Андрей Смирнов - Лопухи и лебеда

Они еще многого не знают. Он не знает главного – про войну, про истребительный батальон, артиллерийское училище под Уфой, про Северо-Западный фронт, про газету 27-й армии “Мужество”.

Не знает, что, когда они будут в училищах – он в артиллерийском, а брат Вовка – в танковом, отца опять возьмут не то за “вредительство”, не то за “восхваление немецкой техники” и отправят на пять лет в мордовские лагеря, и мать впервые в жизни будет наниматься на работу, чтобы отец не остался без посылок.

Не знает про старинную крепость на реке Буг, про тех, кто будет драться там, когда фронт будет уже за Смоленском, и каждого, кто останется в живых, нужно будет найти и вернуть из небытия – одного вытащить из тюрьмы, другого восстановить в партии, третьему добиться квартиры и всем им – вернуть доброе имя и уважение народа.

А пока он ничего этого не знает, он ест сосиски, смотрит на свою жену и волнуется. Идет 37-й год, и ему, моему отцу, – двадцать два.

1987

Действующие лица:

муж – 26 лет

жена – 26 лет

тесть – 52 года

теща – 50 лет

свекровь – 54 года

брат тещи – 40 лет

жена брата – 35 лет

первый друг – 27 лет

второй друг – 30 лет

третий друг – 25 лет

подруга – 30 лет

девушка – 19 лет

сосед – 60 лет

москвич – 30 лет

Летний домик с застекленной верандой. У крыльца одноногий стол, опоясанный лавкой. Лето. Июнь. У калитки появляется Тесть, нагруженный сумками.

тесть (переводя дух). Дом стоит – уже хорошо. Значит, не сгорел…

Отпирает замок на дверях, исчезает в доме. Скрипят двери, отворяются окна. Выходит на крыльцо, недоверчиво оглядывает участок.

И вроде не обокрали… Все время какая-нибудь ерунда мерещится. Тот раз прямо весь измучился. Еду и вспомнить никак не могу – закрыл шпингалет на террасе или не закрыл? (Присаживается на лавку.) Град обещали. Дождик – даже неплохо, поливать не надо. А град совсем ни к чему… Сны какие-то бестолковые. Приснилось вдруг, что я в Японии. Компрессоры поехал выбивать. Почему-то с Кулагиной из планового отдела. Идем и все спорим. А тут толпа, и человек какой-то в халате пальцем показывает – сюда, мол. Подхожу – а там сосиски дают по два шестьдесят, молочные… Старость, что ли? Третьего дня пришел с работы, Серафима окрошку сделала. Только кушать сел, она спрашивает: “дворники” снять не позабыл? И знаю, что снял, а уверенности нет. Кусок в горле застревает… Ну, ничего. Уже осталось недолго. Восемь лет. Два месяца. И одиннадцать дней. И пенсия! И заживем! (Смеется.) Эх, Витька, Витька! Как ты там? Вчера Раиса зашла из седьмой квартиры три рубля разменять и дала ему конфету “Вечерний звон”. Он ее мусолил, мусолил. Серафима говорит: не хочешь конфету – давай мне. А ты чего с ней делать будешь, спрашивает. Серафима говорит: съем, чего с ней еще делать? А он лобик сморщил, поглядел на нее так в задумчивости и говорит: нет, баба Сима, лучше я ее сам съем. И в рот! (Смеется.) Надо же, у полковника уже пристройка готова! Быстрота и натиск. Прошлый раз только стропила стояли…

За забором появляется Второй друг. Он шарит хмурым взглядом по участку. При виде Тестя лицо его проясняется.

второй друг. Приветствую, дядь Вить.

тесть (помрачнев). Начинается.

второй друг. Я вас приветствую.

тесть. Богдана нет. Он в городе.

второй друг. Ясно. Задерживается, значит … (Поколебавшись, заходит в калитку.) А прогноз неблагоприятный. Я как раз подумал – поеду пораньше, а то можно попасть в грозу…

Тесть уносит сумки в дом.

Разрешите вас поздравить. И пожелать, так сказать, всему вашему семейству. Между прочим, зря вы “дворники” на стекле оставляете. Там уже пацаны какие-то вертятся.

Тесть выскакивает из дому и убегает за калитку.

Хоть бы какую-нибудь зацепку дал. У Богдана – в марте. Это я точно помню. У Алены осенью. Свадьба вроде зимой была…

Возвращается Тесть.

тесть. Пошли!

второй друг. Куда?

тесть. Кто там у машины ошивался?

второй друг. Я “дворники” снял. И положил в багажник. Он у вас, между прочим, незапертый. Так что с вас причитается.

Тесть растерянно смотрит на него и опять убегает.

А стоило бы тебя нагреть. Загнал бы Славик твои “дворники”, омрачил праздник…

Возвращается Тесть.

тесть. Ты сразу не мог сказать? Кажется, доброе дело сделает – и то с нагрузкой.

второй друг. Вы так рванули, что я не успел.

тесть. Я тебе в отцы гожусь. Ты меня уважать должен.

второй друг. О чем речь! Я вас уважаю.

тесть. Точно помню: ключи вынимал, еще подумал – не забыть багажник. Отвлекся, наверное. А на что отвлекся – опять не помню… Тревожный симптом.

второй друг. Мозги перегружены информацией. Утром встал сегодня – четко помню, что нужно к вам ехать. А что именно празднуете – как отшибло.

тесть. Ты, Вячеслав, можешь обижаться, я тебе прямо говорю – стол у меня сегодня семейный, родственники и все такое. Так что, извини, не могу тебя пригласить. Неудобно будет.

второй друг. Чего неудобно? Закуски вам жалко? Нужна мне ваша закуска!

тесть. При чем тут закуска? Мы не крохоборы какие-нибудь. А просто мы любим, чтобы были все родные, своей семьей. И нам чужой человек – как кость в горле.

второй друг. Тут я вас понимаю.

тесть. Ну, вот. Сейчас народ начнет подходить. А у меня еще дел невпроворот.

второй друг. Помочь, что ли? ( Тесть, махнув рукой, уходит в дом.) Помочь – пожалуйста, я не отказываюсь. А родственники ваши меня все знают. И я их знаю буквально всех. Все знают, что я – друг Богдана…

В калитку заходит Сосед.

сосед (разглядывая Второго друга). Ты, хлопец, чей? Что-то я тебя раньше не видел. Не ты, случайно, на мусорной машине прибыл?

второй друг. А что, нельзя?

сосед. Ты не бойся. Я все равно узнаю. Так ты или не ты?

второй друг. Ну, я.

сосед. Добре. Вот так бы сразу… А хозяин на месте? (Громко.) Виктор Тимофеич, друг дорогой! Выходи, ругаться будем.

тесть (показывается на крыльце, улыбаясь). Ругаться нехорошо. Не по-соседски, Иван Васильич.

сосед. Зарываешься, Виктор Тимофеич. Я этого молодца второе воскресенье дожидаюсь, а ты его сманиваешь у меня из-под носу.

тесть. Кого сманиваю? Он сам пришел, я его не звал. На кой он мне нужен!