DarkKnight - Сломанная игрушка

С этими словами полисмен пошел к патрульной машине, а детектив слегка толкнул напарника локтем.

— Что ты там насчет тупости говорил?

— Это ничего не меняет, — буркнул тот, — Он наблюдательный дурак, который тешит себя мыслью, что он кому-то небезразличен. Типичный самообман людей.

Трейси улыбнулся и ничего не ответил. Оправдание было просто жалким.

Серый город вокруг жил своей жизнью. Как и сотни лет назад, спешили по делам прохожие, куда-то катился колесный транспорт. Наверняка ничью голову сейчас не занимали мысли о том, что будущее уже давно наступило. Мечты человечества стали осуществимы благодаря науке и идеям фантастов. Но как оказалось, никому из обывателей это оказалось не нужно. Зачем нужен космос, когда есть виртуалка? Кому нужна почти дармовая энергия, когда можно делать деньги на продаже электричества? Какой толк от летающей машины в бетонном мешке, увитом коммуникациями и проводами?

Белый Город был просто-напросто районом богатеев.

Кто-то, особенно в период юношеского максимализма, спал и видел, как бы переехать туда. Некоторым в этом рафинированном раю технологий будущего даже удавалось поселиться. Но подавляющее большинство оставалось тут, в Сером городе, на всю жизнь.

— Скажи, а у тебя ведь был прототип в каком-нибудь шоу? — спросил Трейси, открывая дверь машины.

— Заткнись, — огрызнулся синтет, усаживаясь за руль.

— Видимо, был… — задумчиво резюмировал детектив, — И за кем ты гонялся, интересно. Наверняка за добрыми, милыми зверушками…

— Закрой. Свой. Рот.

Человек улыбнулся. Обижаться на синтета он не собирался. В конце концов, он не был виноват в том, что его создали именно таким.

— Мне вот интересно, кому понадобилось создавать такого синтета как ты?

Судья, включив автоводитель, усмехнулся.

— Тому, кто знал, что за синтетами будет вестись охота, — сказал он, — Я знаю, как они думают и о чем мечтают. Я знаю, куда они пойдут и что будут делать. Так что слушайся меня и через пару дней мы найдем эту пони с минимальными потерями среди гражданского населения.

— С минимальными что? — детектив не поверил своим ушам, — Так, не забывай, что это ты находишься у меня в подчинении, а не…

Судья резко повернул голову, вонзив в человека взгляд красных глаз, а его рука метнулась к кобуре, спрятанной под плащом. Но матово поблескивающий бластер только показался из-под плаща, как точно такой же, принадлежащий Трейси, уже подмигнул целеуказателем, направляясь синтету в лоб.

— Полегче, ковбой. Я охотился на очень хитрых и быстрых синтетов раньше, чем утвердили твой прототип. Кроме того, если ты убьешь меня, то моментально превратишься в того, кого всю жизнь презирал — в цель для охотников за беглыми синтетами.

Человек выделил предпоследнее слово, и пыл дискуссии немного поугас.

— Слушать тебя? — прошипел судья, — Я лучший в своем деле и всегда выполняю работу до конца. А ты старик, мечтающий о пенсии.

Так и не вытащенный до конца пистолет убрался обратно под плащ.

— Не злоупотребляй отсутствием стоп-скрипта, полубоевой ты наш, — посоветовал Трейси, — Себе же хуже сделаешь.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжил Рок, проигнорировав реплику детектива, — и о чем мечтаешь тоже. Вижу тебя насквозь, как синтета в бегах. Ты хочешь выйти на пенсию и уехать за город, в Зеленый сектор. Разводить цветочки и писать мемуары в жалкой попытке немного заработать под старость. Небось, еще заведешь себе синтета? Кто это будет? Фальшивый ребенок? Молодая шлюшка? Или во, идея — заведи себе цветную говорящую лошадку, на которых все кругом помешались!..

Трейси нашел в себе силы улыбнуться.

Может ли понять тот, у кого не было ни семьи, ни детства, каково это — остаться без человека, которого любил всю жизнь? И как хочется дожить до обеспеченной пенсии после сорока лет службы в полиции, когда чужие трагедии касаются души, будто острыми лезвиями вскользь?

И как израненное сердце взаправду хочет покоя.

— Да-да, я понимаю, что твоя ранимая душа желает любви, ласки и заботы, и если настаиваешь, я смогу организовать небольшой сарай. Будешь там жить и помогать выращивать цветы. Я даже тебя могу разукрасить в разноцветные цвета и приклеить хвост с гривой, раз уж ты настаиваешь. Обнимемся?

Судья сжал зубы и закатил глаза в театральном жесте отчаяния.

— Трейси, ты просто старый идиот, — сказал он, — Вся твоя жизнь такая… Дик. Не, серьезно, Дик Трейси?

— О да, — улыбнулся человек, — Мои родители были очень оригинальны, мистер Судьба. Займись-ка делом, выключи автоводитель и провези нас в обход забитых магистралей.

Добраться до Белого города на колесах было не так-то просто. Доехать до центральной части города, подняться по серпантину транспортных магистралей, миновать несколько КПП и, наконец, оказаться в мире будущего…

Сибирь играла в истории человечества самую разную роль. Ресурсная кладовая и как следствие — поле боя. Экологический заповедник, сохранившийся даже в горниле человеческой истории. Мистический край, преисполненный древних тайн.

Сейчас в бескрайней холодной тайге тут и там высились пирамиды нанопреобразователей, вытягивающих из недр оставшиеся ресурсы. Помимо них была всего пара-тройка резерваций, закрытых для посторонних и населенных замкнутыми общинами людей, не приемлющих политики уплотнения, породившей Гигаполисы. Были ли спрятаны в тайге или вечной мерзлоте тайные бункеры и наследие старых сверхдержав, доподлинно знали немногие. Но благодаря безразличию большинства обывателей и множеству недостоверной информации, изливаемой масс-медиа, территория бывшей России считалась краем странным, диким и запущенным. Тут так и не было построено ни одного исполинского городского комплекса, если не считать двух «стрел» Серого города Европейского Гигаполиса, протянувшихся к бывшим крупнейшим городам России в Европе, и нескольких районов крупнейшего в мире населенного пункта, Китайской Аркологии, северной частью поглотившей портовые города у Тихого Океана.

Но был тип людей, кто предпочитал благоустроенные, но отдаленные от Гигаполисов жилища далеко от цивилизации. Ощетинившиеся мощными антеннами, укрепленные подобно бункерам, по Сибири тут и там были разбросаны особняки обеспеченных граждан, ищущих уединения.

Таков был Бартоломью Стюарт, или попросту Дед, как его почтительно именовала семья уже более восьмидесяти лет.

К обледенелой обители, возвышающейся над дремучим лесом серой полимерной башней, слетались флаеры.

Виктор, даже не пытавшийся противопоставить метели летные навыки, доверился автопилоту и всю дорогу наслаждался видами. Вернее, делал вид перед самим собой, что наслаждался. Он не любил эту мрачную крепость, которую Дед льстиво называл особняком. Не любил этот промерзший край, не любил здешнюю погоду и, положа руку на сердце, не любил видеться с родней. Наклеенные улыбки, обсуждение сплетен и отсутствующих на сборе родственников, фальшивое выражение признательности… Вика от всего этого тошнило. Равно как и от матримониальных планов матери, на каждом собрании желающей познакомить сына с очередной «очень приличной дочкой близкой подруги».