Somber - Горизонты

Наклонившись вперёд, Даззл крепко его обняла, и в тот же миг завопила, когда её красивая белая шкура покраснела, как будто она прижимала к себе горячую сковородку.

— Пожалуйста. Возвращайся! Пожалуйста! — всхлипывала она, прижимая его к груди, а он чувствовал, как его тело обжигает её.

Кендлвик стонал и вздрагивал. Сотрясаясь всем телом, он изо всех сил пытался отодвинуться от Даззл прежде, чем она тоже обгорит, но единорожка отказывалась его отпускать. Её слёзы шипели, падая на его лицо. Он дрожал, но постепенно, подобно огню, пожравшему всё, что способно гореть, тепло начало убывать. Кто-то обливал его водой, но сейчас для него существовали только лишь обнимающая его Даззл и ужасная вонь горящей понячьей плоти.

— Прости, — хрипло произнёс он, когда тепло сменилось болью. Так много боли. Он зашатался и повалился на бок, а его единственная оставшаяся канистра с особой топливной смесью выскользнула из своего чехла и покатилась рядом с ним. Кто-то вливал в него исцеляющие зелья, но от этого боль лишь усилилась.

— Шшш… — нежно произнесла Даззл, со вздохом поглаживая обожженным копытом его щёку. — Не говори. Не извиняйся. Ты это сделал. Вскоре после того, как дерево сгорело, Отродья отступили. Мы лишили их новых подкреплений. Теперь нам нужно лишь продержаться. Мы выберемся наружу и пустим сигнальную ракету, давая аликорнам знать, что нас пора забрать. Затем доставим тебя в Коллегию, и будем лягать этих яйцеголовых до тех пор, пока они не замагичат тебя до полного выздоровления. — Шторм Фронт, Хаммерсмит, и Брут подошли совсем близко, озабоченно за ними наблюдая. Пегас был вынужден передвигаться по земле, поскольку кончики его перьев были обожжены.

Но Кендлвик смотрел мимо них на стоявшего в отдалении Тостера, который, расплывшись в мерзкой улыбке, наблюдал за собранием. У Кендлвика зрячим остался лишь один глаз, но всё же он свирепо посмотрел прямо на опалённого и избитого жеребца.

— Нет, — громко прохрипел он, ощущая во рту привкус крови. — Не смей это проворачивать, Тостер! — Глаза покрытого шрамами жеребца округлились, когда Брут и Хаммерсмит резко повернулись к нему.

— Что проворачивать? — спросил Брут, пристально смотря на Тостера. Глаза увешанного бытовыми приборами жеребца выпучились, когда все внимательно посмотрели на него.

— Да ни чего такого! — произнёс он, с ухмылкой глядя на Кендвика и стараясь изо всех сил не зарычать. — Он же совсем ебанулся после той дури, ведь так?

— Он планировал прикончить вас всех и захватить…

— Ну ты и долбоёб! — внезапно прокричал Тостер. — Братан, мы ведь могли бы заполучить всё!

— Чушь понячья! — зло произнёс Кендлвик, обращаясь к Тостеру. — Это ты мог бы заполучить всё. Это единственное, что тебя заботило. Единственное, что тебя вообще когда-либо заботило. И когда всё это закончится, я позабочусь, чтобы об этом узнал каждый чёртов Поджигатель. — Он привалился к Даззл. — Из тебя получился дерьмовый вожак, Тостер.

— Пошел прочь отсюда, — с угрозой пророкотал Брут второму земнопони.

— За тобой больше ни кто не последует, после того, как все услышат, что ты хотел здесь устроить, — добавил Шторм Фронт.

Зрачки Тостера сжались до размера булавочной головки.

— Нет. Иди нахуй. Идите нахуй все вы! — Он ударил по талисману на груди, и тостеры начали испускать струи пламени. — Истребить! Испепелить! Уничтожить! — Время, казалось, замедлило свой бег, когда он помчался вперёд, а его тостеры, загораясь один за другим, создавали светящийся ореол в котором погибнет как минимум один из них прежде, чем его убьют. Его копыто молотилось рядом с ним, пока Тостер сокращал дистанцию, мчась, будто пылающий метеор, прямо на лежащего ничком Кендлвика и Даззл. Единорожка попыталась остановить его магией, но обезумевший Тостер просто проигнорировал полученную травму.

Хаммерсмит нанёс вертикальный удар молотом, но обвешанный пылающими тостерами Тостер, наклонившись в сторону, избежал удара и, заключив единорога в объятья, впечатал свою бронированную голову в его незащищённый бронёй рог. Хаммерсмит взревел от нестерпимой боли, когда прямо по основанию рога пробежала трещина, а каждый, не защищённый латами, миллиметр его тела, загорелся. Брут подкрался к Тостеру сзади, и покрытый шрамами жеребец тут же лягнул его пылающими копытами в лицо, оглушая чёрного жеребца на время, достаточное для того, чтобы, отпустив Хаммерсмита, поднять Брута в воздух и бросить на землю. А Шторм Фронт в это время лихорадочно копался в обгоревших обломках, выискивая боеприпасы.

Отбросив Брута в сторону, Тостер прыгнул прямо на Даззл. Лежащий ничком Кендлвик схватил передними ногами валяющуюся около него канистру и шарахнул её краем о помост меж своих задних ног. Дав радужному топливу возможность вытекать наружу, он метнул ёмкость прямо в морду Тостера.

Особая смесь Тостера взорвалась, будто завод по производству фейерверков, сжигая дотла глаза огромного земнопони, отчего тот отклонился от своего первоначального курса и умчался в сторону. Вопя, а возможно смеясь, объятый пламенем Тостер метался по комнате, обрушиваясь всей своей массой на любую поверхность с которой встречался, включая пол.

— Истребить! Уничтожить! Испепелить! — дико завопил он, буйствуя, когда его грива полностью сгорела, а затем эта же судьба постигла остатки его перегруженной брони из тостеров.

— Запихать… в… испускатель… ветров… — Пламя потухло, и Тостер умолк. Почерневшее тело, сквозь обуглившиеся мускулы которого проглядывали кости, сделало еще несколько неуверенных шагов.

— Блядь… — проскрипел он, и закашлялся, выплёвывая дым. — Братан… почему…? — выдавил Тостер, после чего наконец-то рухнул.

— Прощай, братан — пробормотал Кендлвик.

— Поедёмте. Давайте отсюда выбираться, — пророкотал Брут, и Хаммерсмит, даже не поморщившись от трещины в роге, понял левитацией Кендлвика, и аккуратно опустил его на спину чёрного жеребца.

— Денёк ну просто зашибись, — пробормотал Шторм Фронт.

— Этхо еще не закхончилось, дамощки, — ответил Хаммерсмит, подходя к тлеющему телу. — А этхо тебе за тхо, что не расплатился по своим блядсхим счетам, мезкхая ты шлюха. — Стальной молот рухнул вниз, распыляя обгоревшие останки Тостера. Внезапно, дымящийся труп взорвался, осыпая бородатого пони градом из источающих пар кусочков плоти и осколков костей. Хаммерсмит моргнул, а затем втащил из своей бороды изогнутый осколок черепа. — Ах ты злоебучий пхылающий выблядок, — произнёс он, соскабливая с лица запёкшуюся кровь. — Ты пхросто был обязан взорваться ещё один, самый пхоследний, блядсхий раз, ведь так? — Жнецы все вместе вышли из дымящегося склепа.