Гарри Беар - Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

Сам Набоков в послесловии к американскому изданию 1958 года «О книге, озаглавленной „Лолита“» достаточно подробно изложил все перипетии с публикацией и первой критикой на свой роман. Попытки общества навязать великому художнику примитивное толкование его текста были, разумеется, всегда, но Набокову было важно заставить читателя увидеть «когти и крылья» его произведения. Он заявляет: «И когда я вспоминаю „Лолиту“, я всегда почему-то выбираю для особого своего услаждения такие образы, как учтивый Таксович, или классный список учеников Рамздэльской школы, или Шарлотта, или Лолита, как на замедленной съемке, подступающая к подаркам Гумберта…, или касбимский парикмахер, обошедшийся мне в месяц труда…, или бледная, брюхатая, невозвратимая Долли Скиллер и ее смерть в Грэй Стар, „серой звезде“, столице книги…». Набоков последовательно отвергает все обвинения в «порнографии», «анти человечности» и «антиамериканизме» книги. Наб справедливо замечает, что роман вообще существует лишь тогда, когда он может вызвать у читателя «эстетическое наслаждение». На наш строгий взгляд, роман «Лолита» в конце 20 столетия остается одним из непререкаемых его шедевров в литературе.

Композиционно роман «Лолита» ( «Lolita») состоит из двух частей плюс предисловие Д. Рэя, «доктора философии», которое носит чисто толковательный характер. Жанр «Лолиты» можно определить и как «роман с девочкой», и как роман-путешествие, и как эротический роман; как любое значительное произведение, «Лолита» выскакивает за рамки привычных жанров. Первая часть романа – «ожидание счастья» Г. Гумберта плюс его биография до встречи с Лолитой; вторая часть – «инфернальный рай» Гумберта с нимфеткой Долли, погоня за «исчезнувшей Долорес» и беспощадное возмездие драматургу К. Куилти. «Я родился в 1910 году, в Париже… Мой отец отличался…»: так начинается во 2 главе повествование о филологе, обладателе небольшого капитала и тайном любителе «нимфеток» Гумберте Гумберте. Автобиографическая манера повествования, очевидно, была нужна Набокову для углубленного показа психики главного героя, хотя Набоков не мог не предвидеть неприятных для себя последствий после публикации книги. Пережитая в юном возрасте любовь Гумберта к некоей девочке по имени Аннабелла («Я ребенком был, и она была…» – параллель с героиней стихотворения Э. Поэ «Эннабель Ли»), закончившаяся трагично, становится для Гумберта «проклятием», которое герой не в силах преодолеть. «Нимфетки», т. е. девочки в возрасте между девятью и четырнадцатью годами, которые обнаруживают некую «инфернальность» для «очарованных странников » вроде главного героя, становятся для Гумберта единственным способом вернуться в тот навсегда утраченный «рай детства», из которого герой наиболее четко помнит свое чувство к Аннабелле. И именно в двенадцатилетней Долорес Гейз из провинциального американского городка, именно и только в ней Гумберт сможет заново обрести свое счастье.

Гумберт умен, образован и смел; он, безусловно, самый «начитанный» герой романов Набокова, не считая Шейда из «Бледного огня». Причем Гумберт пользуется этим своим талантом на всем протяжении романа: реминисценции из знаменитых авторов мировой литературы переполняют «Лолиту» с первой страницы. Первая встреча в романе с Лолитой (2 глава I части) сопровождается аллюзией па встречу Гамлета с Офелией из шекспировской пьесы: Гумберт, потрясенный увиденной девочкой из «княжества у моря», говорит ее матери, спрашивающей его о лилиях: «Они дивные, дивные, дивные». Герой постоянно «привлекает» авторитетных писателей вроде Поэ, Кэрролла или Ронсара для оправдания своей губительной любви к юным чаровницам в середине 20 века:

Портрет Лолиты дан автором довольно подробно: «тонкие, медового оттенка, плечи, та же шелковистая гибкая обнаженная спина, та же русая шапка волос… Она состояла вся из роз и меда; на ней было ее самое яркое ситцевое платье с узором из красных яблочек; руки и ноги покрывал густой золотисто-коричневый загар; царапинки на них походили на пунктир из крошечных запекшихся рубинов… приоткрыв нежные губы, на которых играла чуть глуповатая, но удивительно обаятельная улыбка…» . Но романная Лолита – вовсе не Вирджиния Клемм, полюбившая поэта Эдгара и посвятившая ему всю свою жизнь. Долли Гейз вполне обычная американка 12 лет, набитая «какофонией джаза», «фольклорными кадрилями», «мороженым под шоколадно-тянучковым соусом», любящая смотреть модные фильмы, «где за деньги оранжевые падают индейцы», и читать модные журнальчики. Однако, с другой стороны, в минуты предельной откровенности с Гумбертом Лолита обнаруживает то «нимфическое зло, дышавшее через каждую пору завороженной девочки», то «зло красоты», которое она сама была не в состоянии постичь.

В романе заметна существенная разница между героиней романа Лолитой и реально возможной тринадцатилетней американочкой, вскружившей голову поэтически настроенному греховоднику. В систему героини любой писатель волен вкладывать все, что ему заблагорассудится, – и Лолита порой напоминает студентку филологического факультета, цитируя авторов, которых она, если и услышала бы от Гумберта, то тотчас же и забыла. Взросление Лолиты во II части книги происходит чересчур быстро, и Набоков «забывает» показать читателю его вехи. Конечно, обстановка Рамздэльской гимназии, многоопытная Мона Даль, постоянные «беседы» с «папашей» до и после совокупления могли сформировать новую Лолиту , но ее побег и сожительство с Куилти, последующее замужество все же лишают возможности читателя поверить в это преображение. Думается, что образ Лолиты в мировой литературе – это пример двойного образа , слабое соединение приданной образу психики «обычной» американской девочки и некоторые монологи и диалоги с участием Лолиты, где она обнаруживает поистине «трагическое» понимание мира! Точно такими «двойными» образами переполнены романы другого русского писателя Федора Достоевского.

Лолита в романе Набокова периодически демонстрирует такое смещение: то цитируя Р. Бернса (глава 32 первой части), то бесконечно болтая на сленге американских подростков. Не случайно героиня – постоянный носитель 2-х имен в тексте романа – поэтического и завораживающего (Лолита) и реального, приземленного (Долорес, Долли). Поэтому рассматривать героиню как образ типичной юной американки, как делают это некоторые бездарные толкователи Набокова, совсем не стоит. Долорес/Лолита – достаточно сложный образ мировой литературы, именно поэтому роман Набокова по-своему бессмертен. И Гумберт, и Лолита – блестящие образы, сделанные рукой опытного мастера, и можно долго восторгаться мастерством Набокова, шедшего к их воплощению многие годы. Можно вспомнить истоки: Лолита– завершение таких образов, как Лилит, Машенька, Магда; Гумберт– соединение таких образов, как Ганин, Роберт Горн, отчасти Цинциннат Ц., Годунов-Чердынцев…