Magenta - Шпеер

Рыцарь не поверил, но согласился. Всё равно ему было скучно.

Они прошли сквозь Темный Лес и вышли к подножию горы. Там блестело маленькое круглое озеро, из скалы в него стекала вода.

Рыцарь склонился над озерцом, круглым, как чаша. Под водой, глубоко-глубоко, лежало что-то красное и красиво сверкало.

— Что это там, на дне? — удивился Рыцарь.

— Твое любящее Сердце. Алхимик бросил его на глубину.

— Я нырну за ним. Постереги мою одежду и меч.

— Ты не достанешь его один, — сказал Мальчик. — Прыгни со мной, мы доплывем вместе и поднимем со дна твое Сердце.

— Если мы нырнем вместе, кто-нибудь украдет мой меч. В нем сила Тайны, его старается захватить всякий, кому не лень. Я стерегу его денно и нощно.

— Посмотри, какое красивое Сердце, — сказал Мальчик.

Рыцарь нагнулся над водой. Чем больше он смотрел на Сердце, тем сильнее хотел его заполучить. Ведь у него было всё, что и не снилось простым смертным, кроме одного — Сердца. И он привык получать всё, что ни пожелает.

— Верни его, и ты узнаешь, что такое любовь.

— Хорошо, — после долгих раздумий сказал Рыцарь.

Он снял доспехи, воткнул меч в землю и взял Мальчика за руку.

И они прыгнули.

Вода была холодной как лед и безумно соленой — это сочились слезы Сердца. Рыцарь и Мальчик опускались на дно, и чем ближе подплывали к Сердцу, тем теплей становилась вода. Они плыли долго, воздух вышел из груди, и Рыцарь даже подумал, что умрет раньше, чем получит желаемое. Мальчик держал его за руку, и каждый раз, когда Рыцарю казалось, что он задохнется и не доплывет, Мальчик крепче сжимал ладонь, и у Рыцаря прибавлялось сил.

Еще немного, и они достигли дна. Вода, уже горячая, засветилась красным, Сердце засияло так, что стало больно глазам. Мальчик потянул Рыцаря за руку, и, сделав последнее усилие, они прикоснулись к Сердцу.

Все вокруг вспыхнуло и завертелось. Что-то ударило Рыцаря в грудь. Ему стало больно, нестерпимо больно. Он сжал зубы и закрыл глаза. Мальчик обнял его, и боль стала отступать, а потом прошла вовсе. И Рыцарю стало так хорошо, как никогда раньше. Он обнаружил, что дышит, удивился и открыл глаза.

Вода исчезла вместе с озером-чашей. Он и Мальчик стояли в зеленой долине, держась за руки. Всё вокруг пело о любви — и птицы, и деревья, и небо над головой — и даже солнце пело. Но громче всех пело Сердце Рыцаря — оно было счастливо.

Рыцарь прижал к себе Мальчика и поцеловал его улыбающиеся губы.

— Я тебя люблю, — сказал он. — Всем сердцем.

Меч Тайны исчез. На его месте цвел розовый куст».

Гарри умолк, глядя в исписанный листок, не осмеливаясь поднять взгляд на Северуса и наткнуться на скептическую редакторскую ухмылку. Тот не перебил его ни разу. И сейчас тоже молчал.

«Заснул от скуки?»

— Шатц?.. — Г. Дж. быстро глянул на его лицо и остолбенел.

Кусая губы, Северус смотрел в потолок. Темные глаза расширились и странно блестели.

— Mir fehlen die Worte, ⁴ — прошептал он.

________________________________________________________________________________________

1) Weihnachtsschmuck — новогодние украшения.

Возможно, Северус не позаботился о елочных украшениях потому, что в Австрии не принято щедро завешивать елку шариками и гирляндами. Традиционное Christbaum, Христово дерево, никоим образом не напоминает вешалку для игрушек, а украшается настоящими горящими свечами.

2) «Химмельхеррготт», Himmelherrgott — переводится то как «боже милостивый», то как «черт возьми», зависит от эмоциональной окраски. Архаизм, уже и из уст немецких бабушек и дедушек не услышишь. То же самое, как если бы Гарри воскликнул «Разрази меня гром!»

3) Mein Licht in der Dunkelheit — Мой свет в темноте.

4) Mir fehlen die Worte — У меня нет слов.

* * *

— Sch-sheiße!..

— Твою мать! Черт! Опять!

В ушах еще стоял глухой звук удара и металлический скрежет. Белое противно пахнущее облако упруго мялось под руками.

— Liebling, ты в порядке?..

Гарри вынырнул из синтетических объятий подушки безопасности, злобно отбиваясь от автомобильного сюрприза.

— Молодец, Шумахер, припарковался!

Среди медленно сдувающихся облаков появилось встревоженное лицо Северуса с нелепо взъерошенными волосами.

— С тобой точно всё в порядке?

— Да! — рявкнул Гарри. Очередной выстрел пневмоподушки напугал до дрожи в коленках. —Ты куда смотрел, Ша?

— На тебя... — покаялся Северус. — Извини, Liebster. Испугался?

— Нет! А вообще... Да! — Гарри сердито ткнул кулаком в непрошенное спасательное средство.

— Прости, — хмуро сказал специалист по парковке о бордюры. — Я задумался. Глянул на тебя и...

— Нашел время глядеть, — проворчал Гарри, втайне довольный. — Будто не насмотрелся, Шатц!

Северус оттолкнул подушку, перегнулся к застрявшему в синтетических облаках Г. Дж. и медленно провел пальцем по его губам. В виноватых глазах пряталась нежность.

— Не насмотрюсь никогда, — он обрисовал контур не дающих ему покоя губ. — Никогда.

— В следующий раз я поведу, — Гарри прикусил ласковый палец, не утерпел, схватил руку Северуса и поцеловал ладонь. — Некоторые Шумахеры пялятся, куда не надо. Дай гляну, вдруг это диск?..

Северус перехватил его руку, пытающуюся открыть дверцу.

— Погоди, — он крепко сжал его ладонь в своей. Черные глаза заблестели от волнения. — К черту диск! Скажи мне одну вещь, Liebling. Помнишь, ты хотел... признать наши отношения? В «Хоге» и... И вообще, — пробормотал он.

Гарри изумленно открыл рот.

— Ты... серьезно? — прошептал он. — Ты ведь не хотел!

— А теперь хочу, — буркнул Северус. — Пусть каждая собака знает, что ты мой. Ты ведь МОЙ?

Гарри обнял его за шею, спрятал лицо в короткие густые волосы и жадно вдохнул их запах.

— Амнезия, мистер Снейп? Забыл, что я твой? Каждая соба... Черт, амнезия заразная! Забыл, зачем приехал.

Он с сожалением выпустил из рук Зверя и глянул через окно на кирпичную стену своего бывшего дома: тот выглядел чужим и унылым.

— Я бы на твоем месте оставил всё, как есть. Меня вполне устраивает крепкая семья из двух мужчин и крысы, — пробурчал Северус.

— Это моя собака! И я хочу его забрать! — упрямо сказал Гарри. — Не начинай по новой, Шатц! Всё, я пошел.

Быстро поцеловав недовольно скривившиеся губы, он отпихнул остатки подушки, выскочил из машины и присел на корточки, оглядывая следы поцелуя с бордюром.

«Кто тебя знает, Шатц, — Гарри уставился на вмятину на бампере «болида». — Может, и засмотрелся, а может, поддерживаешь имидж больного, которому нельзя за руль. Кое-кто ничего случайно не делает. Напомнил пристегнуть ремень, какого черта?.. ¹ Вот Зверюка, сидит себе спокойно, даже не хочет посмотреть, что с машиной!»

Одно из признаний Северуса поразило Г. Дж. до глубины души. Решив, что «приложиться головой» на окутанной дымом лестнице будет выглядеть недостаточно эффектно, господин девяносто девятый ЗАПЛАНИРОВАЛ выпорхнуть в окно, пусть не с третьего, а со второго этажа; сознания не терял ни на минуту, а «разбитая голова — последствие неудачного переката — чистой воды везенье». Рассказ стоил везучему паркурщику удара кулаком в солнечное сплетение, впрочем, не сильно впечатляющего: Северус злодейски посмеялся и заявил, что любит энергичных опекунов.