Дмитрий Дейч - Прелюдии и фантазии

Но я не стал этого делать: было ясно, что время «Концерта» минуло. Ни к чему продолжать эксперимент, результаты которого прочно зафиксировались в моей памяти. Я затеял всё это для того, чтобы понять, почему люди в большинстве своём не готовы принять атональную музыку.

Я это понял.

Всё оказалось проще пареной репы.

Люди не готовы слушать современную музыку просто потому, что её нужно слушать.

Вслушиваясь. Всматриваясь. Вмысливая её в своё ТЕПЕРЬ.

Переживая каждое мгновение звучания или тишины так, будто кроме звучания или тишины больше ничего нет.

Проблема в том, что люди этого не могут. Они вечно заняты чем-то. Чем-то помимо. Чем-то кроме. В этом всё дело.

Стоит их повернуть лицом к этой музыке, фактически ЗАСТАВИТЬ их слушать, всё тут же становится на свои места. Вопрос в том, нужно ли этим заниматься? Ответа на этот вопрос я не знал. Не знаю его и по сей день.

Гендель — Телеману, 14 ноября 1735 г.

Милостивый государь!

Недавно я составил для Вас коллекцию экзотических растений, и только было собрался всё отправить, как Джон Карстен (к которому я обратился с просьбой доставить груз) сообщил о Вашей смерти. Весть эта чрезвычайно опечалила меня, и можете представить мою радость, когда стало доподлинно известно, что зловещий слух не стоит выеденного яйца и Вы пребываете в добром здравии. На сей раз славный капитан, прибывший из Ваших краёв, прислал это известие, и заодно дополненный Вами список растений — чтобы я приобрёл из этого списка всё, что возможно найти здесь, в Танбридж-Уэльсе. Я с радостью выполняю Ваше поручение, и Вы получите заказанное, а также и сверх того, поскольку мне удалось обнаружить весьма любопытные экземпляры, которые, я надеюсь, станут украшением Вашей коллекции. Поскольку капитан Карстен не отправится в путь до ноября, он настолько мил, что отправит мою посылку с другим судном. Надеюсь, скромный подарок, который я осмелился предложить, придётся Вам по душе. Непременно сообщите о своём самочувствии. Желаю всего доброго и остаюсь нижайшим покорным слугой.

Георг Фридрих Гендель.

Телеман — Генделю, 25 декабря 1735 г.

Мой любезный друг!

Образец Astrophytum, присланный Вами, обрадовал меня чрезвычайно! Признаться, я и не подозревал, что в природе встречаются подобные гибриды! На радостях я дал мальчику-посыльному на чай целое состояние (по крайней мере, ему это показалось состоянием, ибо такого отчаянного вопля радости я не слыхал со времён коронования Его Высочества) и сразу же поставил Ваш кактус (ведь ЭТО можно назвать кактусом, не правда ли?) поближе к окну. Ярко-красный цветок, украшающий его макушку, казалось, раскрылся шире, и в течение всего дня я с огромным удовольствием посматривал в его сторону, а под вечер переставил к себе на стол. При свечах цветок приобрёл карминный оттенок, а запах его наполнил комнату удивительным благоуханием.

Дорогой мой Гендель! Я справился во всех энциклопедиях и не нашёл ни описания, ни изображений этого растения.

Гаусс не даёт никакого внятного ответа, а отменный знаток ботаники доктор Авеллони, которого я пригласил, чтобы разделить с ним удовольствие, просто потрясён. Что это такое? Откуда оно прибыло и как Вы его добыли?

С нетерпением жду Вашего ответа, а со мною вместе — полдюжины учёных мужей, которым я предъявил это чудо для опознания (а их — хехе! — постигла та же неудача, что и спесивого Авеллони).

Ваш друг и восхищённый коллега, Георг Филипп Телеман

Гендель — Телеману, 20 февраля 1736 г.

Милостивый государь!

Спешу заверить Вас, что, несмотря на удар, который со мной приключился и о котором уже написали в газетах, здоровье моё быстро идёт на поправку. После вчерашнего триумфа в «Ковент Гарден» я чувствую немалый прилив сил и вот решил ответить на Ваше письмо, полученное неделю назад, которое прочёл с трепетом и радостью. Если мне удалось доставить Вам удовольствие, одно это способно послужить достойной наградой за все мои усилия, в том числе и на музыкальном поприще. Больше всего на свете мне жаль, что мы редко видимся: не далее как вчера, на премьере «Празднества», я думал о Вас, о том, что, окажись вы рядом, мне было бы во стократ приятнее выслушать Вашу критику (пусть и самую суровую), чем похвалы и аплодисменты публики — с тем, чтобы понять и определить для себя, наконец, чего на деле стоят мои усилия.

Рискуя показаться робким школяром, признаюсь, что Железный Гендель, Гендель-Триумфатор, не устрашившийся как монаршего гнева, так и подлости завистников-итальянцев, в душе остаётся неуверенным в себе подмастерьем, коль скоро речь заходит о внимании немногих ценителей, чьё мнение имеет для меня смысл и значение.

По поводу Вашего вопроса об Astrophytum: к сожалению, не могу похвастаться обширными познаниями в ботанике, поэтому Ор.4 № 6 просто расскажу, как было дело, а вы уж сами рассудите, что за диковина попала в Ваши руки.

Итак, вооружившись списком, который Вы мне прислали, я отправился за покупками: в оранжерее Брауна обнаружилась американская Zantedeschia, Кроссандру я выторговал у Чарлза Дженнингса, там же нашлась и розовая Eichhornia, после я отправился к Бокажу, и хитрый купчишка выгодно продал мне экземпляр Eriobotrya japonica (надеюсь, он займёт надлежащее место в Вашей коллекции!). Остальное было куплено в оранжерее Джонатана Тайерса, хорошего друга и поклонника моей музыки. Собравшись уже уходить, я обратил внимание на кадку, стоящую особняком, наполненную землёй. Я подумал, что хорошо было бы купить эту кадку и пересадить туда мой бедный Graptopetalum, который не приживается и чахнет изо дня в день. Возможно, ему просто мало место в его горшке, — так я подумал, и справился у хозяина о цене.

Оказалось, что в кадке всё же имеется растение, вернее — корень. Тайерс сообщил, что получил его в подарок во время последнего своего американского путешествия. Судя по рассказам Тайерса, в Мексике культивацией растений занимаются тамошние полуграмотные знахари, ботаника как наука и искусство в этой стране отсутствует совершенно, и таких любителей, как мы с Вами, днём с огнём не сыщешь. Поэтому когда продавец, хозяин грязной деревенской лавчонки, не только сообщил ему латинские названия, но и вполне пристойно описал все купленные растения, мой добрый друг был приятно удивлён.

Об Astrophytum знахарь сообщил следующее: корень даст побег лишь тогда, когда его удобрят особым образом, при этом невозможно сказать заранее, что именно вырастет. Ещё он сообщил Тайерсу, что Astrophytum — единственное из всех растений, имеющее человеческую душу, поэтому его не продают, а дарят «достойным людям». Разумеется, всё это — безграмотный бред и чепуха, рассчитанные на наивность бледнолицых, но моему другу индеец понравился и он, не желая его обижать, принял растение, тем более, что платить за него было не нужно.