Пока смерть не разлучит нас (СИ)

Да, несомненно, Грегори Лестрейд хорош собой: мягкая искренняя улыбка, гладкая оливковая кожа, к которой хочется прикоснуться, и глаза цвета горького шоколада, сияющие мальчишеским задором, а губы...

Старший встряхнул головой, отгоняя наваждение и зарождающуюся искру желания.

— Да что же... — произнёс он одними губами и скривился, словно от зубной боли. Бесконтрольное тело приносило дискомфорт.

Отвлекаясь от мыслей, Холмс погладил пальцами шероховатую поверхность папки, лежащей на коленях, и улыбнулся. Он вез своему скучающему брату загадку, по своей масштабности превосходившую всё, что попадалось тому до этих пор.

Ступив на подъездную аллею собственного дома, в котором временно проживал Младший, Майкрофт с облегчением вздохнул, обнаружив своё жилище целым и невредимым. С брата бы сталось устроить пожар в доме, как это случилось из-за злополучного химического опыта и небольшой неточности в пропорциях.

Младший был обнаружен в кабинете, вытянувшимся на диване. Абсолютно неподвижный, с закрытыми глазами, тот не отреагировал на вошедшего брата, погруженный в свои мысли.

— У меня к тебе разговор, — сказал Майкрофт и тронул его за плечо.

Тёмные ресницы Шерлока дрогнули и приоткрылись, блеснул острый внимательный взгляд — брат явно насторожился, почувствовав едва слышную нотку волнения в его голосе.

Холмс задумчиво покачнулся с пятки на носок и прошел к столику, на котором стоял графин с бренди, плеснув себе куда больше, чем на два пальца.

Уловив его растерянность, Шерлок увидел отличный шанс слегка поиздеваться над старшим братом, и упускать его не желал.

— Трудный день? – с издевкой протянул он, садясь и жадно оглядывая Майкрофта. — Неужели, не смог развязать Третью мировую войну?

Старший молчал, рассматривая содержимое бокала на свет, прежде чем залпом опрокинул в себя его содержимое.

— У тебя когда-нибудь было такое... — Старший замялся, — ...ощущение, когда от простого прикосновения к человеку тебя накрывала волна такой неконтролируемой жажды, что кажется, будто теряешь рассудок?

Младший с немым изумлением наблюдал за братом, который задумчиво покачивал бокал в пальцах, гоняя последнюю янтарную капельку алкоголя по дну.

Губы Шерлока дрогнули в ироничной улыбке, брови поползли вверх. Любопытство и желание вдоволь посмеяться над братом, тем самым отомстив ему за все моменты, когда Старший брал над ним верх, теснили друг друга. Второе победило.

Откашлявшись, чтобы скрыть рвущийся наружу смех и кусая губы, Шерлок нацепил на себя самую благочестивую мину, какую только смог достать из своего арсенала масок и, подражая голосу католического священника, принимающего исповедь, вопросил:

— И как долго, сын мой, вы не вносили разнообразие в свою личную жизнь?

А потом, не выдержав, прыснул от смеха и, уже не стесняясь, расхохотался так, что на глаза навернулись слезы. Вытянутое лицо Старшего, на котором явственно читалась обида, только больше раззадорило его, и смех еще какое-то время звучал в кабинете, резонируя от стен.

— Мальчишка, — обречённо произнёс Майкрофт, поджав губы. — И когда ты только повзрослеешь?

На колени Шерлока опустилась папка с шероховатой поверхностью, нарушая веселье не в меру разошедшегося шутника.

— Что это? – спросил детектив, открывая папку.

— А ты вглядись повнимательнее, — настоял Старший.

— Женщина, тридцати с лишним лет, имеет склонность к алкоголю... — мельком взглянув на фото, начал Шерлок.

— Не считывай информацию — оборвал его Майкрофт. — Вспомни, где ты ее видел.

— Черты лица смутно мне знакомы, — согласился Шерлок, бросая ещё один мимолётный взгляд на фото, — но где я её видел… Надо подумать.

Майкрофт скрестил руки на груди.

— Я дам тебе подсказку — можешь сразу отправиться в те воспоминания, когда мы еще не были ...

Шерлок едва не подскочил на месте, пытливо всматриваясь в лицо женщины и бросая вопросительные взгляды на брата.

— Ты хочешь сказать…?

Майкрофт коротко кивнул.

— Кто же она? – заметался по комнате Младший, не выпуская из рук папку. — Подожди, не говори ничего, — вскинув руку, предупредил он, — я сам!

Несколько долгих секунд, закрыв глаза, он крутил головой, словно откидывая неподходящие варианты, парившие перед его внутренним взором, а потом, широко распахнув глаза, впился взглядом в фотографию:

— Не может быть! — прошептал он и обернулся к Майкрофту, который внимательно за ним наблюдал. — Это она? Пифия из храма Аполлона, что произнесла проклятие?

— Она, — сев за письменный стол, признался Майкрофт, — или женщина, очень похожая не нее. Помнится, тогда ты тоже смеялся. Даже смерть Пифии, когда она вещала пророчество, не смогла убедить тебя в серьезности ее слов. Потом нам обоим уже стало не до смеха, — очень тихо, практически бормоча под нос, закончил Майкрофт.

— Она такая же, как мы? — бросив папку на стол, требовательно спросил Шерлок.

— Не имею ни малейшего представления, — со вздохом сказал Майкрофт. — Но это еще не все новости. — Он перевернул страницу в папке и протянул её Шерлоку.

С глянцевого прямоугольника фото на него смотрел смутно знакомый мужчина, вот только тот образ, из памяти, хранимый где-то на задворках сознания, почти стерся за сотни веков. Синие глаза в обрамлении светлых ресниц, смуглая кожа и тонкогубый рот... Даже глубокие морщинки вокруг глаз и рта не делали это повзрослевшее лицо менее узнаваемым.

О, Боги.

— Нет, — прошептал Младший, не отрывая взгляд от фото. — Быть того не может!

========== Глава 6. Лотарингия. 1096 год. ==========

Мерное поскрипывание пера, тихий треск дров в большом камине и приглушённые звуки скрещивающихся тренировочных мечей, доносящихся со двора, разбавляли тишину зала.

Выпрямив спину, мужчина пытливо взглянул на дверь и снова склонился над бумагой, не торопясь дописывая последние строки завещания и подтверждая тот факт, что в случае его кончины всё его имущество отойдёт короне.

Сегодня он принимал важное решение как за себя, так и за младшего брата – единственного родного человека. Прожив на одном месте более двух десятков лет, им волей или неволей приходилось бросать все, чтобы не вызывать подозрений — проще было покинуть город, чем объяснить, почему же они не старели. Редкие люди в их жизни удостаивались чести быть посвященными в эту тайну.

По законам морали, Старший, как глава рода, был вынужден подобрать себе спутницу жизни. Три года назад, перебирая кандидатуры всех незамужних девиц графства, он услышал о Годельеве. Отец девушки, Хейнфрид из Лондфора, был вассалом Годфруа Бульонского, и, хоть его род не вознёсся высоко, но славился хорошей репутацией.

Фактически, именно добрая слава о девушке прельстила Старшего — то, что ему рассказывали о ее красоте, и, в особенности, о "достоинствах ее породы" не привлекало его. Годельева была хороша собой, сдержанна, но внутренняя холодность и завышенные требования отнюдь не делали её привлекательной партией для потенциальных женихов.