Somber - Горизонты

Перед моим взором кружились десятки различных сражений, врываясь в уши бесконечным потоком криков, выстрелов и взрывов. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на каком-нибудь одном из них, но они продолжали ускользать с каждым мгновением. Моё восприятие всё же цеплялось за некоторые сцены, и я попыталась ухватиться за них прежде, чем меня перебросит куда-то ещё.

Мне удалось сосредоточиться на образе Тостера, пробивающегося сквозь горящий арсенал, подобно пылающей комете. Не важно, насколько его ненавидела, но я не могла не признать, что в своём деле он хорош. Покрытый шрамами жеребец прожигал себе путь сквозь обороняющихся Отродий, а следом за ним шли Брут и Хаммерсмит. Они пробивались к золотому дереву, стоящему в дальнем конце бункера. Казалось, производство было ускорено в разы и теперь дерево выплёвывало полусформировавшихся Отродий в конвейер, с удвоенной скоростью выдающий уродливые поделки, которые тут же бросались на Жнецов, словно кровавый прилив. Недоделанные зебры нападали, а когда их отшвыривали в сторону, то просто восстанавливались снова. Я с ужасом наблюдала, как Хаммерсмит ударил одну из них слева, Брут врезался в другую справа и они сжали третью зебру между ними. Тела рухнули друг на друга, слились вместе и попёрли на Брута как трёхголовое шестиногое месиво из плоти. У некоторых из них вообще были части, не принадлежащие ни зебрам, ни пони: орлиные когти, львиные лапы и змеиные хвосты.

Под напором чудовищной массы Жнецы шаг за шагом отступали. Даже пылающая фигура Тостера исчезла под наползающими полосатыми телами, которые не желали умирать. Я зажмурилась, но от этого лишь с новой силой накатили голоса. Я услышала тяжёлое дыхание и близкие звуки стрельбы.

— Нам нужно уходить, — серьёзным тоном произнёс Сплендид.

— Уходить? — переспросила Грейс. — Куда ты надеешься сбежать, брат?

— Нескольким из этих аликорнов хватило ума, чтобы согласиться на хорошую сделку, когда подвернулась такая возможность. Я договорился с тремя из них, чтобы они телепортировали нас в безопасное место. Денег у нас более чем достаточно, чтобы купить себе место в Тенпони на ближайшее будущее, — объяснил Сплендид спокойным и размеренным тоном.

Несколько секунд ответа не было. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на этой тишине, чтобы не поддаться волне бормотания, грозившей меня захлестнуть.

— Пришло время нам уходить. Здесь мы больше ничего сделать не можем, Грейс, — произнёс он тихим и мягким голосом. — Мы сделали всё, что могли. Теперь это лишь вопрос времени, когда линия фронта достигнет Райских Кущ. Отец бы не хотел, чтобы мы здесь погибли.

Последовала невыносимо долгая пауза, а затем цокот копыт по мрамору.

— Ты куда собралась?! — встревожено выкрикнул Сплендид. — Грейс!

Затем я услышала едва различимый шёпот:

« Я буду той леди, какой хотел меня видеть отец. Я проявлю благородство, которое до сих пор всегда лишь изображала. Но Богини, как же мне страшно. До ужаса. Но я не могу сбежать. Я буду пони, какой и должна быть. Ради отца. Ради Общества. Ради моего народа».

— Прощай, брат. Убедись, что окружишь Шарм моей любовью, когда возьмёшь её с собой. Уверена, что Тенпони будет для неё отличным местом, чтобы восстановиться, — спокойно произнесла Грейс безо всякой вражды или горечи. — « Позаботься о ней, братишка ».

— Грейс? Грейс! — Закричал Сплендид ей в след. Его голос становился всё тише и тише, заглушаясь звуками стрельбы. Дверь со скрипом отворилась и шум усилился многократно.

— Мэм? Что вы здесь делаете? — спросил жеребец с явным изумлением в голосе. — Я думал, что… ну… разве вы не должны…?

« Ты думал, что я собираюсь сбежать. Чтобы спасти свою шкуру. Бросив тебя… всех вас… потому что именно так поступают аристократы».

— Королева Блекджек избрала меня регентом Общества, — чопорно ответила Грейс. — С моей стороны было бы недостойным сбежать, пока за него идёт противостояние. Кто-то должен проявить выдержку и встать рядом с вами в этот трудный час. Теперь же, если вас не затруднит, сударь, не могли бы вы объяснить, как пользоваться сим инструментом? — Раздался выстрел и вскрик. — О, Богини! Вы в порядке? — встревожено ахнула пони.

— Лучше… не бывает… мэм… — просипел жеребец, сквозь стиснутые зубы. — Во-первых… пожалуйста, положите ружьё на землю… мэм… и передайте мне зелье, если вас не затруднит?

Шум сражения превратился в отдалённый гул, заглушаясь гудением двигателей трамвая. Я приоткрыла один глаз. На границе зрения мелькали пляшущие образы, но я постаралась сосредоточиться на Рампейдж, П-21 и Скотч Тейп возле двери. Голова кружилась и чувствовалась онемевшей, будто была завёрнута в несколько слоёв ткани.

Вагончик теперь полз мимо нагромождений лунного камня, возвышавшихся вдоль путей, словно колоссальные надгробия, нависшие над нами под немыслимыми углами. С одной стороны зиял огромный провал, где чистое белое сияние нарушалось тёмно-фиолетовыми и чёрными полосами. Впереди я едва могла разглядеть приплюснутое строение. Его верхняя терраса располагалась как раз на уровне края обрыва.

— Я могу сделать так, чтобы трамвай отвёз её обратно к терминалу и остался там. Она не может сражаться в таком состоянии, — объясняла отцу Скотч Тейп, тыча в меня копытом.

— Ещё чего. Погляди-ка на это, — невнятно проворчала я, поднимаясь на ноги. Все трое встревожено смотрели, как я встала, покачиваясь на месте. — Тадааа…

П-21 и Скотч бросились ко мне, чтобы не дать упасть.

— Богини… что ты с собой творишь, Блекджек?

— То же, что и всегда, — пробормотала я. — А сейчас, мне нужно идти пинать… задницы…

— Тебе нужно вернуться в ракету и позволить нам всё закончить, — запротестовал П-21.

— Нет, — внезапно угрюмо возразила Рампейдж. — Нам нужно доставить её в Астройстойло.

— О чём ты говоришь? — рявкнул П-21.

Рампейдж заглянула мне в глаза.

— Блекджек, ты чувствуешь онемение, слабость или паралич? Мушки перед глазами? Головная боль? — Я промычала что-то прохожее на «да», и Рампейдж оглянулась на остальных. — Я думаю, у неё кровоизлияние в мозг или что-то очень похожее.

— Излияние? П-21 умеет отлично изливаться, — хихикнула я, чувствуя себя немного пьяной, и повалилась на него, всё ещё роняя кровь из носа и уха.

Рампейдж сунула мне в рот бутылочку лечащего зелья, и я рефлекторно её высосала. Это немного приглушило боль, но мне всё ещё было нехорошо.

— Откуда ты об этом знаешь? — недоверчиво спросил жеребец.

— Шесть лет в мединституте и ещё два года ординатуры, — ответила Рампейдж, взглянув на меня. — Пусть моя специальность — психология, но когда я вижу серьёзные симптомы, я могу их узнать. Нам нужно немедленно доставить её в медотсек Стойла. Надеюсь, у них есть что-нибудь посущественнее, чем просто бинты.