Somber - Горизонты

— Но её действия могут погубить планету! — рявкнул Том, указывая на меня.

— И что с того? — возразил Дискорд, скрестив на груди руки. — Весь смысл выбора — в незнании будущего. Вы с Пожирашкой настолько тоскливо всеведущи, что единственно правильный выбор, который вы можете себе представить — это то, что по вашему разумению нужно исполнить. Угодить в эту ловушку проще простого. Взгляни на Когнештучку. Голди Заплесневолди. Твайлайт… Твайлайт… — Он замешкался и скривился. — Мда… Спайк, всё же, был прав. — Пожав плечами, он продолжил. — Даже Занудолестию и Луняшу. Все они были уверены, что делают то, что должно быть сделано. Но Блекджек не ведомо, что ждёт её в будущем. Она делает то, что по её ощущениям — правильно, даже в том случае, когда совершенное будет неправильным. Она, конечно же, учится на своих ошибках, но никогда не считает, что ей ведом единственный верный путь. — Затем он посмотрел мимо меня, на моих друзей. — И ведь такая не только она.

П-21 бережно прижал к груди Скотч Тейп.

— Если ты считаешь, что я когда-либо позволю своей дочери погибнуть, то, в лучшем случае, ты — наивный, а в худшем — злой. Мне плевать на ту вечность, которую мы проведём паря в виде душ, или призраков, или ещё чего-то там. Я хочу эту возможность быть отцом. Иметь семью. И я, в свою очередь, не отниму эту возможность у тысяч других обитателей Пустоши.

Том открыл в удивлении рот.

— Но… как вы можете быть столь эгоистичными? Если Пожиратель останется или, что еще хуже, возродится, то вы обречете всех на сотни миллионов лет страданий! Вы оставите вселенную без песен, отдадите их ему, причем свои, вероятно, тоже! Утрата эта невероятно близка!

— А что насчет наших жизней? — возразила Скотч. — Они столь же ценны, сколь жизни тех, что будут жить через миллионы лет? Я не знаю своего будущего. Возможно, я осяду в Капелле и буду делать Хуф лучше, или подамся в странствия, как Блекджек, пытаясь избавить Пустоши от плохих мест. Возможно, у меня будет кобылка или жеребец, а может и тот, и другая сразу. А быть может и собственные жеребята. Неужели у меня нет права жить и узнать, что ждет меня впереди?

Жеребец с обеспокоенностью уставился на нее.

— Но… но жизни миллиардов… триллионов… неисчислимого количества живых существ на кону! Твоя жизнь и жизни твоих детей… жизни меньшинства не могут противопоставляться жизням столь многих.

— Чушь понячья! — крикнула Рампэйдж, указав копытом на Тома. — Ты не можешь утверждать, что жизни тех, кто будет жить в будущем ценнее наших лишь на основание того, что их больше! У тебя нет никаких гарантий того, что они будут лучше нас или, хотя бы того, что они вообще будут существовать! Ещё какая-нибудь катастрофа свалится им на головы и все перечеркнет.

Она посмотрела на нас и добавила:

— Пусть для меня, умереть и пойти на новый виток круга перерождений, или чего-то там ещё, это не проблема, но есть тысячи пони, которых я знаю и которые заслуживают их права на жизнь.

— Да, заслуживают! И они будут жить! Просто не… я… — Том уставился на нее, а потом беспомощно посмотрел на полупрозрачного драконикуса.

— Я же говорил, — насмешливо сказал Дискорд.

— Есть идея, — сказал П-21 и поднялся со своего места, — Почему бы вместо того, что жертвовать всеми нами, не позвать еще пару звезд и избавиться от Пожирателя раз и навсегда? И как только это произойдет, то, раз уж Эквус, так вам дорог, вы можете помочь нам восстановить Пустошь и вообще сделать много хорошего.

Голова Тома поникла, а лик его был очень серьезным. Выглядело это так, словно ему было стыдно.

— Что такое? Сияние отнимает слишком много времени?

Даже Дискорд, к его чести, не улыбнулся. Вообще, было похоже, что он сочувствовал звезде.

— Им нет дела до Эквуса, — прошептал Том. Мы смотрели на него еще несколько томительных секунд. — Ваш мир… очень мал… и уже очень слаб.

Он покачал головой и продолжил:

— У многих из нас есть свои заботы… А остальные просто уничтожат и Пожирателя и Эквус разом.

Стоило ему это произнести, как нас унесло далеко-далеко от нашей планеты к звезде, которая излучала яркий и холодный синий свет. Мы следовали за ней, пока она летела мимо Эквуса, а затем, даже не остановившись, она уничтожила Эквус, луну, и солнце тремя огненными вспышками. Затем Вселенная быстро завертелась вокруг нас, и вот уже другая звезда с кольцом из вихрящихся газов сфокусировала луч энергии на вновь появившейся планете. Луч растекся по поверхности Эквуса и превратил её в сферу из черного безжизненного стекла. Все исчезло, и вот перед нами опять есть планета, которую после нескольких секунд, словно яйцо, расколол бриллиантовый осколок звезды, отшвыривая в противоположные стороны луну и солнце. Как только глыбы бывшей планеты исчезли из виду, в ночи появился еще один Эквус. Затем появилось чувство, что мимо пролетело что-то огромное и незримое. И вот солнце, Эквус и луна просто исчезли со слабенькими вспышками, будто их никогда и не было.

Столько угроз для нашего мира извне. Тем не менее, я все еще не хотела просто дать выстрелить Горизонтам.

Еще один оборот и мы снова над Эквусом.

— Те же, кому есть до вас дело, а такие есть… — поднял на нас глаза Том, — Пожалуйста, поверьте… они есть… просто у них есть свои проблемы, которые не дают им вмешаться. У некоторых что-то близкое к Пожирателю, у других куда страшнее. Я потерял свой мир давным давно. Взрыв Пожирателя разнёс его в клочья. Я сделаю все, что бы остановить его и искупить свою неудачу.

Вздохнув, висящий над головой Тома Дискорд исчез во вспышке света и появился рядом с жеребцом, заискивающе приобняв его за шею.

— Фу-ты, все это становиться слишком сентиментальным. — Он похлопал Тома по голове, на что получил сердитый взгляд от духа звезды. — Очень хорошо, что ты хочешь это сделать. Однако, это не меняет того факта, что это их мир, Томми. Ты просишь их пожертвовать собой, и хоть сообщать им, что они переродятся, весьма благородно, но это ни в коем разе не делает их жизни менее ценными.

— Именно поэтому, — продолжил П-21, — это лишает смысла усилия и жертвы всех тех, кто погиб, чтобы сделать Пустошь лучше. Чтобы сделать что-нибудь в нашей истории лучше! Мне наплевать на то, что будет с нашими душами после смерти. Жизнь — вот, что имеет значение. Твоя. Моя. Любая. Если мы погибнем, делая ради спасения мира всё, что в наших силах, я смогу с этим смириться, но я не смирюсь с тем, что лучшее, из того, что мы можем сделать убьёт всех, пусть даже оно и сработает. Он дважды стукнул по столу копытом и, посмотрев Тому прямо в глаза, повторил: