Валерий Рыжков - Капитан Ориона

Каждая реэволюция обновляется миленькими личиками, которые называют себя просто Красавицами, которые появляются, как бабочки весной. Тонконогие веселые девушки – золушки, явившиеся из захолустья в большой город, или уже живущие здесь в третьем поколении, наскоро общипанные эпилятором, и обкусанные по щиколотку рыбками, составляют прелестное окружение братков. Начались оголтелые дни и ночи. Все затанцевали и заголосили на всю околицу. Так было и в прошлом веке во времена НЭПа (новой экономической политики) также откуда неизвестно появлялись «небожительницы» в роскошных шубах, жующих шоколад и запивающих шампанским. Наши красавицы не прятались в горжетки, а обнажали свои шелковистые поджаренные тела на нудийских пляжах. Подобных недоступных дам встречал поэт, и от них бежал, читая над их общипанными бровями, надпись ада, оставив им деньги навсегда.

Это были годы для всех красавиц в шоколаде, да еще в золотой фольге. Я хочу, спросить юную милую студентку кем она хочет стать в профессии, чтобы легко шагать по жизни, ответ простой и непритязательный, хочу быть просто Красавицей. И действительно она красавица, у экзаменатора к ней вопросов нет, и какая разница, какая оценка в дипломе, если она действительно красивая женщина. И выглядит дорого.

Чудовище вглядывается в женский призрак и спрашивает: «Ты кто?» Она отвечает: «Я твоя свобода! Ты знаешь, что такое свобода?». Он отвечает, что для него свобода – это анархия. Красавица участливо подмигивает, и вторит ему пискляво, что свобода – это еще и беспорядок, и безответственность своего маленького «я», то есть ничего святого. Простого проще рассуждения о любви, и ее возможностях, и не бывает. Как высоко сказано!

Всем красавицам хочется остаться «барби» навсегда, но им в спину дышит следующее поколение красавиц, которое еще прожорливее, чем моль.

Как в сказке, Красавица не боится Чудовищ. Она сама почти чудовище. Ночное казино. Рестораны. Утренний рассвет под наркотиками. Беспричинный смех. И снова в кустах шепчет Красавица: «Я замираю от любви, и нетерпения увидеть тебя, мое Чудовище, и вновь к тебе прижаться всем своим существом, которое растворено в коктейле страсти и тоски». На ее тоненькой руке «феничка», браслет дружбы, которая рвется в нитки белые, теряя невинность, красные, забывая о вечной любви, и желтые, отражающие сумасшедшую любовь. Свобода без обязательств, без ревности, будто создана для разнообразия жизни.

Слышится сквозь стены диалог телесериала «Он Она и Интернет».

– Ветер свободы это?

– Это безграничность силы стихии внутри себя.

– Мои глаза тебе улыбаются.

– Да это я почувствовал. Проснулся, и стал тебя искать глазами.

– Я была тут рядом с тобой, нежно обнимала тебя своими руками во сне.

– И я верю, что среди этих снов, ты была со мною.

Потом проходит день в свободе пустоты. Глубокие размышления о смысле следующего дня. Встречи, презентации, за рабочим столом, потом путь домой, в выходные дни по проселочной разбитой дороге на дачу. О каких бы высоких материях мы не говорили, но домашний уют начинается с чайника, кастрюли и сковороды, как флирт начинается с цветов и улыбок. В треугольнике любви женщина женщине, может быть и простит, но мужчина мужчине никогда. Путь одиноких и гордых нелегок. Скупится человек, когда копит. И не надо спешить туда, где тебя не ждут. И суета опустошает дух и расслабляет тело.

Художественно-театральные сезоны. Без бенефиса. Многие решили, что наступил звездный час. И нужно всего-то только зазвездиться. Где? Не важно!

Вопрос вопросов, а какой общественный идеал. И самое интересное, что его никто и не искал, а наоборот, каждый старался, как бы ни наткнуться в темноте дня, потому что идеал может стать большим препятствием в жизни людей. Мелкобуржуазное чувство самоутверждения личности, прежде всего в создании мелкого, а потом крупного капитала. И этот путь от мелкого мошенничества до жульничества в особо крупных размерах в такие периоды один шаг. Общественный идеал вдруг растворился в воздухе до пожизненного срока.

На премьере фильма «Суходола» по повести Ивана Бунина в кинотеатре в один из ноябрьских дней собралась молодежь театральных вузов, нервная, возбужденная, как фанаты футбольного клуба.

Фильм поставлен молодым режиссером с надрывом и тревогой. Из-за режиссерского решения фильм воспринимается нелегко, и не Россия перед тобой, а какая-то средневековая Русь залитая дождем и беспросветной тоской. И в нем нет отражения никакого коллективного идеала. Фильм наполняется экзистенциализмом человеческих переживаний находящихся в зрительном зале.

В том сезоне школьный режиссер представил работу по поэзии «Серебряного века» со школьниками. Они играют брюнеток и блондинок с флиртом, страстью, подростковыми зажимами телодвижений двадцать первого века. У шестнадцатилетних ребят еще движения тела не сцеплены с эмоциями, а эмоции со словами, но через молодость накатывает дуновение весны, которая прорывается сквозь пошлость настоящего времени. И спектакль получился, потому что их природный русский язык соединился с летящим вольным звуком и эмоцией.

После спектакля. Поздравления от родителей детям, и, конечно, режиссеру, как домашнему репетитору, за восхождение их чад на пьедестал славы, а в действительности за вхождение во взрослую жизнь. В молодые годы дано уметь трудиться. Главное не упускать время. Если не найден идеал, то ищите правильного режиссера.

Человек без веры и знаний зверь. Человек без веры глухой, слепой и жестокосердный.

Искусство продвигает теперь не меценатство, а фирмы. Из сообщения прессы чаще пишется, что литературный, музыкальный и артистический свет города собрался, и почтил память юбиляра, где дан фуршет за счет фармацевтической фирмы.

Другой Режиссер смело дебютировал документальным фильмом «Лосев». Черно-белое кино. Дом с глухим двором. На карнизах дома голуби. В комнате пребывает философ Алексей Федорович Лосев автор многостраничного труда «Музыка как предмет логики», где он трактует музыку как форму хаоса. Хаос это игра атомов, который создает высшую форму самоорганизации. Философу девяносто лет, и Бог оставляет его на земле, и его мудрость не утрачивается возрастным склерозом мозга. Он продолжает мыслить: «Я живу, страдаю, это что судьба. Почему? Смерть – это не факт забвения. Когда мир неделим или един, и есть, как благо. Революция, как и война, подавляет личность. Любовь дает развитие личности».

Тогда Режиссер понял, чтобы состояться именно, как художник, нужно уметь сопереживать, плакать, и если этого не проявляется у претендента, то в искусстве такому художнику делать нечего, тем более в режиссерской работе. На вопрос, что важнее для работы режиссера, он отвечал одназначно, что режиссер, как и художник, должен уметь соединить несоединимое в целое.