DarkKnight - Сломанная игрушка

— Слышь, Дэш, раз Алекса больше нет, ты типа сама по себе теперь?..

На мордочке Рейнбоу вдруг появилось удивленное выражение:

— А, Фрэнки… Я т-тя помню. Т-ты пару раз заходил к нам в гости… любитель жестких п-проникновений.

— Я типа про то же, поняша. Тебе вроде как нравилось, как насчет повторить?

— Фрэнки… с-сука… Молестию тебе в тещи, — в голосе Рейнбоу заклокотала настоящая ненависть. Пегаска повернулась к Лире, которая в шоке взирала на происходящее, — И п-почему ко мне всякие ут-тырки вечно липнут?..

Человека не смутил отказ пегаски. Он улыбнулся и сказал:

— Я тебе отстегну, малышка, все честь по чести. Синтетам вроде тебя всегда нужны деньги. А ты мне и вправду нравишься.

Рейнбоу Дэш нашла в себе силы подняться со стула и опуститься на четыре копыта. Человек тоже поднялся и, протянув руку, попытался погладить пони по короткому гребню гривы. Пегаска с невнятным рыком нагнула голову и прижала уши, уворачиваясь от ладони.

— Ща я тебе… отстегну по чести… — процедила она сквозь зубы.

Лира ничего не успела сделать и даже толком рассмотреть. Но человек вдруг согнулся пополам, хватаясь за пах, куда пришелся удар подкованного копыта.

Не обращая внимания на онемевшую единорожку, Рейнбоу Дэш крутанулась на месте и добавила еще один удар по лицу начавшего падать человека. В воздух взметнулось несколько капель крови в сопровождении пары зубов.

— К-как я давно хотела это сделать, мать твою… — выплюнула Рейнбоу слова, — С-сука. Ненавижу… Сегодня просто праздник на празднике, разорвать мою задницу.

С этими словами Дэш уселась обратно за стол и вновь потянулась к бутылке. Из зала раздалось некоторое количество аплодисментов и одобряющего понячьего топота. Лира заметила, что в основном, топот исходил от пони, на которых красовались ошейники и прочие признаки рабства. Кто-то из пони заработал от хозяев подзатыльник или рывок поводка за это выражение чувств.

Стонущего человека унес дюжий охранник, тихонько показавший Рейнбоу поднятый вверх большой палец. Та не обратила внимания.

— Кто такие синтеты, Дэш? — спросила Лира, чем вызывала взрыв пьяного смеха, — Что такого смешного я сказала?

Рейнбоу еле справилась с приступом гомерического хохота и ответила:

— А т-ты… поняша, думаешь, что ты… ха-ха… из этой… Квестии?

— Эквестрии, да. А почему «думаешь»? Ты что же, забыла свой дом?

Новый взрыв хохота сотряс лазурную пегаску.

— Ну если т-тебе будет так легче… Я родилась ж-жеребенком уже в этом мире. И если и была в этой твоей стране фей, то забыла об этом.

— А что ты помнишь самое-самое первое? — постаралась подбодрить пегаску Лира, но напоролась на тяжелый взгляд.

— Ошейник.

Короткий ответ потряс Лиру до глубины души. Хорошо, если принять очень-очень гибкую мораль, можно понять чересчур близкие отношения между пони и человеком. В конце концов, любовь не разбирает видов. Но надеть ошейник на жеребенка?

— У меня для т-тебя будет новость, — процедила Рейнбоу Дэш и наклонилась к единорожке ближе, — Никакой Экв-вестрии… просто НЕТ. Все это — человеческая обманка, игра. Чтобы р-развлекаться. Раньше был только г-гребаный… м-мультик. Теперь — мы. Синтеты. Игрушки для человеков… ик!

— Я не игрушка! — резко ответила Лира, — Я живая и помню дом!

Рейнбоу вновь разразилась издевательским хохотом.

— Ой, не могу!.. Дом она помнит! Да ты родилась в тот момент, когда… ик!.. Ув-видела своего… хозяина! Все что было до того — ис… ик!.. куственная память, ложь, чтобы ему… ик!.. в-веселее было играть с-с… с тобой! Наив-вная… ик!.. лошадка…

Лира почувствовала, как едва начавший выстраиваться мир снова начинает рушиться. Это не могло быть правдой. Это было слишком чудовищно, чтобы ею быть.

Золотистые глаза повлажнели, гладя в затуманенные алкоголем рубиновые.

— Д-добро пожаловать… в-в реальный мир… мать твою, — проговорила Рейнбоу, — Сэм, еще!

— Кажется, тебе уже хватит, Дэш, — заметил тот, — как бармен я не возражаю, но ты никогда столько не пила.

— Я никогда столько не ЖИЛА, разорвать мою задницу!.. Насрать! — копыта грохнули о стойку, привлекая несколько сторонних взглядов, — Наливай, Сэм, черт тебя подери! Давай сюда это гребаное виски!

Лира, отшатнувшись, начала пятиться прочь. Она думала, что человеческий мир уже показал ей все неприглядные грани, но если то, что сказала Рейнбоу, правда…

Единорожка с надеждой посмотрела на Сэма, но тот пожал плечами:

— Раньше или позже ты узнала бы истину. Смирись с этим, поняша. Потому что выбора все равно нет.

— Нет! — почти крикнула Лира, — Нет, этого не может быть! Это неправда! Я не верю!..

В слезах она бросилась к выходу. Она ждала угроз, смеха, даже погони, но атмосфера «Пони-Плея» не изменилась. Все так же шумела музыка, а с арены раздавались хлесткие удары, звон металла о металл и крики делающих ставки людей и пони. В воздухе витал запах курительных зелий и алкоголя, слышался смех и прочие звуки, сопровождающие повседневную жизнь заведения…

Всем было все равно.

Миру людей было все равно.

Вслед единорожке лилась мрачная, злая музыка, и угрюмый хор выводил:

— In the Rainbow Factory, where your fears and horrors come true…

In the Rainbow Factory, where not a single soul gets through…

Лира выбежала из бара и, не разбирая дороги, помчалась куда-то, захлебываясь рыданиями.

Эквестрия, дом, вся жизнь — ложь? Жестокая, беспощадная ложь, созданная людьми для… развлечения?

Жеребячество, счастливая, беззаботная жизнь в волшебной стране, принцесса Селестия — все это неправда? Магия дружбы и искренние, теплые чувства и слова? И Виктор знал об этом? Он ведь не мог не знать…

Под копытами стучал асфальт, вскоре сменившийся дорожкой какого-то сквера или парка.

Единорожка остановилась на берегу озера. В туманной дымке вокруг кусочка природы возвышался и сверкал огнями большой город огромного мира, который не желал замечать крохотную пони.

— Кто я?! — в отчаянии закричала Лира, зажмурив глаза, хотя вокруг никого не было, потом повторила тише, — Кто я?..

По ее щекам текли слезы, которых никто не видел.

Если спуститься из Белого города вниз, миновать служебные и защитные уровни футуристического рая, продолжить путь через коммуникационные узлы туда, куда иногда даже не проникают солнечные лучи, можно попасть в совершенно другой мир.

Старый, или, как его еще называют сами жители, Серый город. Из асфальта и бетона, освещенный старомодными электрическими фонарями и неоновой рекламой. Здесь почти не встретить флаеров и роботов, автоматических терминалов и незапертых дверей. Здесь человеку приходится работать, чтобы свести концы с концами, и особенно — если он хочет в жизни добиться чего-то большего, чем квартирка-пенал в недрах бетонной коробки.