Елизавета Каспарова - Путешествие вокруг Солнца на земном шаре

Позывные «Маяка» — самый летний звук, услышав его зимой испытываешь такое же «остановку сознания», как и наткнувшись на ёлочную игрушку летом.

Пример дзен в советском искусстве: «Речка движется и не движется, вся из лунного серебра. Песня слышится и не слышится …» и так далее.

Обычный здоровый человек имеет остроту зрения, равную 100 %. Однако, и здесь имеются исключения. В старом учебнике по глазным болезням описан некий житель города Бреслау, острота зрения которого была 600 %. С земли, невооруженным глазом, он различал кольца Сатурна.

На циферблате часов вместо надписей типа «Слава» или «Победа», надо писать «Все пройдет».

Анджей Вайда назвал свой фильм «Пепел и Алмаз», а мои «органы симметрии» норовят переделать название в «Графит и Алмаз».

В каждой профессии есть свои определения для людей — учителя делят все живое на «учеников» и «родителей», у врачей — все «больные» и «коллеги».

Помню, как моя мама, по профессии учительница, возмущаясь плохо работающим пылесосом, восклицала: «Этот пылесос какой-то двоечник сделал!».

Приход весны ощущается как некое изменение в воздухе, которое наши органы чувств, будучи не в состоянии определить, «переводят» как особый, чуть горьковатый запах.

Алхимик в детстве называл это явление «ветер с Флориды» — дуновение из страны цветов.

Петербург имеет некое таинственное влияние на москвичей. События, происходящие в нем с москвичами часто имеют для последних «судьбоносное значение». Питерские миазмы первое время будоражат чувства москвича, он испытывает нечто новое, ведь в Москве такого нет.

Петербург и Москва — образуют бинарную оппозицию. Мне думается, что на жителя какого-нибудь провинциального городка, не являющегося членом данной дихотомии, Питер не подействует так, как на москвича.

В конце 70-х годов Алхимик вместе с друзьями поехал в Питер.

После полуподпольного рок концерта, друзья предложили Алхимику пойти в гости к некому Акселю. Был февральский вечер и, несмотря на то, что было довольно холодно, в воздухе уже ощущалось то особое «движение», что предшествует весне.

Подойдя к старому дому, крышу которого украшала башенка, Алхимик залюбовался проплывавшими над ней оранжево-розовыми, необычно яркими облаками. Зайдя в подъезд этого дома и поднявшись на пятый этаж, они позвонили в одну из квартир.

Дверь открыл человек нехипповского возраста, однако с длинными волосами, что само по себе было странным для того времени. Это был Аксель.

Алхимику и его друзьям предложили пройти в кухню, где уже сидело общество.

Аксель сразу разговорился с Алхимиком, причем беседа настолько увлекла обоих, что они и не заметили, как прошла ночь. Алхимик стал учеником Акселя, узнал от него о целебных свойствах трав, рецепты изготовления эфирных масел и эликсиров. Во многом благодаря этой встрече Алхимик стал тем человеком, которого знаем мы, его друзья.

Прошло некоторое время.

Как-то одна из подруг Алхимика по имени Вялх вместе со своим приятелем решили отправиться в Петербург. Перед поездкой они зашли к Алхимику в гости, и он рассказал им про Акселя. Вялх захотелось пойти к нему.

Однако, Алхимик не сумел вспомнить адрес, — всё, что он мог им рассказать — что свернув с Невского в какой-то переулок, он увидел дом с башенкой, над которым в небе проплывали удивительной красоты облака…

Приехав обратно, Вялх и ее друг рассказали следующее: они пошли по Невскому завернули в первый попавшийся переулок, и действительно была башенка, и плыли прекрасные облака. Зайдя в подъезд, они нашли ту самую дверь. Позвонили. Открыл Аксель.

Он посмотрел на них, улыбнулся и сказал: «Приветствую. Я ждал вас давно. Вы пришли по следу облаков».

Мама свою юность провела в Баку. У нее была прекрасная фигура с тонкой талией и очень широкими бедрами. Это обстоятельство не могло оставить равнодушным ни одного местного мужчину. Как-то, когда она гуляла с бабушкой по бульвару, за ней увязались два хулигана, которые, щелкая пальцами, говорили: «Гитара — Эээ! — Гитара!»

Карен заканчивал свой дипломный спектакль. Дело оставалось за малым — надо было купить грим для актеров. Его подозвал преподаватель курса Владимир Яковлевич Левиновский (руководитель Магаданского театра оперы и балета) и принялся объяснять как пройти в ВТО, где можно было купить грим.

— Так значит, пройдёте от метро направо, потом вверх по улице где-то две остановки…

На середине объяснения он вдруг замолчал и принялся смотреть куда-то вдаль. Карен почтительно выждал некоторое время, а потом спросил: «А как же дальше, Владимир Яковлевич?» Левиновский повернул голову, посмотрел на Карена мутным взглядом, и раздраженно сказал: «Слушьте, оставьте меня в покое!»

«Но любить мелочи — значит и страдать от мелочей».

Джибра сидел у себя в комнате на диванчике и слушал, как в соседней комнате его матушка выговаривала пуделю: «Лапы мыть не даешь, на улице не слушаешься, расчесывать шерсть не даешь, есть отказываешься, всюду лезешь… Одни минусы…» Тут Джибра, холодея, осознал, что он ничуть не лучше пуделя — к любому перечню его поступков можно поставить одни только минусы.

Ещё один летний звук — пролетающего самолета. Жужжание шмеля.

Ночь. Звук поезда где-то вдали: гудок — перестук колес.

Little girl should be seen, but not heard.

Весной на улицах города появляется несметное, невесть откуда взявшееся количество хорошеньких девиц. Как будто трубу прорвало. Где они прячутся зимой? Откуда они все взялись? Клонируют их, что ли? Идешь и думаешь с досадой: «Хватит уже! Лучше бы мальчиков наклонировали!»

В школе дети спят.

Помню, какое странное чувство я испытала, когда впервые это обнаружила.

Зайдя в один из кабинетов, я увидела расставленные по всему классу раскладушки, застеленные белыми простынями.

Вспомнилось, что нам с Женей родители подарили игрушечные телефоны. Можно было провести шнур из комнаты в комнату и разговаривать. Телефоны были серые, пластмассовые и выглядели совсем как настоящие.

Когда тебя мама сажает в наполненную ванну, ты начинаешь ёрзать и создаешь волну, которая немного страшно на тебя накатывается. Это называлось «устроить море».

Хорошо еще было нырнуть с головой и слушать звон в ушах.