Валерий Рыжков - Капитан Ориона

Искусство для искусства, или наука для науки, порождает подвижничество. Маргиналы и экстрасенсы понятны тем, которые видят ауру друг над другом. Но есть и свобода выбора судьбы. Есть люди, которые любят музыку или, наоборот, не любят музыку, но все одинаково отдают предпочтение чайной церемонии под музыку.

Есть особый род музыкантов – это пианисты. Триста лет назад музыкальный мастер Бартоломео Кристофори в течение десяти лет изобретал молоточковый механизм с извлечением звуков тихо и громко при туше на клавишах клавесина. И у него получилось! Он расширил возможности музыкального звучания фортепиано. Потом появился особый музыкальный инструмент рояль, король музыкальных инструментов в филармонии.

Пианисты всего мира – это, прежде всего, граждане безвизового режима. Для них всегда готов рояль в кустах. Маститый Маэстро с тридцати пяти лет в эмиграции последней волны, возвращается вновь и вновь в Россию, это его профессиональный маршрут, жить там, а играть тут, и он снова удивляет восторженную публику игрой вальсов Шопена. Мог бы играть здесь, но не получается, хотя и там, его тоже не очень принимают за своего кумира. У пианистов нет пророков ни в своем, ни в другом отечестве. За роялем играет утомленный музыкант. Есть увековеченный в памятнике усталый Тургенев от эмиграции и неразделенной любви в сквере на Итальянской улице. Что-то в этом есть общее, они соединяют невозвращенцев прошлого и нынешнего века, которые одни там, а другие еще здесь.

Узкий круг слушателей аплодирует в Филармонии музыке Шопена и исполнителю. Все пианисты идут за кулисы поздравить маэстро с блестящим концертом. Ученик, прослушав сонату си – бемоль минор Шопена, восклицает: «Неужели, мне все это надо выучить?» Выучить и воспроизвести! На это уходит вся жизнь музыканта. Музыкальный звук в руках пианиста, который длится, как мгновение, должен восприниматься слушателями, как вечность, в этом талант музыканта. Вечность рассыпается в мгновениях.

В Филармонии звучит музыка от До Мажор до Фа Минор как разговор вечности с мгновением жизни. Внутренние чувственное сопереживание дает новое развитие способностей личности.

Гениальный пианист Сергей Рахманинов по молодости часто рефлексировал и впадал в апатию. В 1900 году у него наступил приступ хандры, и доктор Даль приступил к гипнозу с формулировкой: «Вы начнете писать концерт. Вы будете работать с полной легкостью. Концерт получится прекрасный». И в благодарность этот второй концерт он посвятил доктору Далю. В последующие два года Сергей Рахманинов завершил сочинения «Сонату для виолончели», кантату «Весна» и двенадцать романсов. Что это было вдохновение, или гипноз.

В театральном цеху лицедеев учебного театра «На Моховой» в годы миллениума обнаружилась талантливая молодежь, которая под руководством мэтров профессоров академии ставили спектакли в новом прочтении.

Я встретил Мэтра идущего по улице Моховой в марте в синем пальто и с красным шарфом. Он никогда не подражал человеческим типам Достоевского, Чехова, Горького. И всегда умело прочитывал забытую пьесу, как новую. Потом профессор представил на суд публики в небольшом учебном зале по пьесе Шнайдера «Малярия» фарс – спектакль. Наше время, западная страна, переживающая депрессию, как в экономике, так и в психологии одного народа – западных и восточных немцев, братьев по крови, но разных по идеологическим убеждениям. Место действия. Берлин, центральный район. Строительная и лестничная площадки. Где живут искренние непорочные молодые люди. И поэтому понятен язык эмоций, даже когда любовь без проявления Бога. Только малярия не оставляет надолго иммунитета, как и память человека не вакцинируется от напасти, и может снова повториться бесчеловечная история, только на примере другой страны. Театр не учит, а напоминает уроки истории.

Меня удивило прочтение Михаила Зощенко «12 раз луна сверкала» в постановке другого Маэстро, я находился в бессознательном сочувствии к писателю, который говорил, что вас не от той болезни лечат, и в игре спектакля хотелось угадать талант каждого студента.

В те годы класс третьего Преподавателя поставил две версии водевиля «Кто брат, кто сестра или обман за обманом», где играют куклы – актеры и тени, создав иллюзию, что весь мир театр, а люди актеры – куклы, это было своевременно. Были люди, были куклы, были кукловоды. Было кривое зеркало.

Талант режиссера – педагога раскрыть талант актера. Пройдет десять лет, а я так и не нашел их имен на театральных афишах города. Может быть, они играли не то, или не так. Не факт!

Открыт театральный сезон охоты на Антона Чехова. В каждом театре всей страны идет свой прогон чеховского спектакля «Три сестры», в мизансценах используется даже образ «поцелуя» как модель человека. Это надо видеть и слышать, когда поцелуй становится как миг, так и не переросший в страсть у Маши, или поцелуй у Ольги, потерянный и отчаявшийся, или поцелуй Ирины, который хочется принять за чувство, которого у нее нет. Мужской поцелуй воспринимается, как, поминальное, прощай. Поцелуй – это жест? Или режиссерская вольность, или хулиганство, но это искусство, а именно, искусство ради искусства, чтобы показать поцелуй, как жест человеческой натуры.

Дом есть, а счастья нет, да и несчастье счастью не помогает. Сиротская доля в любви непредсказуема. И опять это только игра. Спектакль прежний, а театр другой.

Или другая история на театральной сцене. Вестсайдская история любви и смерти по идее Роббинсона и музыкальном ритме Бернстайма, хореография которых перенесена на нашу сцену, а это другое восприятие жизни, любви и смерти в современной версии Ромео и Джульетты. Изломанные линии танца, ломающие позвонки танцовщиков, не вызывает эмоций, как в цирке, у зрителей. Яркий свет, резкий звук, и не останавливающийся темп танца толпы, которая затаптывает любовь и нежность влюбленных, как цветы, брошенные на тротуар пыльного проспекта большого города.

Хореографию танца спасает актер через боль позвоночника от провала мизансцен других героев-исполнителей. Действо толпы маргиналов, и есть первый план составной, и существенной части спектакля. Цветы Ромео и Джульетте, актерам андеграунда аплодисменты.

Реэволюция не коснулась никоим образом маргиналов, они ушли еще глубже в подполье подземки. И у кошек порой не бывает никаких привязанностей. Наибольшее стремление в жизни к тому, чтобы получилось, а не случилось. Живут же люди!

Так случилось, по странным обстоятельствам девятого декабря девяносто пятого года произошла автомобильная авария на Невском проспекте, погиб Виталий Савицкий депутат Государственной Думы. Он был активным общественным деятелем по религиозным делам на тот момент истории. Он был истинным политиком, который отказался от собственного блага ради других. Он пришел изменить мир. Православный. Интеллектуал, ученый, эрудит. Ввязался в идейную борьбу за возрождение духовных основ общества. За свободу совести и вероисповедания. За короткую жизнь он прошел все уровни духовного развития личности.