Виктор Ардов - Этюды к портретам

— Я не согласен с господином прокурором и нахожу, что он требует чрезвычайно мягких приговоров. Для одного подсудимого он требует пятнадцать лет каторги, а я считаю — что этот срок надо удвоить, и этому прибавить пять лет и этому… Чтобы раз и навсегда отучить мужиков верить слову русского дворянина!

Присяжные вынесли оправдательный приговор.

Некий простоватый, но весьма состоятельный купец просил его принять участие в процессе. Адвокат согласился, но попросил аванс. Купец, никогда не слыхавший французского слова, сказал:

— А что это такое?

— Задаток знаешь? — спросил Плевако.

— Знаю.

— Так вот аванс в два раза больше.

Некая дама, встретившись в обществе с известным адвокатом Лохвицким (отцом поэтессы Лохвицкой и писательницы Тэффи), спросила его, как ей поступить в неких затруднительных обстоятельствах. Адвокат дал ей весьма квалифицированный юридический совет. Через некоторое время они снова встретились, и дама рассыпалась в похвалах, так как совет оказался превосходным.

— Я не знаю, как вас благодарить! — воскликнула она.

— Сударыня, — сказал Лохвицкий, — с тех пор как фи- никяне изобрели деньги, этот вопрос отпал сам собою.

Кусочек из защитительной речи известного адвоката князя Урусова:

— …Господин прокурор утверждает, что подсудимый проник в квартиру, где совершена кража, еще днем. Нам предъявлен господином прокурором подробный план этой квартиры. По мнению господина прокурора, подсудимый проник через черный ход. Что же, повторим этот путь вместе с господином прокурором. Вот дверь… Входим вместе с прокурором в кухню. Затем навещаем уборную… Оставим господина прокурора здесь, а сами последуем дальше…

В свое время известному либеральному судебному деятелю А. Ф. Кони предложили занять вновь учреждаемую должность — прокурора при жандармском корпусе. Кони отвечал так:

— Помилуйте, прокурор при жандармском корпусе все равно что архиерей при публичном доме.

Мне передавали, что в одном из французских изданий книга «Анатоль Франс в туфлях и халате», принадлежащая перу секретаря писателя Л. Бруссона, которая показывает Франса с неприглядной стороны, была оценена такой краткой рецензией:

«Лакею поручили вынести ночную вазу. Он сделал это, добавив по пути собственной мочи».

Популярный когда-то поэт Фофанов особенно часто печатался в двух журналах — «Нива» и «Ваза». Вот эпиграмма на него; мне говорили, что она принадлежит перу Иннокентия Анненского.

Дивлюсь я, Фофан, диву, Как мог твой гений сразу И унавозить «Ниву» И переполнить «Вазу».

Известный в свое время журналист Евгений Венский иногда вел почтовый ящик в «Сатириконе». Как-то некий графоман прислал свой рассказ с сопроводительным письмом, в котором говорилось:

«Может быть, рассказ мой и не очень хорош, но ведь и ваш Аверченко иной раз такое отмочит…»

(Аверченко, как известно, был редактором и владельцем журнала.)

Венский ответил на это письмо так:

«Сами знаем про Аверченко. Но не гнать же нам человека. Не звери же».

Знаменитый художник-сатириконец А. А. Радаков рассказывал, что однажды его пригласили к богатому купцу для заказа. Заказ был следующий. У купца была картина, изображающая море, кисти чуть ли не самого Айвазовского. Хозяин за большие деньги просил дописать на картине воздушный шар, а в корзине нарисовать его — владельца.

Когда Радаков выполнил заказ, купец от счастья запил.

Он сидел против картины, пил и плакал:

— Ведь ежели я теперь с шара упаду — утону же!

В годы разрухи в Одессе помер некий присяжный поверенный. Семья, лишенная возможности соорудить ему обычный надгробный памятник, поставила на могилу пень, на котором укрепили медную табличку, украшавшую дверь кабинета покойного. ч

«Присяжный поверенный И. М. Чичимбицкий, — гласила эта своеобразная надгробная надпись. — Прием от 2-х до 4-х».

Актер А, — С. Головин мне рассказал следующее. Однажды ночью в Петрограде в 1919 году проверяли документы. Среди прочих задержанных к матросу, производившему проверку, подошел бывший князь С. М. Волконский, в прошлом директор императорских театров.

— Фамилия? — спросил матрос.

— Волконский.

— Происхождение.

Князь пожал плечами.

— Декабристу Волконскому родственник?

— Внук.

— Пиши: пролетарское.

С. М. Буденный рассказывал, что во время одного из боев возглавляемые им части должны были получить подкрепление со стороны пехоты. Однако к положенному сроку пехотных частей не было видно. Тогда сам Буденный отправился на розыски и нашел пехотинцев митингующими где-то в лесочке.

— О чем вы, братва? — спросил командарм.

— Да вот обсуждаем: нас продают!

— А кто вас, такую сволочь, купит?

В 1920 году книга стихов поэта-имажиниста Вадима Шершеневича «Лошадь как лошадь» оказалась в рекомендательных списках литературы по сельскому хозяйству. И какие-то работники с периферии написали протест в газеты против такой несерьезной работы. Главному управлению по коневодству (ГУКОН) рекомендовалось лучше следить за тем, что издается по вопросам, относящимся к сфере их деятельности…

В 20-х годах был благотворительный спектакль в Московском цирке. В спектакле принимали участие артисты театров. Например, знаменитая балерина Е. В. Гельцер вместе с дрессировщиком-наездником Вильямсом Труцци проезжала по кругу, стоя на лошади… Опереточный режиссер К. Д. Греков выступал в качестве дрессировщика своего бульдога и т. д.

Комик Григорий Маркович Ярон выходил вместе с борцами на парад-алле. Один из зрителей, который был на этом спектакле, рассказывал мне, что он в жизни не видел ничего более смешного, чем Ярон, идущий перед гигантом- атлетом по кругу почета. В борцовском трико, худенький и маленький, Ярон производил впечатление ребенка.

Но главный номер Ярона заключался в том, что он должен был якобы подменить силача, которому на грудь клали мостки, чтобы по ним проехал автомобиль.

Условлено было так: Ярон ляжет на манеж, на него положат мостки, но в последний момент жена Ярона — артистка А. Г. Цензор выбежит из публики и с воплями унесет своего мужа с арены…

И вот что рассказали мне Ярон и его жена. Когда артист лег на песок, многие знакомые, сидевшие в амфитеатре рядом с женою Ярона, с тревогой и любопытством стали расспрашивать ее: правда ли, что по Грише проедет автомобиль?

Отвечая на эти расспросы и успокаивая друзей, Агния Георгиевна пропустила реплику, по которой она должна была выбегать на выручку мужа. Опомнилась она, когда загудел мотор, и тут она увидела отчаянный выпуклый глаз Ярона, который был обращен на нее из-под мостков… Ярон уже думал, что он погиб…

Тогда артистка выбежала на арену и вытащила Григория Марковича с криками: