одному «делу» и спустя некоторое время к пятнадцати — по другому. Приходит 1937 год. Солдат пятого корпуса 15-й дивизии Интернациональной бригады Иван Тенев на полях Каталонии, в долине Эбро, бьется за свободу испанского народа. Потом — перевал через Пиринеи, рабочие кварталы Марселя и Тулона. Когда гитлеровцы оккупируют Францию, болгарский коммунист в одном строю с французскими братьями сражается в рядах Сопротивления…
И вот заветное знамя свободы реет над его землей. Родина зовет. Иван Тенев возвращается в отчий край.
— Вы спрашиваете, о чем можно написать из Фракии, чтобы русские люди воочию представили себе, как изменилась наша жизнь. Трудно, друг мой, посоветовать. Каждый земледельческий кооператив, каждый завод — это эпопея социалистического труда!..
Тенев задумался, еще плотнее сощурив глаза. Но вот в его зрачках вспыхнули две золотистый искорки.
— Лучше всего напишите о нашей женщине. Очень советую именно о женщине. Чем она была и кем стала. О ее судьбе в прошлом и теперь. Турецкие султаны пять столетий своего черного владычества насаждали в Болгарии бесчеловечное, мусульманское отношение к женщине как к существу низшей ступени, как к бессловесному и покорному быдлу. Поезжайте в ямболские села. Тот край был темным пятном на нашей карте. Сейчас я познакомлю вас с нашим женоргом другаркой [10] Другарка — товарищ (в обращении к женщине).
Златкой Василевой. Энтузиаст!.. Половину женщин в Фракии по именам знает. Кстати, у нее есть в те края поручение окружного комитета. Поезжайте непременно, там вы найдете женщину, которая за одно десятилетие перешагнула сразу три общественно-экономические формации!..
Из поколения в поколение судьба дочери походила на судьбу матери, как одна слеза на другую. Горькая участь была предопределена с рождения. Когда бабка-повитуха сказала Николе Атанасову, что у него родилась дочь, он досадно махнул рукой: «Что ж, одной страдалицей на земле больше».
Сызмала Ганка пошла батрачить.
— Работала от солнца до солнца на богача-чорбаджию. Обращались со мной, как со скотиной, разве только не запрягали!..
О том, чтобы приодеться, нечего было и думать. Летом и зимой, в будни и праздники ходила она в черном сукмане — сарафане из грубого домотканого полотна. Несладкой была девичья жизнь, но она слыла раем в сравнении с замужеством, с женской долей.
Замуж не выдавали, а продавали. Девичьего слова не спрашивали. По сердцу человек, не по сердцу — никому дела нет: сживется — смирится, смирится — слюбится. Отцы за чарками ракии [11] Ракия — водка.
вели торг. Будущий тесть запрашивал побольше выкуп; свекор, цинично разбирая физические достоинства и недостатки невесты, торговался, сбивал цену.
Лучше песни не скажешь. Невеста, после того как ее продали, причитала:
Прощай навеки, родимая мать:
Меня продали чужим людям.
У чужих людей — ни сесть, ни встать,
Поздно ляжешь, рано разбудят.
Чужие люди раз позовут,
А два раза пинка дадут.
Черная доля, женская доля —
Жить в неволе, родить в поле…
Ганке больше посчастливилось, чем ее многим товаркам: она и Георгий любили друг друга. Впрочем, любовь любовью, а в семье свекра царили все те же жестокие домостроевские обычаи. Молодые были бессильны от них отступить. И замужняя доля Ганки складывалась не лучше той, о которой ее прабабки сложили заунывную песню-причитание.
Жили Георгий и Ганка Семовы в темной, глинобитной избушке под соломенными стрехами, гнули в поле спину, не видя света. Нужда ожесточает человека. Георгий чаще всего был угрюмо-молчаливым. Но порою в нем прорывалась нежность. Лаская загрубевшей рукой дочь, он тихим голосом рассказывал, что есть на свете страна — Советская Россия, где все люди имеют землю, все равны и счастливы, счастливы и свободны даже женщины. И его взор смягчался долгой, задумчивой улыбкой.
…В сентябре 1944 года Ганка в первый раз в жизни шла по улицам своего села Сламено в одном ряду с мужем, его товарищами и своими подругами. Георгий крепко держал в руках древко алого знамени, и радостью звучал его голос в хоре революционной песни. Ганка не понимала вначале всего величия совершившихся событий, но душой чувствовала, что произошло что-то непостижимо большое, чего не видели ни ее деды, ни прадеды.
Интересы семьи Семовых переступили за порог глинобитной избушки, за межу своей нивы. В один из вечеров Георгий приехал из Ямбола таким сияющим, каким Ганка не видела его даже в парнях. «Сегодня у меня великден, [12] Великден — пасха, великий день.
— сказал он жене, — я коммунист», — и обнял ее, как обнимал, бывало, в девушках.
На село стали наведываться женщины из околийского и окружного центров. Они ходили по дворам, беседовали с крестьянками, заглядывали к Ганке. В горнице, на деревянной полке, где раньше одиноко лежал псалтырь, впервые появились книжки.
Как-то сельские коммунисты проводили открытое партийное собрание. В числе женского актива была приглашена Ганка. Обсуждался вопрос о читалище [13] Читалище — Дом культуры.
и организации культурно-просветительной работы. Выступил представитель из околии, за ним — учитель… И вот из угла заднего ряда раздался тихий, нетвердый голос: «Прошу слова». Поднялась невысокая смуглая женщина с тонкими и выразительными чертами лица. Ее порозовевшие щеки и слегка дрожащие опущенные ресницы выдавали внутреннее волнение.
Мужчины с передних скамеек окинули ее удивленными взглядами, потом перевели глаза в ту сторону, где сидел Георгий Семов.
В конце собрания взял слово секретарь партийной организации Иван Динев. Он сказал, что целиком и полностью поддерживает предложение Ганки об активном привлечении женщин к просветительной работе.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: