DarkKnight - Сломанная игрушка

Телекинез тоже привел детей в полный восторг, и пришлось еще задержаться, рассказав про волшебную страну Эквестрию, где живут единороги, пегасы и другие волшебные существа. Мысль о том, что все это выдумки, Лира старательно гнала прочь, боясь снова расплакаться прямо на глазах у малышей.

Распрощавшись с детьми, Лира нашла в тени раскидистого дерева одинокую скамейку и удобно расположилась на ней в привычной для себя позе, которую Бон-Бон еще шутливо называла «пузико кверху».

Лира вздохнула, вспоминая подругу. Пришла мысль, что человеческий ребенок, выросший в Эквестрии, не озлобился бы со временем, сохранив душевное богатство…

«Даже из дракона может получиться добрый и отзывчивый друг, если с детства жить среди пони, — подумала единорожка, — и Спайк тому пример…»

Но сразу вспомнились и слова Рейнбоу Дэш про то, что Эквестрия — всего лишь коммерческая выдумка какой-то фирмы. Сердце дрогнуло, а слезы снова навернулись на глаза.

Лира не хотела верить, но что-то внутри нее подсказывало: все, что сказала злая лазурная пегаска, было неприглядной, жестокой, но правдой… В конце концов, если вдуматься, озеро Отражения и путешествие между мирами были довольно слабыми отговорками, не выдерживающими глубокой критики.

Музыка, донесшаяся до ушей единорожки, показалась знакомой. Лира встала и, обогнув чей-то огромный памятник на постаменте, увидела земнопони серого цвета, что играла грустную мелодию на виолончели.

(http://youtu.be/HnI6ByoMYHM — послушать грустную мелодию)

В своих воспоминаниях Лира не была знакома с Октавией лично, но слышала в ее исполнении некоторые произведения признанных авторов. В музыкальной школе в Кантерлоте часто упоминалось имя талантливой виолончелистки, которая вознеслась на вершину славы…

Не хотелось верить, что здесь знаменитая Октавия Мелоди была лишь очередной «живой игрушкой» для кого-то.

«Разве может быть ложной целая жизнь? — подумала Лира, — И разве может быть просто чьей-то игрушкой пони, играющая так?»

Музыка лилась над вечерним парком. Лира заметила футляр от виолончели, где лежало немного наличных. Но серая пони, казалось, совсем не интересовалась происходящим вокруг. Глаза ее были закрыты, а смычок вдохновенно порхал по струнам, извлекая звуки, казалось, не из инструмента, а из самой души. Легкий ветерок колыхал малость застиранное, но безупречно выглаженное платье, а на шее висел полукруглый медальон, отбрасывающий блики от вечернего солнца.

Лира, телекинезом положив в футляр одну из купюр, села на скамейку неподалеку и продолжила размышлять над тем, что свалилось за последний день.

В «Маяке» и «Пони-Плее», казалось, существовали два мира. Противоположные стороны медали, настоящая дружба и ее уродливое отражение, от созерцания которого сердце готово было разорваться.

Вроде бы одинаковые пони, различающиеся разве что по одежде, но отличие было куда глубже внешности. И если в «Маяке» все выглядели счастливыми и беззаботными, то в «Пони-Плее»…

Лира вздрогнула, вспоминая взгляды, полные страха, отчаяния и боли. Потоки слез, что текут где-то там, в глубине, не смея показываться наружу. А еще — движения. Дерганые и резкие, зачастую боязливо-торопливые… движения загнанных зверьков. Или нарочито-апатичные, вялые, как у смирившихся с неизбежным жертв.

И только Рейнбоу Дэш с арены двигалась уверенно, как… боец. Или даже хищник. Вот именно, как древесный волк.

Внимание Лиры привлекла какая-то активность, нехарактерная для спокойного, размеренного дня в парке.

Петляя между отдыхающих, удивленно оборачивающихся вслед, на маленьком скутере неслась пони. Лира знала и ее: рыжая шерстка, сиреневая грива и средство передвижения не оставляли сомнений.

Скуталу. Одна из «Меткоискателей», непоседливая пегасенка, периодически ставящая с подругами на уши весь Понивиль.

Только сейчас она явно пыталась скрыться от двух людей в плащах и шляпах. Лира мысленно назвала их «черный» и «серый», причем первый заметно вырвался вперед в погоне.

Скутер занесло на повороте, совсем рядом с сидящей Лирой и Октавией, которая прервала игру и тоже во все глаза смотрела на разворачивающуюся сцену.

Рыжая пони покатилась по земле вместе со своей машинкой, повизгивая от ударов. Человек в черном плаще с торжествующим возгласом рванулся вперед, и выражение его лица, даже скрытого наполовину черными очками и черной же шляпой, не предвещало маленькой пони ничего хорошего.

Вскочившая со скамейки Лира, перед которой разворачивалась эта сцена, в первую секунду даже не представляла, что делать.

Пони — мирный народ. И даже в дикие времена с трудом могли обуздать инстинкты, в случае опасности призывающие скорее убегать, чем драться. Но видимо, в данный момент более сильный инстинкт возобладал над трусоватой природой маленькой пони.

Инстинкт защиты жеребят от опасности. А то, что малышка Скут в опасности, Лира не сомневалась ни секунды.

Человек выглядел огромным и сильным. Лира даже не представляла, что можно ему противопоставить. Неожиданно ее взгляд упал на подходящий предмет…

…Страшный человек уже навис над скрючившейся от боли Скуталу, когда ему на голову резко опустился мусорный бак, протестующе пиликнувший индикаторами на панели управления.

— Негабаритный мусор, — произнес металлический голос машины, — просьба очистить мусороприемник и вызвать службу уборки. Внимание, негабаритный мусор…

Скуталу, будто только и ждавшая заминки, шустро откатилась в сторону, подобралась и вновь вскочила на маленький скутер. Лира заметила, что на багажнике был пристегнут черный чемоданчик с серебристой эмблемой. Радостно затрещал пневматический моторчик.

Черный человек с руганью упал на землю, силясь стащить с головы продолжавший гундеть мусорный бак, а его напарник уже приближался. Было видно, что это уже довольно пожилой человек, и быстро двигаться он не может: красное лицо и тяжелая одышка свидетельствовали, что преследователь тратит последние силы.

Скуталу, уже дав было по газам, обернулась и, встретившись глазами с мятной единорожкой, крикнула:

— Чего стоишь, дуреха? БЕГИ!

Колеса резко провернулись, и скутер рванул вдоль по дорожке. Лира, в сердце которой ворвался какой-то неподотчетный суеверный страх, побежала следом самым быстрым галопом, на который была способна…

…Детектив Трейси, увидев, как в облаке пыли уносятся две маленькие лошадки, перешел на шаг. В груди что-то клокотало и хрипело, а сердце, казалось, сейчас разорвется.

«Да, постарел ты, Дик, для таких марафонов», — мысленно пожаловался человек сам себе.

Рыжая лошадка, и впрямь оказавшаяся в Белом городе, уже успела угнать у какого-то ребенка пневмоскутер и теперь стала гораздо быстрее. Случайно попавшись на глаза охотникам, она, хоть и с посторонней помощью, но ушла от погони.