Sayar - Людская предательница (СИ)

Через четыре дня после встречи с хуороном явился Леголас. Это был особенный день. Из дома Последнего Пути выходили живые здоровые эльфы, чтобы вернуться домой. Это было похоже на какой-то обряд — сначала Джасти в подробностях рассказала им, как ухаживать за засохшими корочками, кому это требовалось. Потом, распрощавшись с товарищами, эльфы вместе с девушкой вышли из лазарета и по одному стали идти к Леголасу, что стоял у невидимого портала.

Каждый из них, несмотря на враждебность или недоверие, от всего сердца поблагодарил человечку за спасение. Именно сегодня до её бывших пациентов дошло, что сейчас происходит. Они живые! Они уходят из места, которое никогда и никого не отпускало. Они осознали, что смерть ушла от них. И всё благодаря этой Джасти.

Йорвет стоял рядом с ней, переводил благодарности с тем же энтузиазмом, с каким они обращались. Как одноглазый и хотел — он своим глазом видел, как товарищи, теперь живые не только телом, но и духом, уходили, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Он был по-своему счастлив. Джасти отпустила большую часть лазарета домой. Капля в море для всей эльфийской нации. Но если учесть, что они вымирают — эти выжившие четырнадцать воинов были великим благом. В лазарете из пациентов остались лишь сам Йорвет и ещё шестеро воинов. Пятеро из них также шли на поправку, но их раны были глубокими и не так быстро заживали. Шестым же был Зевинас.

Нельзя сказать, что за эти дни нового лечения ему стало лучше, но и состояние не ухудшалось. По словам человечки, ему будет легче сразу, как только Леголас принесёт нужные лекарства.

— Знаешь, — вдруг сказала Джасти Йорвету, смотря, как последний пациент шёл к счастливому Леголасу. — А ты ведь можешь тоже сейчас уйти.

Это было сказано спокойно, без какой-либо враждебности или настойчивости. Йорвет коротко взглянул на Джасти и покачал головой.

— Мне и тут неплохо. Тем более, когда Исенгрим всё чаще стал отлучаться в патруль. А что? Так не терпится от меня избавиться?

— Должна признать, ты, как бельмо на моём глазу, — но она усмехнулась после этого предложения, что говорило о несерьёзности слов.

— Значит, я точно остаюсь, — Йорвет мысленно улыбнулся, когда девчонка сказала пару непонятных ему слов.

После того, как последний воин исчез в портале, Леголас подошёл к Джасти и вручил ей небольшой свёрток.

— Как и обещал, — улыбнулся он. — Новые платья.

Её лицо озарила такая улыбка, что аж противно. Принц повёл девушку прогуляться по лесу, оставив одноглазого один на один с малышкой Мариэль. Да, именно малышкой, так как Лис был намного старше эльфийки, да и её наивность и детская непосредственность лишний раз указывали командиру, что она ещё недостаточно повзрослела. Быть может, именно поэтому у неё и человечки было полное взаимопонимание, несмотря на языковой барьер.

— Если вы не против, может, продолжим урок? — поинтересовалась эльфийка.

Ах да, с недавних пор это дитя попросило Йорвета обучить её языку Джасти. Забавно было и то, что она собиралась сделать сюрприз наставнице и слёзно просила не рассказывать об этом никому. А что ещё делать старому воину в четырёх стенах?

Сегодня он не мог спокойно погрузиться в обучение Мариэль, хоть и замечательно это скрывал. Он привык, что Джасти была по-своему глупой недотёпой, которая очень любила попадать в неприятности. Может, конечно, преувеличивал, но Лис ещё не встречал ни одного эльфа, который бы так сильно доставлял ему неприятности. Разумеется, Леголас её защитит. Но от чего же так раздражает тишина? Йорвет раньше любил тишину, но в этих стенах она перестала быть для него спутником. Теперь, что ни день, то человечка бубнит что-то себе под нос, то разговаривает с другими, заставляя при этом работать Исенгрима или Йорвета. У неё уже вошло в привычку играть эльфам перед сном. И хоть её публика сильно сократилась в количестве, Йорвет уверен, что сегодня она вновь что-нибудь сыграет.

Надо признать, что её игра и песни не похожи на эльфийские. Дивный народ всегда отличался сдержанностью и спокойствием. Это также отразилось в игре на музыкальных инструментах и песнях. Но у Джасти был целый набор самых разных мотивов, самых разных песен с самым разным ритмом. И то были не бессмысленные наборы слов, какие Йорвету как-то удалось слышать у гномов. Эльф часто делал вид, что ему всё это осточертело, уходил на улицу и курил трубку. Но всё равно слушал, не способный признать, что ему нравились песни девчонки.

«В кого я превратился? — думал Йорвет, смотря, как она скрывается в лесу вместе с его лучшим другом. — О ненависти Старого Лиса к людям сложили легенды, а теперь сижу в доме Последнего Пути и бегаю у этой женщины на побегушках, защищаю от пауков и слушаю её песни».

Леголас радостно наблюдал, как Джасти на ходу открывает его свёрток и любуется принесёнными платьями. Но он попросил её прогуляться с ней не за тем, чтобы любоваться на счастливое женское лицо. Ему нужно было начать серьёзный разговор, для которого он не находил слов.

— Я всё хотела спросить, — лепетала она. — А у вас есть платья без рукавов? Не знаю, почему, но никогда не любила рукава…

— Я могу больше не придти, — да, пожалуй, это было слишком резко. Девушка распахнула глаза и внезапно остановилась, смотря на своего похитителя.

— В смысле?

— Через неделю я и мой отец хотим объединить свои армии и ударить по… — и хоть принцу было неприятно говорить о своих планах насчёт её расы, но Леголас решил быть с ней честным. — … По всем тем, кто отказал эльфам дать земли. Воронов мы также возьмём с собой, но от пауков вас по-прежнему будет защищать тот отряд.

Джасти не впала в ужас, не заплакала, не пришла на помощь своим правителям… или кто там у них? Это немного удивило Леголаса. Каждый эльф, неважно, встречался ли он с владыкой или нет, но он будет предан и верен ему до самого конца. Люди же, напротив, относились к своим правителям, как к чужим. Они воевали только потому, что был дан приказ. Хотя, нет… Пусть у них не было верности власти, но с какими кличами они бросались на эльфов, воспевая свои земли и Родину… Леголас искренне восхищался людской преданностью пусть не правителям, но к землям, на которых они жили.

Вот и сейчас Джасти никак не отреагировала на то, что принц собрался напасть на её соплеменников. Но, поняв весь смысл сказанного, она испугалась за самого принца.

— То есть… ты можешь… совсем не вернуться?

— И я. И мой отец. На эту битву будет поставлено всё. И если такое случится, ты должна будешь бежать из Лихолесья. Сомневаюсь, что мой народ, потеряв страх перед владыкой, будет терпеливо относиться к соседствующему здесь человеку.