Брассай - Разговоры с Пикассо

ГЕНРИ МИЛЛЕР. Значит, послезавтра вы его увидите…

БРАССАЙ. Генри, вы писали и говорили мне в Париже, что согласились стать членом жюри Каннского кинофестиваля исключительно в надежде познакомиться с Пикассо…

ГЕНРИ МИЛЛЕР. Да, я писал и просил меня ему представить… Канны для меня навсегда связаны с именем Пикассо… Но послезавтра у меня очень загруженный день. Фестиваль заканчивается, и мы там буквально как на привязи… Три киносеанса вместо двух, и второй начинается в три часа…

БРАССАЙ. На такси от Дворца кинофестивалей – это не больше пяти минут. И вы с ним познакомитесь…

ГЕНРИ МИЛЛЕР. Познакомиться с Пикассо… Разумеется, это одно из моих самых больших желаний… Но я не люблю так резко менять планы. Я бы мог, конечно, пойти к нему с вами… Но мысль о том, что в определенное время я должен буду встать и уйти, отравит мне всю радость от нашей беседы… Стоит ли так торопиться? Чтобы подготовить первое знакомство, нужно больше времени и спокойствия…

БРАССАЙ. Я вас ему представлю… И вы сможете прийти к нему в другой день… В Каннах и даже в «Калифорнии» вы от Пикассо буквально в нескольких шагах… Скоро вы окажетесь в Биг-Суре, в Греции, в Японии или еще бог знает где… А Пикассо, возможно, уедет в Вовенарг… Грешно пропускать такой случай…

ГЕНРИ МИЛЛЕР. Скорее всего, вы правы… Ха-ха-ха… Однако не соблазняйте меня… Лучше положиться на случай… И в один прекрасный день возможность представится… Я фаталист… Возможно, Ларри сможет отвезти меня в Вовенарг, когда я буду в Ниме… [76]А если мне не удастся увидеться с ним на этом свете – мне шестьдесят восемь лет, ему восемьдесят, – я уверен, что встречусь с ним позже, в предстоящие десять миллионов лет. Я не знаю, где это произойдет, потому что такие силы, такая энергия всегда очень активны…

ЖИЛЬБЕРТА. Вы и правда так думаете? Вы верите в бессмертие?

ГЕНРИ МИЛЛЕР. Да, в каком-то смысле… Бессмертие! Ха-ха-ха… Вы знаете, дорогая Жильберта, я могу считать себя учеником Кришнамурти, хотя мне так и не представилось возможности увидеть его лично… Этот мудрый индус, вы знаете, живет в Охае, в Калифорнии… Бессмертие? То, что впавший в безумие Ницше называл вечным возвращением… А почему бы и нет? Я в своем возрасте тоже становлюсь философом… Во всяком случае, объясните Пикассо, как я его люблю и как им восхищаюсь. И как мне хотелось бы с ним познакомиться…

В половине третьего на Каннских холмах, напротив «Калифорнии». Вилла Пикассо – солидная, но совершенно такая же, как и те, которыми застроена вся округа со времен великих герцогов, славной эпохи Лазурного Берега… Но сады… Судя по всему, рука садовника их не касалась: сосны, кипарисы, эвкалипты, мимоза, мушмула, олеандры, жимолость росли там, как им вздумается, душа друг друга в объятиях пышной зелени. Из этого буйства удавалось вынырнуть только пальмам, которые вдыхали морской воздух и вглядывались в голубой горизонт Средиземного моря… Как случилось, что этой заурядной вилле выпала честь принять под свой кров Пикассо и его богатства и даже вдохновлять его на творчество в эти последние годы, вписав таким образом свое имя в список рядом с Бато-Лавуар, Буажелу, Валлори, дворцом Гримальди? Объяснить это можно отчасти отвращением, которое Пикассо питал ко всему, на что можно было навесить бирку «хороший вкус», его нежностью ко всему смешному, несуразному, странному – а вилла буквально ломится под тяжестью лепнины, виньеток и украшений из искусственного мрамора. Только его равнодушие к местам своего обитания и склонность доверяться провидению могут объяснить этот выбор… Именно так он возложил на Канвейлера заботу о переезде мастерской с Монмартра на Монпарнас во время своего свадебного путешествия с Евой, «моей красоткой», а позже поручил Розенбергу найти ему квартиру, в то время как сам, далеко от Парижа, переживал в Испании страстный роман с Ольгой.

Я собираюсь позвонить, но, к моему великому удивлению, решетчатая калитка не заперта. Жена сторожа объявила о нашем приходе хозяину. Во дворе никого. В гараже – несколько машин, среди которых царит внушительный белый «линкольн». Справа от крыльца – старый знакомый: «Олень» из парка Буажелу. Налево – странный металлический цветок с оборванными лепестками, взорвавшийся смертоносный снаряд.

На крыльце появляется Пикассо – под защитным тентом над лестницей он кажется совсем маленьким – и целует меня в обе щеки. Он совсем не изменился. Обтягивающий шерстяной свитер, лицо коричневое от мистраля и жаркого солнца, по-прежнему крепкий как скала и в глазах – прежний огонь… Он ведет нас в свою «мастерскую» – анфиладу из трех просторных комнат, залитых светом, проникающим через широкие, застекленные оконные проемы, выходящие в парк.

В сущности, с тех пор как мы познакомились на улице Боеси, ничего не изменилось, разве что вокруг стало просторнее да вещей собралось больше. Я очень счастлив видеть его снова. К сожалению, я не увижу Жаклин Рок, его молодую подругу, с которой он познакомился в Валлори и которая делит с ним жизнь уже шесть лет. Она только что перенесла операцию, но Пикассо спокоен. Ей уже лучше, ее отправили на «Калифорнию».

ПИКАССО. Я часто вас вспоминаю… У вас ведь недавно прошла выставка рисунка и скульптуры, так? Я о ней слышал. Я вообще в курсе всего… Сколько мы с вами не виделись?

БРАССАЙ. С 1947 года, по-моему. Тринадцать лет…

ПИКАССО. Неужели? Целых тринадцать лет? А почему вы не приезжаете меня повидать?

Сколько раз мне хотелось к нему пойти… Это желание особенно мучило меня во время фестиваля в Каннах в 1956-м, где показали не только «Тайну Пикассо», но и мой фильм «Пока есть животные»…

БРАССАЙ. Я довольно много времени провожу на Лазурном Берегу… В Эз у меня есть дом. И в мыслях я часто к вам приходил. Но звонить вам…

ПИКАССО. Это вы зря… Я больше не хочу видеть новых лиц. Зачем? Но для старых друзей я всегда дома… И поскольку я живу как затворник, даже как заключенный, их посещения для меня тем более дороги… Такой известности, как у меня, не пожелаю и злейшему врагу… Я страдаю от нее физически… И защищаюсь по мере сил… День и ночь живу за дверями, запертыми на два оборота ключа…

БРАССАЙ. Но калитка была открыта…

ПИКАССО. Она была открыта потому, что я вас ждал и приказал к половине третьего ее отпереть…

БРАССАЙ. Если я правильно понял, вы живете как в крепости. А для друзей опускаете подъемный мост…

ПИКАССО. Увы! Примерно так…

БРАССАЙ. А Вовенарг? Там вы разве не защищены?

ПИКАССО. Там еще хуже… Набегает огромное количество зевак. И они наблюдают за нами в бинокль… Караулят каждое движение… очень может быть, что в данный момент кто-то наблюдает за нами с Леринских островов в телескоп… Если бы я действительно хотел спрятаться от чужих взглядов, мне бы пришлось задвинуть шторы на этих окнах… Но в этом случае я лишил бы себя возможности видеть парк и весь этот пейзаж, который мне необходим… Это ужасно… [77]