Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса

Василий постоял еще на тропинке, рассуждая сам с собою о размерах и ценности маленьких сокровищ, одним из которых он себя считал. И сразу после мыслей этих захотелось ему вернуться назад, домой. Пришло к нему желание новую инсталляцию творить. Слоненок ему совсем не понравился.

А слоненок так размечтался о чем-то своем, что случайно наступил на какую-то сухую ветку. И в ту же секунду услышал шипение змеи и какие-то странные звуки пролетающей мимо птицы. Он почувствовал движение воздуха от ее полета, но никого не увидел.

Внезапно на мгновение всё потемнело. А когда свет вернулся, то оказался слоненок уже совсем в другой сказке. Прямо перед ним стоял огромный мышонок с длиннющими усами, которыми он постоянно шевелил. Он мило улыбался огромным ртом, и его громкий голос донесся до слоненка, как ветер:

— Привет, маленький!

Слоненок оглянулся, но, кроме него, никого и не было. И тут до слоненка дошло, что мышонок обращался именно к нему.

Как часто в нашей несказочной жизни мы ощущаем себя очень большими и важными. Нам удивительно легко и просто ходить по узким дорожкам и милостиво улыбаться кажущимся нам мелким и не столь значительным особам. Но стоит только повернуться колесу фортуны, и мы сами нежданно-негаданно превращаемся в таких маленьких и смешных карапузов…

Только не поймите меня уж слишком буквально. Сказочники — это ведь такие странные и непонятные люди, которые в наше время глобальных катаклизмов, технического и прочего прогресса, несомненно ускоряющего нашу жизнь, неспешно пишут себе про невиданных зверей или выдуманных человечков. Но ведь какое дело: получается, что все, даже самые невероятные и странные сказки, если подумать, всегда написаны про нас с вами. И, конечно, еще раз приходится признать, что все в этом мире относительно…

Однажды случилось странное природное сумасбродство — мне наконец удалось заблудиться в Архипелаге Сказок. Было это туманным вечером неспешно наступающей ленивой осени, на самом исходе сезона дождей. Наверное, на перепутье дорог я повернул не в ту сторону и забрел в Королевство Роз, где еще никогда до этого не бывал. Говорили, что там самые прекрасные цветы в мире, только вот какая незадача: нескончаемый дождь лил как из ведра, и в тумане я не видел в этом королевстве никаких прекрасных цветов и особых красот. Да и устал я от невероятных красот и чудес. Хотелось просто немного отдохнуть.

Остановившись в первом попавшемся трактире, я заказал комнату, нехитрый ужин и более-менее приличный сон. В этом королевстве, как и в стародавние времена, сны по-прежнему продавали в тавернах. Были они в разноцветных продолговатых таблетках.

Я уединился со своими дневниками и даже и не обратил особого внимания на то, что вместе с ужином мне принесли какую-то желтую таблетку. Она так и осталась лежать на столе. А я, едва начал разбирать свои недавние записи, как вскоре провалился в царство сна.

И пришел ко мне в ту ночь странный сон. Был он вроде бы и местный, но уж очень элегантный. По правде говоря, не ожидал я в это сумрачное время никакого изящества.

…Попал я в далекую страну, которой, к моему несказанному удивлению, правил сенат. А король тоже был как бы при нем. Вроде бы и царствовал, но особо не повелевал. По натуре он был художник, рисовал морские пейзажи, смотрел на звезды в телескоп, установленный на самом верху башни королевского дворца, и никогда не лез в хозяйственные дела. Ох, как я его понимаю…

Но когда возникали проблемы, он давал исключительно точные советы членам сената своим тихим голосом. Сенаторам очень нравилось, что они правили страной. (Есть люди, которым нравится рулить. И не все они шоферы или кучеры…) Вот только никто не замечал, что многоуважаемые господа сенаторы всегда принимали именно то решение, которое так мягко и ненавязчиво предлагал король. Соседи у королевства были довольно мирные, и войны не ожидалось.

Председатель сената, двухметровый великан с заметной лысиной, жил в правом крыле королевского дворца с красавицей-дочкой и ведал всеми делами в королевстве. Каждый вечер они с королем пили малиновый чай и обсуждали текущие дела. После чая король провожал сенатора в правое крыло замка, в его покои. Никто из охраны даже и не знал, что происходило потом. А король просто закрывал дверь и отвинчивал голову сенатора — надо было ее смазать свежайшим кантебрийским маслом особого состава. Председатель сената, как считал король, был его лучшей куклой. Другие сенаторы, по его собственному признанию, получились гораздо хуже.

А дочь многоуважаемого и влиятельного председателя сената была родом из далекой горной деревушки, мимо которой как-то проезжал король. Понравилась она ему, но, по закону, действующему в королевстве, не мог король удочерить девушку, а председатель сената — запросто. Что он и сделал. И не один председатель, а многие сенаторы имели приемных дочерей. Потому, наверное, и не был король женат. Да и кто из нас, счастливо женатых и еще более счастливых холостых, будет его осуждать за это!

А вот дочь председателя сената надо было выдать замуж. Нельзя ей одной — кому же оставлять королевство? Не марионеткам-сенаторам же! А если масло кончится или что-то в механизме остановится или замкнется — беда, и только. Вообще, когда наблюдаешь за сенаторами многих стран, и не только сказочных, закрадывается мысль, что доверять им страну нельзя совсем. Ни сказочную, ни тем более какую-нибудь несуразную державу, ищущую особый путь. Есть в сенаторах, где лощеных, где нарочито простых, как будто выструганных неумелым ремесленником из куска древесины, что-то общее. И вот это общее отнюдь не располагает к особому доверию.

Но что-то я отвлекся от королевских дел.

А король, меж тем, проявил неслыханную щедрость, предоставив в качестве свадебного подарка большой замок в восточной провинции королевства с прекрасными садами и озером, недалеко от своей собственной восточной резиденции. С одной стороны, и доверие и вроде бы самая настоящая «исконная» демократия в рамках королевской воли и сенатского благословения. А с другой стороны, всё под контролем. Сюжетец-то знакомый…

Дочь председателя сената звали Мелинда, и была она сказочно красивой. Ну просто неописуемой красоты, с редким для знатных особ женского пола умом и полным отсутствием ханжества и прочих современных комплексов.