Serpensortia - Фанфик Everything I am

Странно.

Когда мои глаза добираются до преподавательского стола, я замечаю тень движения — черные волосы колышутся, когда Снейп поворачивается к МакГонагалл, передавая ей сахарницу со своим обычным выражением лица. Перед ним нельзя ставить молоко — оно тут же свернется.

Почему мне кажется, что именно он сейчас жег взглядом мою спину? Потому что я полночи думал о том, что мне предстоит?

Интересно, а Дамблдор в курсе? Мне и в голову не пришло уведомить директора. Удобнее считать, что это проблема Снейпа. В какую форму он облечет свое сообщение, мне неинтересно — главное, чтобы это не пришлось делать мне. Мне достаточно гадка сама необходимость снова посещать Снейпа.

Гарри, не надо — ты ведь знаешь, что это половина правды. Хочешь снова сорвать с него маску. Увидеть того, какого удалось подглядеть и запомнить в тот вечер.

Такого Снейпа нет, говорю я себе мрачно. Если он когда и существовал, теперь о нем осталось разве что воспоминание.

А я и хочу в воспоминания…

Хватит! — обрываю я себя. Не нравится мне ход моих мыслей. Я возвращаюсь из них в Большой зал и вижу, что Рон и Гермиона держатся за руки. Надо же — похоже, то, что Рон не попытался отодрать от меня Гермиону, их помирило. Ну и слава Богу.

Я встаю и провожу ладонью перед двумя отсутствующими лицами:

— Ребята, а как насчет Травологии?

Голубые и карие глаза разрывают контакт и теперь глядят на меня. Глядят в такой любовью, что мне делается неловко. Наверное, это оттого, что они все еще думают друг о друге.

Не обо мне же.

Они нашаривают сумки, причем Рон забирает гермионину, и мы отправляемся на пару.

Травология. Она сегодня стоит последней.

У всех — последней.

А у меня через два часа после нее — Окклюменция.

* * *

Я подхожу к двери, ведущей в класс Зельеварения, и стараюсь не думать о том, что путь в подземелья стал мне в последнее время настолько привычен, что я могу пройти по нему с закрытыми глазами. И увернуться по пути от Филча и миссис Норрис, не прибегая к помощи мантии-невидимки. Я знаю все повороты коридора, все ниши за отстающими на долю дюйма гобеленами… Снейп — тот да, тот, конечно, сразу меня нашел бы. Но поскольку теперь я легально нахожусь на его территории, охота со стороны Снейпа мне не угрожает.

Я уже привык, что дверь открывается навстречу, поэтому чувствую что-то сродни обиде, когда этого не происходит. Несколько секунд я все еще жду, а потом до меня доходит, что Снейп, наверное, снял свои следяще-опознающие чары. Они и так впускали меня слишком долго. Его бы воля, он бы меня близко не подпустил ни к кабинету, ни к своей мрачной особе.

В тот вечер.

Видимо, теперь я обречен об этом думать. Вот только вряд ли Снейпу понравится, как живо я сохранил в памяти произошедшее, если ему удастся проникнуть в мою память. Я передергиваю плечами и стучу.

— Войдите, — раздается изнутри, и я тяну на себя входную ручку. Не заперто — но я не догадался проверить. Да и едва ли ему понравилось бы мое возникновение на пороге без стука. Я вхожу, отгоняя дурные предчувствия, и напоминаю себе, что понадобится вся моя выдержка.

— Поттер, — Снейп запирает один из шкафов. Раньше они запирались сами, стоило только притворить дверцы. Не иначе заклинание сменил. Нет, он точно параноик.

— Добрый вечер, сэр, — только бы голос не дрожал! Я мысленно прикрикиваю на себя. Неотчего паниковать. В конце концов, Снейп же не собирается практиковать на мне Аваду Кедавру.

— Позволю себе не согласиться, — он смотрит мне в глаза, — что ж, полагаю, чем раньше мы приступим, тем быстрее избавим друг друга от необходимости находиться в одном помещении.

Не стоило рассчитывать на любезность.

— Я говорил с директором, Поттер, — продолжает Снейп, все так же сканируя меня взглядом, — он дал нам свое благословение, — у меня вырывается сдавленный смешок, и он поднимает бровь, — что именно вас развеселило?

— Ничего, — отвечаю я, — просто подумал, на что директор не дал бы благословения, если цель оправдывает средства?

Снейп в несколько шагов подходит ко мне. Не нравится мне, когда он так близко! Смутное, давно копившееся раздражение поднимается, как осадок со дна стакана, и я демонстративно отодвигаюсь. Он замечает это и усмехается:

— Сделайте одолжение, объясните ваши слова, мистер Поттер.

Объяснить? Хотел бы я сам знать их смысл. Я закусываю губу, хотя десять минут назад обещал себе не делать этого. Это движение всегда меня выдает. Я смотрю куда-то за его плечо.

— Просто мне кажется, что…

— «Сэр»! Или выметайтесь отсюда!

Я поворачиваю голову и смотрю теперь в точку на его переносице, в которой могли бы сходиться брови. У Сириуса они почти срастались, у Снейпа же нет ни единого лишнего волоска. Черт, такая форма, будто он за ними следит и специально выщипывает. Было бы забавно — при его-то сногсшибательной наружности.

— Извините, сэр, мне кажется, что профессор Дамблдор готов одобрить любые действия, которые помогли бы если не остановить, то хотя бы задержать продвижение Волдеморта к абсолютной власти. В прошлом году он заставил вас заниматься со мной, прекрасно зная, что вы меня ненавидите, а меня — ходить на ваши занятия, хотя больше всего мне хотелось…

Я вовремя захлопываю рот. Бледные щеки Снейпа слегка порозовели, когда я сказал о его ненависти ко мне, теперь на них пятнами выступает гневный румянец:

— Ну же, мистер Поттер, вы замечательно осведомлены о моих чувствах относительно вас, что мешает вам озвучить свои? Вы, должно быть, жаждали… физической расправы?

Настолько в точку, что я низко опускаю голову. Потом, чувствуя, как горячая терка проходится по щекам, отвечаю чуть слышно:

— Я же сказал вам, что сожалею. Я уже…

— Да-да, я помню: не ненавидите меня. Об этом грандиозном по масштабности событии вы сообщили в прошлом разговоре. Возможно, вы правы, Поттер.

Он отходит от меня, а я помимо воли приоткрываю рот, не в силах сдержать изумленный вздох. Последняя фраза — она как удар под дых, он же говорил о моем видении ситуации. И дело не в том, что я прав, а в том, что он с этим согласен.

— Сэр?

— Директор действительно готов одобрить многие вещи, которые были бы недопустимы — или просто неприятны — в мирное время. Но на войне как на войне. Странно, что вы сами до этого додумались.

На войне как на войне… Это возвращает меня на землю — к слизеринскому декану, который стоит передо мной, скрестив руки на груди, и рассматривает со своей тонкой, почти неуловимой усмешкой. К человеку, который с первой нашей встречи только тем и занимался, что мешал мне жить… Или?

— Профессор, может быть, мы могли бы начать?

Он заламывает бровь:

— Замечательное прилежание, Поттер. Начнем. Думаю, для начала часа вам будет достаточно.