Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

— Как в Азкабане?! — не забыв о щитах от подслушивания, раненым носорогом орал старый шмель двадцать минут спустя. — Ты, тля, перхоть подноготная, ты понимаешь, что натворил?!

— Не кричите! На два тона пониже, директор, — беспардонно огрызнулся Джеймс. Директор поначалу опешил, давненько его не затыкали всякие… он давно начал замечать, что бывший ученик скатился к хамскому поведению со старшими, пора давать наглецу укорот. — Мы в одной упряжке и ваша, Альбус, подпись с пергамента по взмаху палочки никуда не испарится. Вздумаете потопить меня, пойдёте на дно следом.

— Пойду следом, значит? Мальчик мой, скажи мне, ты закрыл дело и расследование по факту нападения на Джиневру Уизли прекращено? Нет? Какая жалось! — Дамболдор всплеснул руками. — А знаешь ли ты, что превышение должностных полномочий в твоём случае карается двумя годами Азкабана? Что мне мешает, в свете вновь выявленных обстоятельств, направить некоторые дела на до расследование? Я отделаюсь штрафом, а ты сядешь и даже псина Блек тебе не поможет. Вальпурга выполнила угрозу и выкинула блудного пса из Рода. Мальчик мой, ты в курсе, что заключённые, слабо говоря, не испытывают симпатий к аврорам, а тебе грозит не одиночка особого режима, а общая камера на двадцать рыл? Представляешь, что они с тобой сделают? Ты, душечка, станешь тюремной шлюхой, которую будут пользовать от звонка до звонка, да и Джейса могут привлечь за лжесвидетельство и намеренный оговор мистера Эванса. Попечители выпрут его из Хогвартса и моё заступничество не поможет. Куда прикажете идти мальчику из семьи с подмоченной репутацией?

— Джейс — герой! Его не посмеют тронуть.

— Да ну? Ты настолько веришь, в то, что сказал? Раскрой глаза! Министерские шакалы порвут его на тряпочки, а тебя выкупают в дерьме и сделают козлом отпущения. Испанцы требуют крови. Леди Блек требует крови, Мунго кипятком исходит, рвёт и мечет, требуя наказать виновника отъезда будущих целителей за границу. А кто у нас виновник?

— Вы не посмеете! — от сковавшего его страха, Джеймс покрылся холодным потом, воспользовавшись заминкой, легилиментический щуп директора беспрепятственно скользнул в разум гостя.

— Конечно, я не посмею, мальчик мой. Я палец о палец не ударю. Без меня найдётся кому, а я отойду в сторону и не стану мешать. Твою семью линчуют.

— Что вы хотите, Альбус? — сдался Джеймс. В бороде директора мелькнула мстительная улыбка, но его глаза остались льдисто-холодными.

— В какой форт ты засадил сына?

— Северный, — без капли раскаяния ответил Поттер.

— Ну, ты и мразь, Джеймс. Тебя же порвут на лоскуты и будут правы. Ты сунул школьника в пасть дементорам, он там уже в живого овоща превратился. Блек от тебя мокрого места не оставит.

— Что мне делать, Альбус?

— Ты меня спрашиваешь?! — взорвался Дамболдор, зарядив бывшему ученику хлёсткую пощёчину. — Думать надо было верхней головой, а не нижней. Из-за твоего похода на ведьм тебя первого сожгут на костре! — резко успокоившись, директор закончил ледяным безэмоциональным тоном:

— Уничтожь все документы, а на освободившуюся должность начальника тюрьмы ты должен рекомендовать Ньюта Мэрфи. Приложи усилия и пробей его кандидатуру в ДМП.

— Этого отпетого мерзавца?

— Этого достопочтимого джентльмена, обязанного мне до гробовой доски. Запомни, Джеймс, никаких мальчиков не было. Ты выпустил юного мистера Эванса из камеры предварительного заключения на следующий день, и не твоя забота, куда он делся после этого. Во Францию удрал вслед за невестой. Понял? Не разочаруй меня, больше ошибок я не прощу. Иди с глаз моих.

Постояв пару минут и глядя в окно бездумным взглядом, Дамболдор встряхнулся и повернулся к камину. Об Эвансе можно забыть, дементоры сожрут его разум, а если не сумеют, в тюрьме найдётся кому присмотреть за юным дарованием. Пусть посидит, сговорчивей будет… Документы Джеймс подчистит, он слишком напуган, чтобы ослушаться. Никто не свяжет перевод Эванса в Азкабан с Дамболдором. Ох, Джеймс, такую свинью подложил. Хвала Мерлину, самодеятельность выявилась не успев дать плоды, иначе имелся большой риск вылететь с кресла председателя Визенгамота. Обошлось. В активе остались слишком независимые пенсионеры и два аврора. В огонь полетела щепотка порошка:

— Аластор? Аластор, ты на месте?

— На месте, чем могу служить, Альбус? — Грюм предпочёл зайти в начальственный кабинет, а не переговариваться через пламя.

— Подбери мне «мусорщика», Аластор, — наложив мощный щит от подслушивания, сказал директор.

— Кого убрать?

— Кого укажу, «мусорщик» тоже должен потом исчезнуть.

Белла не любила зиму, всею душой ненавидя пронизывающий до костей холод. Ходод, который обледенелыми костлявыми пальцами пробирается в самое нутро. От него нет спасения, его когти вытягивают тщательно хранимее тепло заставляют покрываться мутной, непроницаемой коркой самые светлые воспоминания, превращая их в нескончаемые муки. Неправы утверждающие, что дементоры питаются счастливыми воспоминаниями — глупцы! Люди, прошедшие Азкабан и сведшие близкие знакомства с этими потусторонними тварями, порождениями самой мерзкой бездны, скажут вам, что эти отрыжки хаоса наслаждаются болью и мучениями, душевными муками и страданиями. Недоумки слепо верят в то, что патронусы — квинсенстенция самых светлых чувств человека, может победить дементора, ибо концентрированное счастье убивает боль и пустоту, а ничем иным стражи крепости-тюрьмы быть не могут. Да, патронус отгонит тварь, но волшебник, применивший его, опустошает себя и становится неспособен на другое магозатратное волшебство, становясь лёгкой добычей… Мрази в драных балахонах боятся пламени, уж Белла, как специалист, знает об этом поболее многих. Она не любила зиму из-за вымораживающего дыхания холода, напоминающего о ледяных застенках и дементорах за решёткой двери. Не надо придумывать ад, когда он существует на земле. Все девять кругов в одной камере.

Шагая по дорожке, посыпанной мелким белым гравием, Белла зябко куталась в соболью шубку, подаренную неизвестным русским поклонником таланта юной актрисы. Конец января тысяча девятьсот девяносто третьего года, холод в предместье Парижа Нейи-сюр-Сен за всю зиму ни разу не перебирался за отметку пять градусов ниже нуля по Цельсию, но черноволосая девушка с белой седой прядью, придававшей красавице дополнительный загадочный шарм, думала, что на улице сибирский трескучий мороз. Падающие сверху искристые хлопья, ложащиеся вспененным покрывалам на газоны и фигурные кусты парковой зоны поместья, навевали мысли о смерти.

Вздрогнув всем телом и оглянувшись на пустую аппарационную площадку, Белла ускорила шаг. Она сначала хотела вызвать Кричера, Ансу или Мирри, чтобы её перенесли в дом, и не пришлось топать по холоду и по покрытому снегом парку лишние сто метров, но поборов секундную слабость, решила отдаться размышлениям по пути к дому тетушки Вальпурги. Обогнув плотные кусты жасмина, покрытые белыми шапками снега, волшебница вышла к центральной дорожке, с которой открывался шикарный вид на старинный особняк, по самую крышу заросший плющом. Магически поддерживаемые плети растения фигурно оплетали окна и балконы, красиво контрастируя с тяжёлым серым камнем фундамента и краснокирпичными стенами. За высокими, «французкими» окнами каминной залы горел тёплый уютный свет. Белла на мгновение остановилась, вглядываясь в силуэты за окном.