Андрей Смирнов - Лопухи и лебеда

– …Энто как же? Энто по справедливости? Которые по лесам бегають, вы их достать не могёте, руки коротки. А который с бабой на печке сидел, никого не трогал, он теперя отвечать должон…

Пробираясь в толпе за Крячихой, Варвара столкнулась нос к носу с Трынкой. Она вдруг хитро подмигнула Варваре и запела, поводя плечами:

На Муромской дороге

Стоя-а-ли три сосны…

Варвара оторопела.

– Загуляем, девки?

– Я гляжу, ты уж оскоромилася, – говорит Крячиха. – Малой где? Замотал меня, сатаненок…

Старшая Машка посторонилась – Кузька, прятавшийся за юбками девчонок, кинулся наутек, Варвара поймала его. Подскочила Палашка, прильнула к ней, глянула настороженно.

– Вам было дадено полчаса, срок вышел… – За столом, скрипя ремнями, поднялся бритоголовый командир. – Ни один бандит вами не выдан. Сдано добровольно: обрез – один, шашка – одна. Это, товарищи, курям на смех…

– Мужуков-то, мужуков навели! – Трынке не стоится на месте, она приплясывает. – Все бычки молодые, немятые…

Бойцы оцепления расчищали пространство у стены, отгоняя баб. Ожил взвод, томившийся в строю на припеке. Взводный в глянцевых сапогах с лихостью отдавал команды.

– …А отобрано у вас спрятанного оружия путем обыска и конфискации: винтовок – четыре, пулеметный ствол – один, патронов – триста восемьдесят штук, шесть гранат и возвратные пружины к пулемету – одиннадцать пружин…

Охрана тормошит заложников. Спавший на земле молодой мужик открыл глаза и сладко потянулся.

– …Не хочете вы, как говорится, с открытой душой итти в новую жизнь за советской властью. Что ж, как говорится, добром не хошь – поведут силой…

Печатая шаг, взвод промаршировал вперед, повернулся, разомкнулся и оказался лицом к лицу с заложниками. Их расставляли вдоль стены. Жунтяй все горячится, спорит с конвоиром, вставая на указанное место. Матрена застеснялась, не зная, куда девать руки, вздохнула, сложила на животе. Бойцы подняли винтовки.

Варвара косится по сторонам.

– Все выглядаешь… – бурчит Крячиха. – Иде он сам-то прячется?

– Кто ишо?

– Лебеда. А то кто ж!

– А я почем знаю?

– Да ладно табе таиться! Уж болтають на деревне-то…

Что-то коротко рявкнул взводный. Затрещал залп, люди у стены повалились на землю, посыпалась в дыму отбитая штукатурка.

Толпа, оцепеневшая на мгновение, взорвалась стоном. С разных концов рванулись к убитым бабы, но красноармейцы, сомкнувшись, преградили дорогу.

– Товарищи крестьяне, прошу соблюдать порядок, – перекрикивая шум, призвал бритоголовый командир. – Комиссия продолжает свою работу…

Когда бритоголовый сел, за его спиной в просвете между бойцами оцепления завиднелся конец улицы в белой пыли, дрожащий от зноя воздух. Солнце било в глаза, и Варвара различала только силуэты – жеребенка, прыгавшего через канаву, кобылы в недоуздке, мужика, который вел ее, припадая на ногу.

Она стала протискиваться к забору. Красноармейцы сновали в гуще народа, вылавливая немногочисленных мужиков. Сзади нажали, люди расступились. По проходу вели отца Еремея. Он споткнулся, малый с винтовкой поймал его за локоть, нацепил ему очки. На всю площадь заверещала Клашка, когда схватили Лобана, повисла на конвоирах, укусила одного, бойцы, разъярившись, поволокли ее вместе с мужем.

У забора красноармеец пытался привязать Чубарку, она, не даваясь, упрямо мотала мордой. Варвара заметалась – Лебеды нигде не было видно. Спустив Кузьку, Палашке наказала:

– Мотри, чтоб не убёг! Стойте тута…

И ринулась обратно в толпу.

Лебеда, заросший щетиной, с почерневшими скулами, стоя у стола, выдергивал локоть из руки конвоира:

– Не мацай, я не девка…

– В банде не был, – сообщает осипший Гришка. – Воевать у его некому, на усадьбе одне бабы…

– Его берут не как бандита, а как заложника, – наставительно, с оттенком раздражения заметил человек в толстовке, перебиравший бумаги.

– За што залог-то? Чего я вам должон?

Около чекиста плакала баба, за ней ждали своей очереди старики Лыковы с сыном Евсеем. Слышна была перепалка, потом все покрыл зычный голос бритоголового:

– Товарищи крестьяне, вы не слепые, сами видите – у Красной армии слова с делами не расходятся. Вам дается новый срок – еще полчаса. Если по истечении положенного времени вы не выдадите бандитов и не сдадите оружие, заложники будут расстреляны. Сейчас двенадцать сорок. – Командир показал часы. – Время пошло…

Варвара, поколебавшись, встала за Лычихой к чекисту.

На пятачке у паперти священник снял очки и, подняв к солнцу незрячие глаза, разговаривал с бабами. Прислонясь спиной к решетке, Лебеда неотрывно смотрел куда-то поверх голов. Варвара обернулась – там, куда был устремлен его угрюмый взгляд, Машка уводила кобылу в проулок, жеребенок совался вперед.

Над чекистом, сгорбившись, навис старик Лыков.

– Вот табе ишо один бандит, – тяжко сипит он, хватая воздух ртом. – По своей воле привели, запиши… Старшой на германской сгинул, и могилка незнамо где. Меньшого надысь схоронили. Энтот один покамест живой. Хуч в тюрьму его бери али куды хошь, а только не убивайтя, хуч одного мне оставь… Так и запиши: просю душевно вашу властю корень мой не губить подчистую…

– Или мы звери какие? – с укоризной говорит чекист. – У нас, папаша, по справедливости…

Бабочка порхала над убитыми. У Жунтяя дыра чернела на месте глаза. Матрена лежала, сцепив на животе темные корявые пальцы, из-под задравшейся юбки торчала рубаха.

– Побожися… что не омманешь! – выдавила Варвара.

– Я неверующий. – Чекист, усмехнувшись, поднимает голову от бумаг. – Чего у тебя?

Впереди ехал верховой, он придерживал рыжего мерина, дожидаясь телеги.

Варвара с Кузькой на коленях сидит в боку, свесив ноги. Палашка прижимается к ней. Трое красноармейцев молчат, настороженно вглядываясь в придорожные кусты.

В горнице никого не было, опять овчина валялась на полу.

Красноармейцы нашли винтовку.

– А сам-то? Убёг, что ли?

Малафей лежал, уткнувшись в землю, в конопле на огороде. Она перевернула его на спину:

– Живой, Панкратич?

Глаза на сером истончившемся лице были открыты, но он не узнавал ее.

Бойцы подхватили его за руки и за ноги. Из землянки Варвара притащила шинель, разостлала в телеге. Голова Малафея глухо стукнула о доски.

– Тихо вы! Не дрова, чай…

Чекист-оперативник в очках, сощурясь, рассматривает заложников, сбившихся тесной угрюмой кучкой:

– Который?

От волнения Варвара не может найти Лебеду. На земле бьется, рыдает в голос Клашка.

– Обросши который, лохматый, – шепчет Варвара. – Вон он, на карачках усемшись…

По знаку чекиста охранник подходит, перешагивая через сидящих, и заставляет встать щербатого мужика в распоясанной гимнастерке.