Александр Рекемчук - Мамонты

Причем для этой цели они выбрали не какого-нибудь советского разведчика типа Абеля, а пошли по пути прямого соперничества, дав своему герою имя Джин Грин, прозвище Неприкасаемый, и снабдив его личным номером 014 Центрального разведывательного управления США.

Конечно же, в этой затее был отчетлив момент игры, озорной мистификации, был достаточно обнажен прием литературной пародии и даже, в некоторой степени, присутствовал вызов застойной скукотище.

Они придумали себе коллективный псевдоним — Гривадий Горпожакс, составленный из слогов их уважаемых имен и фамилий. Был он настолько неуклюж и коряв, что однажды, в кругу собутыльников, я, в порыве бескорыстного участия, предложил более звучный вариант — Аксгоржоп . Но его не оценили.

Три стилиста, три веселых друга, подались в «литературные негры».

Роман века приятели сочиняли в Доме творчества на берегу Черного моря, разделив объем задуманной книги на три части — поровну, каждому своя доля.

Василий Аксенов к той поре написал «Коллег», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко» и уже опубликовал в журнале «Юность» сенсационную «Затоваренную бочкотару», на которой зацвела желтым цветом и поплыла к синю морю вся хренотень доморощенного авангардизма.

Наш добрый знакомый Гриша Поженян, волонтер холерного симпозиума в Одессе, как уже сказано выше, являлся автором дюжины поэтических книг, песенных текстов, киносценариев.

Овидий Горчаков был единственным из трех писателей, объединившихся под псевдонимом Горпожакс, кто на самом деле имел отношение к шпионской теме. О нем в писательской среде ходили почтительные легенды, будто бы он родился и вырос за границей (хотя справочник «Кто есть кто» утверждает, что он родился в Одессе), в совершенстве владел иностранными языками и потому в годы второй мировой войны не раз засылался в глубокий тыл противника с целью разведки. Юлиан Семенов называл его реальным прототипом героя своего романа «Майор Вихрь». Собственные книги Горчакова «Далеко по ту сторону фронта», «Он же — капрал Вудсток», да еще высокий польский орден Виртути Милитари, с которым он иногда появлялся на людях, не противоречили легенде.

Все трое не нуждались в заемной славе — их имена и так были на слуху.

Чего они хотели? Заработать бешенные деньги на расхожем чтиве? Но ведь они знали, что в Советском Союзе мошна писателя зависит не от жанра, а от его поста в чиновной иерархии. Я уже рассказывал, что самым богатым писателем у нас был бездарный, как пень, Георгий Марков. Кстати, на него тоже работали литературные «негры».

Нет, тут была именно игра .

Однажды, в веселую минуту, Аксенов поведал мне о том, как создавался «Джин Грин».

«Мы сидели в Ялте, в доме творчества, — рассказывал Василий Аксенов, — жили там вольготно, но и вкалывали на совесть. Как-то прикинули — кто сколько написал. Вышло, что У меня листов пять, я имею в виду авторские листы. У Овидия Горчакова почти десять, молодец. А у Гриши Поженяна — на нуле, ничего. Он целыми днями где-то пропадал, суетился, Но за пишущей машинкой его так и не видели… И когда терпение иссякло, мы с Овидием составили заговор: решили исключить Поженяна из нашего творческого коллектива, убрать его из соавторства за саботаж. Сидим злые, мрачные, пьем пиво и договариваемся, в каких формулировках изложить ему наше решение… Вдруг видим — бежит Гриша домой и тащит полную авоську вяленой воблы. Уму непостижимо, где достал, ведь жуткий дефицит! И тогда мы с Овидием посмотрели друг на друга и, устыдившись самих себя, отвели глаза. Мы поняли, что Гриша Поженян — человек незаменимый в нашем соавторстве…»

Аксенов хохотал, я тоже.

Боевик «Джин Грин — неприкасаемый» Гривадия Горпожакса вышел в свет в издательстве «Молодая гвардия» в 1972 году. Эта книга не приумножила славы своих подлинных авторов. И денег они на ней не заработали.

Но кое-какую нервотрепку она им причинила.

Если Центральному разведывательному управлению США было в высшей мере начхать на злоключения своего агента 014, то, говорят, КГБ проявил нешуточный интерес к деятельности Джина Грина.

Рукопись затребовали из издательства «Молодая гвардия» на Лубянку…

Опыт первопроходцев в стихии коммерческой литературы для широких народных масс позже пригодился другим олухам.

Едва на волне перестройки запахло свободой предпринимательства — первыми на этот запах ринулись книгоиздатели.

Весною 1990 года меня пригласили на книжную ярмарку в Мюнхен. Уточняю: не в Лейпциг, не во Франкфурт-на-Майне, где международные книжные ярмарки проводились искони и где мне случалось бывать раньше, а в Мюнхен.

В том угадывалась некоторая экстренность: западные издатели спешили уяснить обстановку за рухнувшим «железным занавесом», оценить возможности нового потенциального рынка.

Вместе с группой писателей «Апреля» я участвовал в создании Независимого издательства «Пик».

Мы мечтали издавать новинки поэзии и прозы, которые раньше, из-за цензурных препон, не могли пробиться к читателям; хотели выпустить в свет книги русской эмиграции и «самиздата», состоящие под запретом; намеревались дать дорогу публицистике, размышлениям о прошлом, настоящем и будущем страны.

Елена Георгиевна Боннэр передала «Пику» рукопись составленной ею посмертной книги академика Андрея Сахарова «Pro et contra». Была в работе «Исповедь на заданную тему» Бориса Ельцина. Готовились к переизданию в России книги Сергея Довлатова, Александра Зиновьева, Гайто Газданова.

Но всё это еще было покуда на столах редакторов, художников, корректоров, в компьютерах, в пленках…

Ехать в Мюнхен с пустыми руками?

На всякий случай я обежал самые бойкие книжные магазины Москвы и купил несколько книжек, как образцы того, что мы хотели бы издавать.

И еще — образчики того, что мы издавать не будем ни за какие деньги…

С трибуны симпозиума в Мюнхене я рассказал о планах «Пика», о его завидном портфеле, показал несколько весьма достойных книг, выпущенных нашими первыми независимыми издателями и пояснил: вот эти книги послужат нам примером!

А затем брезгливо, двумя пальцами, как использованную туалетную бумагу, я поднял несколько несброшюрованных печатных листков, озаглавленных «Похождения космической проститутки» с загадочным авторством и неслыханным тиражом.

Это была, так сказать, первая ласточка вольного книгопечатания, купленная мною на толкучке в Лужниках — впрочем, ее продавали на каждом углу по всей Москве и по всей России: тут тебе и детектив, и фантастика, и эротика — всё вместе, в одном флаконе.

Я с омерзением тряс этими листками перед коллегами по международной книжной ярмарке, ожидая вполне предсказуемой реакции: pfui, schweinerei… what a filth … либо, на худой конец, взрыва смеха.