Гарри Беар - Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

Какой-то шорох в комнате совершенно изменил течение его мысли. Он торопливо зажег свечу и посмотрел на стену, где висело полотно в золоченых рамах, закрытое от чужих взоров тканью. Мерсье подошел к нему и снял ткань… Прелестное существо – девочка лет четырнадцати или пятнадцати с твердым взглядом синеватых глаз, черноволосая, с резкой складкой, пересекавшей чудесной белизны лоб – смотрело на Мерсье с полотна. Она была одета по моде конца XY века, ее платье напоминало одеяния италийских княгинь того времени. В одной руке девочка держала какую-то книгу, другой – опиралась на столик чудесной венецианской работы. Возле ее ног сидела черная кошка с белым галстучной и также внимательно смотрела на потенциального зрителя. Задний план представлял собой убранство дворцовой комнаты.

Барон еще раз внимательно осмотрел портрет и вернулся к креслам. Целый год он ждал этой минуты, целый год – сразу же после прочтения завещания своего деда. И вот теперь? Он не только не чувствует себя счастливым, но, напротив, многое бы отдал, чтобы вернуть дни ожидания. Он набил трубку и закурил. Догоравшая свеча подсказывала, что стоит зажечь новую, но Генрих не торопился этого делать. Он забылся… Прошло несколько минут, а, может, несколько часов. Барон с трудом открыл глаза и в ужасе пошарил рукой на столе: он испугался, что, спящий, выронил трубку с подожженным табаком. На его удивление трубка была аккуратно положена на стол и не дымила. Мерсье встал, чтобы закрыть портрет, но – рамка портрета была совершенно пуста! Генрих решил, что плохо закрепил полотно, но увидел: фон на картине остался неизменным, столик тоже был на месте, а центральная фигура пропала.

Пропала совсем… Возле ног барона появилась черная кошка, он наклонился, чтобы погладить ее, но тотчас отдернул руку! Это была не ЕГО кошка… Понимая, что он может увидеть сейчас, Мерсье замер. Из библиотеки донеслось чье-то сдержанное покашливание. Это не мог быть Джоб, он отпросился у барона на сутки и должен был появиться не раньше утра. Да и войти в дом он бы не смог, дверь была на засове. Мерсье уже догадался, кто мог кашлять в комнате, но не решался пройти туда. «Значит, все правда… В завещании – правда…» – подумал он и вытер выступивший у него на лбу холодный пот. Покашливание повторилось, барону почудилось даже, что он различил негромкий смех из библиотеки. Медлить не имело смысла: Мерсье переступил порог.

Девочка из портрета сидела за столом и перелистывала какой-то старый фолиант, кошка находилась у ее ног. Барон остановился, внимательно разглядывая оживший портрет, и кашлянул в свою очередь.

– Вы не ошиблись, сударь, в выборе средства… И вот я здесь, – сказала девочка, улыбнувшись.

– Вы здесь… – подавленно пробормотал барон.

– Да это я! – ответил призрак. – Что вы, сударь, хотите сказать мне?

– Разве Вы не знаете, ваше высочество? – Мерсье приблизился к той, кого он произвел в этот сан.

– Моя смерть не позволила мне проникнуть в тайну Проклятия вашего рода, но Вы, очевидно, можете прояснить мне все это! – княжна произнесла это с чувством нескрываемого презрения.

– О, Ваше высочество, эта тайна была завещана мне моим дедом, узнал я ее лишь после смерти отца пять лет назад. Можете ли Вы презирать меня, последнего представителя нашего рода, за преступления предков?!

– Я не говорила о презрении, барон, – девочка встала и прошла по комнате, как бы разминая уставшие от долгого стояния ноги. – Но Вы должны знать, что проклятие тяготеет над проклятым родом до седьмого колена. Или до его искупления…

– Я был женат, сударыня, – Мерсье, несмотря на священный трепет, нашел нужным приблизиться к призраку. – Моя жена умерла в весьма раннем возрасте. У меня были дети, они все погибли при странных обстоятельствах… После этого я принял участие в нескольких дуэлях и весьма кровопролитных битвах, но не получил и царапины. Желая умереть, я не могу этого сделать! Разве я недостаточно искупил вину предка?

– Мне трудно слушать вас, я не понимаю! – и девочка протянула руку по направлению к Мерсье. Барон похолодел, вспомнив, что говорит с призраком, тело которого сгнило много лет назад. Но он тихо пожал руку и убедился, что она похожа на руку живого существа.

– Я должен объясниться, княгиня дель' Пьомбо, это потребует немного времени, – и Мерсье жестом пригласил княгиню присесть.

– Я внимательно слушаю, – ответила девочка, Мерсье начал.

– Мой прадед Арно Мерсье был человеком скорее энергичным, чем умным. Он начал карьеру священника, но вскоре вынужден был оставить ее из-за громкого скандала… Тогда он, видя, как Анна-де-Боже умело расправляется со своими врагами, поступил в армию Ла Тремуля и принял участие в нескольких битвах, снискав себе славу смелого воина. В августе 1494 года он был в числе тех воинов, кто шел завоевывать Неаполь для короля Карла. Вы, вероятно, помните, как французский король без единого выстрела занял Неаполитанское королевство, а итальянцы встречали его с восторгом, казня своих угнетателей… Однако в ноябре папа Александр Шестой сумел сколотить военный блок против Карла, и Венеция, Англия, Австрия и Испания выступили против нашего короля. Герцог Монпансье был назначен вице-королем Неаполе, а Карл поспешил к своему триумфу при Фернуово. Мой предок остался с герцогом и принял деятельное участие в обороне города. Тут-то и начинается история нашего позора!

– Что же, сударь, здесь и для меня началось самое важное, – промолвила через силу княжна.

– Надо сказать, что жалование дворянам выплачивали крайне нерегулярно, надеясь больше на их преданность трону, чем на корыстолюбие, – продолжал Мерсье. – Мой предок Арно Мерсье, сумевший сколотить за поход приличное состояние, стал опасаться, как бы ни потерять его, ибо на родине у него не было почти ничего. Видя, что Монпансье ведет дело крайне неумело, а де Обиньи частенько поговаривает о возвращении в Париж, Арно стал искать поручение, выполняя которое он мог бы избежать опасностей войны и вернуться во Францию. Такое поручение скоро представилось. Моему предку доверили честь сопровождать одного знатного дворянина из окружения де Обиньи на переговоры с рыбаками из залива Гаэты. Надо сказать, что эти рыбаки, промышлявшие и пиратством, были необходимы французскому гарнизону на случай поспешного отступления по морю. Из Гаэты они могли добраться до Корсики, а там до Франции – рукой подать! Арно думал воспользоваться этими переговорами, чтобы выяснить возможность личного своего отступления за соответствующую плату.

Я опускаю здесь, княгиня, моральные сентенции: такие нравы были тогда явлением весьма распространенным. Даже более знатные дворяне частенько предавали своих сюзеренов по мотивам личной выгоды в конце прошлого столетия. Впрочем, это нередко происходит и теперь… Итак, переговоры состоялись, и Арно узнал, что ему было нужно. Однако на обратном пути французы столкнулись с отрядом испанцев, завязалась драка, и мой прадед чудом сумел уцелеть. Опасаясь повторной засады, он вместе со своим слугой направился к Террачине, надеясь дождаться благоприятной ситуации и покинуть Италию. Но здесь его ждала неудача: их обстреляли местные жители, слуга погиб, а сам Арно, легко раненый, не мог продолжать свой путь, не передохнув. У него оставалась лишь сумка с самыми необходимыми вещами, мешочек с драгоценностями, в которые он перевел все свои деньги в Неаполе, и оружие. Он решил переночевать в какой-нибудь лачуге, залечить рану и вернуться в Гаэту.