Serpensortia - Фанфик Everything I am

Можно позвать кого-нибудь, но я категорически не желаю оставлять его одного. Как будто опасаюсь, что он опять исчезнет.

Пальцы, которые я машинально сжал, вздрагивают, и Снейп высвобождает их. До меня доходит, что пока я пялился на него, позволяя прочесть по лицу всю гамму обуревающих меня чувств — от жалости до радости, что он жив — он шевелил губами, пытаясь что-то сказать. Теперь ему наконец это удается.

Его голос почти беззвучен, так что мне приходится наклониться:

— Что?

— Поттер… что вы здесь… делаете?

Кажется, даже на пороге смерти он будет разговаривать со мной высокомерным тоном. Моя шея еще помнит прикосновение его волос, он уронил голову мне на плечо, пока я волок его к креслу — а он уже смотрит на меня, как на неприятное насекомое. Ладно. Подумаю об этом позже.

Я не отвечаю на его вопрос и задаю собственный.

— Что я могу сделать? — спрашиваю я. Он кривится и несколько секунд собирается с силами, чтобы ответить:

— Лучшим будет … если вы исчезнете отсюда… прямо сейчас.

— Не подходит, — отвечаю я, не сводя с него взгляда, — что вы искали? Какое-то лекарство? Я найду, скажите, где.

— Поттер… убирайтесь… позовите директора…

— Позже, — отвечаю я тоном, не терпящим возражений, — чем можно помочь сейчас? Что с вами?

Он не отвечает, чуть заметно пожимая плечами. А потом закрывает глаза, шепча:

— Уходите… Только не вы…

Вот тут мое терпение кончается. Зато оживает легендарное гриффиндорское упрямство. В конце концов, я знаю отпирающее заклинание ко всем шкафам в этом кабинете. Даже если на его личный шкаф наложено другое, ничто не мешает проверить. Он пришел сюда в поисках чего-то, чего нет в его апартаментах. Может быть, необходимо принять противоядие от медленнодействующей отравы. Или избавиться от последствий проклятия. Но самому дойти до шкафа ему оказалось уже не под силу.

И где гарантия, что он не умрет, пока я буду бегать за помощью? Не хочу еще одни похороны!

Я зло смотрю на него и бросаю сквозь зубы:

— Хорошо, я сам посмотрю.

Черные глаза раскрываются и опаляют меня яростным взором:

— Не смейте!.. — он старается подавить стон, закусывает губы так, что выходит хрип.

— Тогда говорите, где искать! — я ору на него, и пальцы Снейпа стискивают подлокотники. Он что — сумасшедший, так упрямиться?

— Нет.

Я забываю о том, что он еле дышит, и в ярости встряхиваю за плечи, одновременно возвращая в сознание. Он сердито смотрит, но мне не страшно. Я снова кричу ему в лицо:

— ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ?!

Он удивленно моргает, и наверное, снимет с меня пару сотен баллов… Я еще и порадуюсь. Только, пожалуйста, пусть он не умрет! Теперь, когда он уже в Хогвартсе!

— Третья полка шкафа… Высокий синий флакон… — шепчет он, не в силах сопротивляться моему натиску. Я осторожно отпускаю его плечи и укладываю его голову на спинку кресла. Он смотрит на меня — расширившиеся зрачки, испарина на лбу, и я отвечаю взглядом, о котором завтра буду вспоминать с ужасом. Потому что никогда на него так не смотрел. Без неприязни. С просьбой дать помочь.

И впервые тишина между нами не наполнена звоном.

Кажется, Снейп удивлен. Он с трудом сглатывает и пытается что-то произнести, но я перебиваю его:

— Пароль тот же? — он кивает, и я отворачиваюсь от его лица, искаженного неконтролируемой гримасой боли.

А потом бегу по проходу между рядами столов в дальний конец класса. Заклинание, торопливая вязь движений палочкой — и личное пространство Снейпа распахивает передо мной тяжелые дверцы. Это единственный шкаф без стекол, в нем царит идеальный порядок.

У меня нет времени думать о том, что я час назад отказался лезть сюда, а теперь вынужден это делать.

— Lumos, — командую я, и свет на конце палочки вспыхивает ярко, словно подпитанный моей лихорадочной энергией. Синяя узкая бутылочка стоит в глубине полки, луч света отражается на боках, играет на гранях. Флакон красив, как украшение. Я стискиваю его в руке — пальцы дрожат, я боюсь выронить даже палочку, если не сожму покрепче. Потом захлопываю шкаф и снова бегом устремляюсь назад, боясь худшего.

Снейп по-прежнему бледен, но теперь, когда он полулежит, не поднимая головы, он точно в сознании. Подбородок высоко поднят, и если бы у кресла не была настолько удобная спинка, я мог бы решить, что это вновь его отвращение ко мне. Глаза, полуприкрытые белыми веками, следят за мной из-под ресниц, пока я торопливо свинчиваю крышку. Потом я подношу горлышко к его губам.

Он глотает и невольно морщится. Наверное, ужасно на вкус, зато с его щек почти сразу сходит трупная бледность. Теперь он выглядит просто донельзя измученным.

Он вздыхает, стараясь не выдать, что его трясет, и пытается сурово взглянуть на меня. Зряшная затея.

Я завинчиваю пустую бутылочку и отставляю на дальний край стола, чтобы не уронить. Жаль было бы, никогда до этого не видел ультрамаринового хрусталя.

Не могу заставить себя взглянуть ему в глаза. Тишину заполняет ощущение неловкости, я чувствую, как в ней снова нарастает звон, хотя я не смотрю на Снейпа.

— Поттер.

Ну вот. Теперь уже смотрю. Я обреченно вздыхаю и поднимаю голову. Он глядит на меня, и наверное, от пережитой боли не вполне владеет лицом, на нем сейчас явственное любопытство. Я ни разу не видел ничего, кроме холодной иронии и злобы, поэтому меня завораживает зрелище его губ, уголки которых не опущены вниз, и глаз, которые почти спокойно смотрят на меня из-под опустившихся в усталости бровей. Впрочем, одна все же вздрагивает в удивлении.

— Поттер, так что вы здесь делали?

В первый раз этот вопрос пролетел у меня мимо ушей. Сейчас я чувствую недоумение. Непохоже, чтобы Снейпу отшибли память, но он что, забыл, что именно мог бы я делать здесь?

— Заканчивал отработку, — отвечаю я, передергивая плечами. Снейп издает какой-то слабый звук, и я понимаю, что он фыркнул:

— И кто же заставил вас этим заниматься? Директор? — мне не нравится его холодный тон. Если он у Снейпа считается нормальным, пожалуйста, пусть его приступ слабости затянется чуть подольше.

— Никто меня не заставлял, — звучит сердито, и он снова смотрит на меня с интересом:

— Неужто в вас заговорило чувство ответственности? В жизни не поверил бы, что вы на него способны. Стоило пожертвовать парой дней… — он обрывает фразу, и я вижу, как его захлестывает волна свежих воспоминаний. Памяти о том, что произошло. Лицо Снейпа так искажается, что у меня к желудку подступает волна тошноты.

И раньше, чем я смог взвесить свои действия, я снова беру его за руку и сжимаю ее, возвращая в настоящее.

Тонкое мускулистое запястье напрягается под прикосновением, и он старается отнять руку. А я ее не отпускаю. Если для того, чтобы отвлечь его от пережитого нужно, чтобы он злился, я позволю ему пооскорблять меня.